Книга Миллениум, Стиг и я - Мари Франсуаза Коломбани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За несколько месяцев до нашего переезда в Стокгольм умер мой отец. Ему было всего сорок шесть лет, но он злоупотреблял алкоголем и увлекался невероятными лекарственными смесями.
Двумя годами раньше он наделал столько долгов, что почти все имущество семьи, кроме фермы, ушло с молотка. Еще удалось спасти маленький домик в ста километрах от Умео, в Эннесмарке, — тот самый, лес возле которого мы со Стигом и моим братом и сестрой иногда приводили в порядок. Когда составляли опись имущества, судебный исполнитель и на него положил глаз, но мой отец (а может быть, Вивианне, точно не помню) нашел выход из положения. Мы со Стигом тогда уже составляли прочную пару, и наши семьи действовали сообща. Мой отец подписал с родителями Стига договор на аренду, и с этой минуты дом и лес стало нельзя продавать. Эрланд и Вивианне были счастливы. Они проводили в домике все лето, с увлечением выращивая клубнику и картошку. После продажи имущества долги отца были погашены, и еще осталось немного денег. Когда же отец умер, обнаружилось, что он успел все потратить и снова залез в долги. Тогда уж пришлось продать и ферму с обстановкой, все равно мы с сестрой и братом стали студентами и заниматься хозяйством не могли. Пропало все: наши книги, детские игрушки, фотографии — двести лет семейной памяти. Потеря единственного сына стала для моей бабушки страшным ударом, но и в этот раз она повела себя с необычайным достоинством: покорившись судьбе, бабушка пятнадцать лет прожила в деревне в полном уединении и никогда ни на что не жаловалась.
Стиг тяжело переживал эти события. Он очень любил моего отца: ведь тот был единственным, с кем он мог поговорить о журналистике. Я же была просто раздавлена, и Стиг старался оберегать меня и всячески облегчать мою ношу. Могу сказать, что он буквально на руках пронес меня сквозь беды этого периода.
В 1979 году Стиг уволился с почты и поступил в ТТ, крупное пресс-агентство, аналогичное АФР во Франции. И там он проработал двадцать лет. Поначалу ему досталась должность редакционного секретаря, в обязанности которого входило принимать по телефону информацию и статьи всех корреспондентов и служб. Затем он был иллюстратором в отделе ТТ «Бильд»,[10] где мог писать на все интересующие его темы, от Дарвина до Робин Гуда, включая события Второй мировой войны.
При этом он не забывал и о детективных романах. Особенно много внимания он уделял авторам-женщинам и находил, что по стилю дамы намного превосходят большинство своих коллег мужского пола. Как и все самоучки, он обладал феноменальной и в то же время эклектичной культурой. Дом всегда был полон книг на разные темы: научная фантастика, политика, разведка, контрразведка, военная стратегия, феминизм, информатика и так далее. Чтобы обходилось подешевле, мы покупали книги в оригинале, преимущественно на английском языке. Большинство коллег воспринимали Стига как человека мягкого и интеллигентного, но которого очень трудно провести, тем более что он отличался крайней щепетильностью. К середине 1980-х годов, когда правые экстремисты начали убивать людей на расовой или политической почве, расхищать армейское оружие и заставлять банки финансировать их движения, к нему все чаще стали обращаться за консультациями сотрудники агентства из отдела происшествий. В большинстве случаев ему было известно прошлое подозреваемых, их соучастники и круг их знакомств. Владея большим объемом информации, зачастую противоречивой, Стиг умел быстро разбираться в сути дела. Например, когда в 1990 году в Оклахома-Сити взорвали бомбу и сто шестьдесят восемь человек погибли, а шестьсот восемьдесят получили ранения, он с самого начала, вопреки всем утверждениям средств массовой информации, понял, что террориста спровоцировала книга крайне правого толка, «Дневники Тёрнера» Уильяма Пирса.
В конце 90-х ТТ обладало наибольшей информацией по этому вопросу. Эксперт номер один находился в самом ТТ, и все-таки, несмотря на поддержку других журналистов, Стиг так и не получил постоянного места. Руководство считало, что он не умеет писать. Интересно, что по этому поводу думают миллионы читателей «Миллениума»?
В середине 90-х средства массовой информации поразил жестокий кризис. Уменьшилось число рекламодателей, сократился объем издаваемых газет, а многие и вовсе исчезли, и немало журналистов оказалось без работы. Буря, поразившая пишущую братию, не миновала и ТТ. Тем не менее небольшой отдел ТТ «Бильд» работал без сбоев и продолжал поставлять репортажи и фотоматериалы. Против всех ожиданий, его дела даже улучшились. Однако было принято решение о реорганизации: деятельность агентства приостановили, начались увольнения. В этот момент и было бы уместно представить Стига сотрудникам отдела и дать ему постоянное место в редакции. В 1999 году, после обрушения банков, в Малександере, местечке в ста шестидесяти километрах от Стокгольма, были убиты двое полицейских. Необычные обстоятельства убийства навели Стига на мысль, что здесь присутствует связь с крайне правыми, и его догадка подтвердилась. Но руководство отказалось перевести его в штат все под тем же предлогом: Стиг Ларссон не умеет писать!
Мы очень долго это обсуждали. Я считала, что пора ему целиком посвятить себя журналистике и заняться более интересными делами, исследованиями, а не простым освещением новостей. У нас не было ни гроша лишнего, денег хватало только на самые насущные потребности, и даже одежду я покупала в магазинах «секонд-хенд». Однако, несмотря на все финансовые затруднения, рискнуть стоило.
Понимая, что на продвижение в ТТ надеяться нечего, Стиг решил уволиться и получить выходное пособие. Впоследствии он больше не бывал в ТТ и в случае надобности встречался с его сотрудниками в кафе: не мог простить, что одно из крупнейших агентств Швеции обошлось с ним и другими толковыми журналистами так неоправданно жестко.
С этих пор Стиг полностью посвятил себя газете «Экспо» и одноименному фонду, которые ему во многом обязаны появлением на свет.
Стиг, с детства находившийся под влиянием политически активного деда, решил сотрудничать с британским антифашистским ежемесячником «Серчлайт» («Прожектор»), чьи идеи были созвучны его собственным. В 1982 году он отправился в Лондон знакомиться с главным редактором журнала Грэмом Аткинсоном. Свидание было назначено в кафе. Не особенно доверяя друг другу, они начали разговор с форменного взаимного допроса по поводу фашизма. На счастье, оба обладали изрядным чувством юмора! На следующий год Стиг начал писать для ежемесячника, пользуясь псевдонимом, как и все сотрудники-корреспонденты. В других случаях он всегда подписывал статьи, репортажи и книги своим именем, как, к примеру, посвященные Швеции страницы для работы французского политолога Жана Ива Камю «Экстремизм в Европе».
После смерти Стига, еще до того, как трилогия «Миллениум» стала пользоваться успехом, один из английских издателей попытался сделать подборку всех его статей, напечатанных в «Серчлайте». Но сам журнал не давал согласия на перепечатку своих материалов, и тогда англичанин приехал ко мне в Стокгольм, надеясь, что я помогу добиться разрешения. Но я показала ему письмо из «Серчлайта», в котором говорилось, что они не уступят ни запятой из материала, относящегося к «индустрии Стига». Мне было приятно видеть, с каким уважением «Серчлайт» относится к сотруднику, отдавшему журналу двадцать лет жизни.
