Книга Записки офицера "Смерша". В походах и рейдах гвардейского кавалерийского полка. 1941-1945 - Олег Ивановский

* * *

Жители из Михайлувки были выселены, дома пустовали. Деревня вся в садах, раскинулась вдоль Сана. Дом заставы от Сана в полутора сотнях метров. Чуть ниже по течению наш и противоположный берега связывал большой мост, достаточно широкий, по нему мог бы двигаться любой транспорт. К мосту подходило шоссе. На нашей и сопредельной стороне у моста высокие деревянные мачты. Внизу, на высоте человеческого роста в ящичке наш государственный флаг. Как говорили, с той стороны такой же ящик с фашистским флагом. Это для вызова представителей на переговоры при каких-либо инцидентах.

Насколько помню, мостов через Сан, кроме перемышльского железнодорожного и этого, у нашей заставы, на двух десятках километров больше не было.

Мосты… Суждено им было войти в историю, суждено было стать судьбой многих юных жизней…

Участок нашей заставы весь шел по Сану и большой сложностью охраны не отличался. Нарушений в конце 1940 и начале 1941 года почти не было. Приходилось довольствоваться рассказами служивших уже второй год: «Вот в прошлом году…» или «Вот полтора года назад на восьмерке…». Это подогревало самолюбие и каждый раз, когда вначале младшим наряда, а вскоре уже старшим стоял я с товарищами перед начальником заставы лейтенантом Слюсаревым или его помощником лейтенантом Трусовым и слушал всегда строго и торжественно произносимые слова: «Приказываю выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. Задача наряда: затемно, соблюдая все средства маскировки, занять место в секрете в районе большой ивы правее моста…» — думалось невольно: «Вот сегодня будет задержание, обязательно будет…»

Граница. Вот он берег реки. Последняя кромка нашей страны. Всего шаг дальше, и нет уже нашей земли. Всего шаг… Небыстрая вода Сана осенью, быстрая весной, занесенный снегом лед зимой. Вдоль этой кромочки на сотни, да нет, на тысячи километров — широкая контрольно-вспаханная полоса. Так она называлась в те годы. Потом по-другому — «контрольно-следовая полоса» — КСП. Суть та же.

Пойдет нарушитель через границу — надо пересекать эту полосу. Как? А это уже из области ухищрений. Пользовались разными приемами. Нас учили читать следы на земле, и не только человеческие, живности вокруг Ми-хайлувки хватало.

Учились распознавать следы животных и ложные подделки под лошадиные или коровьи. Понимать, прошел человек один или шли двое, след в след, а то еще один на плечах у другого. Шел человек вперед лицом или спиной. Нарушители пытались по-всякому путать пограничный наряд. Учили нас ходить по-пограничному, бесшумно, где ступать с носка сапога, а где с каблука: чтобы ветка в лесу не хрустнула или по дороге камушек ночью не подбить. Слышно-то далеко будет.

Между полосой и берегом Сана — погранзнаки, квадратные в сечении столбы с горизонтальными полосами — красной, зеленой, красной, зеленой. Вверху, на грани, обращенной к границе, — герб СССР. На том берегу, против нашего столба, тоже столб, перевитый косой черно-бело-красной полосой. На нем герб фашистской Германии — орел, распростерший крылья и держащий в когтях лап круг со свастикой.

Шоссе через мост уходило на ту сторону в Родымно, небольшой городок близ границы, а подальше, километрах в пятнадцати вниз по течению, виднелись костелы Ярослава, польского городка покрупнее.

Как-то посмотрев по карте, висевшей в красном уголке, я прикинул: от. Родымно до Львова по шоссе всего-то сотня километров. Действительно, два шоссе, одно из Перемышля, второе через участок нашей заставы шли прямо во Львов, а оттуда на Винницу и Киев. Но тогда это отметилось в сознании просто так, как географическая деталь. А через полгода эта «география» стоила жизни многим, очень многим моим товарищам…

— Есть, приказано выступить на охрану границы Союза Советских Социалистических Республик… — Я повторил слово в слово приказ помощника начальника заставы. Повернувшись кругом, мы с напарником одошли к специальному месту зарядить винтовки и, взяв их в руки, и только так, а не на ремень — шагом марш на фланг.

Участок нашей заставы не был, как я уже сказал, очень боевым, задерживали, по словам «старичков», в основном контрабандистов — носили они сахарин, золото, часы. В какой-то мере это относительное спокойствие объяснялось тем, что границей была река, а ее преодоление не всегда просто, да и крупных населенных пунктов на нашей стороне близ границы не было. Негде скрыться в толпе или выйти на бойкую дорогу.

Вот на 14-й, перемышльской заставе — за год по тысяче нарушений!

На одном из занятий наш политрук рассказал, что за последнее время появился новый тип нарушителей — «тергруппы». Их задача — перейти границу, укрыться, где-нибудь вблизи тропинки, по которой пограннаряд проходит, подождать его и расстрелять в упор. Тела утащить через границу, а потом — погранинцидент! «Ваши пограничники нарушили границу! В перестрелке были убиты…» Цель ясна: вывод из строя погранзастав — раз, приобрести наши подлинные документы, обмундирование и оружие — два. Зачем — время показало.

Но в тот раз ничто не предвещало каких-либо сложностей. Время было дневное, а задача — патрулирование в деревне среди хат и садов. Населения-то никакого, все давно выселены. Хотя хаты, сараи и другие строения — неплохие места для маскировки, но кругом снежная нетронутая целина, ни одного следочка, ни одной тропинки, кроме заячьих да лисьих следов. А нарушители под таю$е следы подделываться еще не научились.

Четыре часа прошли незаметно. Вышли мы в 10 утра, к двум нас должьы были сменить. Как-то невольно к концу смены всегда подтягивались к началу своего участка, поближе к заставе, чтобы смениться скорее. А тогда еще и время было обеденное.

На тропинке из-за большого яблоневого сада показались двое. Наши. Подошли.

— Давайте, ребята, на заставу бегом. Старшой, там тебя замполит срочно требует!

— Чего?

— Не знаем. Приказал передать, чтобы сразу к нему, потом уж обедать и отдыхать. Понял?

Минут через пятнадцать мы были на заставе. Доложив дежурному, разрядив и поставив винтовки в пирамиду, мы с напарником разошлись. Он — обедать, я — к замполиту.

— Товарищ младший политрук, пограничник…

— Вольно, вольно. К 15.00 быть готовым к поездке в комендатуру. Там сегодня комсомольское собрание. Вам, как комсоргу заставы, там положено быть. Вопросы будут?

— Есть быть готовым к 15.00. Что взять с собой?

— Комсомольский билет, оружие. Все. Выполняйте. Машина будет.

На повестке дня комсомольского собрания нашей 3-й комендатуры было два вопроса: «Повышение авангардной роли комсомольцев в охране Государственной границы». Это был основной вопрос. Доклад делал заместитель коменданта по политчасти политрук Лебедев. Рядом с ним за столом сидел пограничник со «шпалой», как тогда говорили, на петлицах.

— А это кто? — спросил я шепотом у соседа.

— Эх ты, не знаешь, это наш комендант, капитан Столетний. Во, фамилия интересная, ему хотя и не сто, но до ста жить обязан, фамилию-то подводить нельзя!