Книга На службе у бога войны. В прицеле черный крест - Петр Демидов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хорошо запомнил эти наставления нашего умного воспитателя, на войне не раз применял их на практике.
Заняв боевой порядок, батарея изготовилась к стрельбе. Снаряд привычно входит в казенник, и с лязгом закрывается замок. «Готово!» — раздается команда.
Расчеты замирают. Для первокурсников это первые в жизни «всамделишные» стрельбы из настоящих пушек. Мы стараемся, как можем, быстро наводим орудие на цель. Звучит команда: «Огонь!». С воем пошли первые снаряды, а через несколько секунд было видно, как вдалеке, где расставлены мишени, поднялись клубы дыма и снежной пыли. Зрелище для артиллериста впечатляющее.
Задача, поставленная командованием на этих учениях, выполнена на «хорошо». Значит, труды наши не пропали даром. Мы возвращаемся в Ленинград, в ставшую родной казарму. Приведя в порядок технику, оружие, накормив и напоив своих лошадок, у нас еще оставалось время для отдыха. На следующий день нас отпустили в увольнение. Было воскресенье. Я навестил мать, вечером побывал с друзьями в кино. Дальше — все как положено. Перед отбоем докладывал: «Курсант Демидов из увольнения прибыл!»
Всю зиму мы трудились в поте лица, грызли, как говорят, гранит артиллерийской науки, сдавали зачеты и экзамены, изучали новые артиллерийские системы, слушали лекции по международному положению. В воздухе пахло военной грозой, но об этом командование училища старалось не говорить вслух. А когда весной второкурсников стали выпускать досрочно и направлять в воинские части, стало ясно, что война не за горами.
Уходил от нас и старшина Морозов. Командование заранее стало готовить ему замену. Меня вызвал командир батареи Шевчук и объявил, что я назначен старшиной вместо Морозова:
— Пока старшина не убыл в часть, перенимай его опыт, присмотрись, что и как он делает! Командирского опыта у меня не было никакого, поэтому я сразу заартачился:
— Товарищ старший лейтенант, я ведь никогда никем не командовал, справлюсь ли?
— Справишься, — настаивал Шевчук. — Все равно придется командовать, коль решил стать командиром. И запомни, Демидов, не боги горшки обжигают!
Так неожиданно я стал младшим командиром. Я — старшина батареи. У меня в подчинении сотня курсантов. Спасибо Морозову, перед тем, как покинуть училище, он добросовестно учил меня премудростям «старшинского» дела, рассказывал, а подчас и показывал, что и как надо делать.
В конце мая 1941 года выпускники в звании лейтенантов разъехались по своим частям, а мы, второкурсники, воинским эшелоном отправились в лагеря в Лугу.
Лагерная жизнь обычно быстро входит в нормальное русло, и курсанты свои теоретические знания, полученные в классах, стараются подкрепить практикой. Мы уже знали, что такое полевые занятия. Перевозить пушки на новые позиции, таскать тяжелые ящики с боеприпасами, заботиться о своих лошадках — дело для батарейцев привычное.
Второкурсники — народ уже бывалый, на прошлых сборах многому научились, теперь готовились к более напряженной программе — сдаче зачетов по боевым стрельбам.
Открытие лагеря назначено было на 22 июня. Как правило, такие торжества проходили на стадионе, куда прибывало училищное начальство и представители командования Ленинградского военного округа. В этот день подъем прошел как обычно — в 7.00, но на завтрак мы отправились несколько раньше, чтобы успеть приготовиться к параду: подшить свежие воротнички, почистить одежду, надраить до зеркального блеска бляхи ремней и сапоги.
Батарея была построена к торжественному маршу. Наш комбат старший лейтенант Шевчук, чисто выбритый, пахнущий одеколоном, свеженький, как огурчик с грядки, ходил перед строем, осматривая внешний вид и заправку каждого курсанта. Нами он был доволен, это видно было по выражению его лица.
На стадион мы пошли с песней. Наш песенный репертуар был не так велик, но, помнится, что батарейный запевала затянул:
Мы тогда слабо представляли себе эту «черную силу», которая уже давно отмобилизована и развернута вдоль наших западных границ. Изредка газеты с тревогой писали о напряженных отношениях СССР с Германией, но партийное и советское руководство страны заверяло своих граждан, что нет никаких оснований беспокоиться, границы, дескать, у нас на замке.
По пути на стадион мы еще не знали, что «черная сила» нагрянула, что германские войска вероломно напали на нашу Родину, что уже около пяти часов идет война. Не успели мы ступить на стадион, как нашу колонну остановил подскакавший на взмыленной лошади командир и приказал возвращаться в казарму.
Праздник был сорван.
Только спустя примерно час мы узнали о страшной беде, постигшей нашу страну, наш народ. Война неожиданно и грозно ворвалась в наш дом. В полдень по радио с заявлением от Советского правительства выступил нарком иностранных дел В. М. Молотов. С затаенным вниманием слушали мы слова: «Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра без объявления войны… германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбардировке наши города…»
Речь Молотова заканчивалась словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»
В тот день нам казалось, что начавшаяся война будет победоносной, стремительной и короткой. Мы будем бить врага не только на своей, но непременно и на его территории. Ведь такой она всегда представлялась в пафосных речах наркома обороны Ворошилова, так писали все газеты, так показывалась война в кинофильмах. Тогда никто из нас, курсантов, и представить себе не мог, какой долгой и жестокой, какой опустошительной будет эта война, какого огромного напряжения сил и средств она потребует и какие колоссальные жертвы придется принести нашему народу во имя Победы.
Я не хочу говорить о виновниках войны — диктаторах Сталине и Гитлере, о них достаточно сказано, не собираюсь выяснять причины войны, их уже более полувека выясняют историки и политики, моя задача поскромнее — рассказать о войне так, как ее видели 18-20-летние командиры, которые прошли ее от начала и до конца…
Как только стало известно о начале войны, лагерь был сразу закрыт, а курсанты отправлены в Ленинград. Пока что войны мы не чувствовали, она была еще далеко, где-то на западе, но каждый понимал, что прежняя жизнь закончилась, ушла от нас бесповоротно. Сводки Совинформбюро мы слушали регулярно, но они были сухими и ничего не давали ни уму, ни сердцу. Разве можно было понять что-то из таких сообщений: «На северо-западном направлении идут бои с переменным успехом» или «У города Станислава отбита очередная атака немцев». Возникал вопрос: «Когда же наши славные войска перейдут в решительное наступление и погонят зарвавшихся фашистов?». Но враг по-прежнему продолжал наступать, брал город за городом.
По возвращении в училище мы еще какое-то время продолжали занятия, однако уже чувствовалось, что грядут какие-то перемены. Наши предчувствия оказались верными.
