Книга Аттила. Бич Божий - Морис Бувье-Ажан

Не был ли этот Феодосий I, который очень скоро станет Феодосием Великим, Посланцем Господа? В 380 году Феодосий крестился. Он мечтал о христианской экумене. По его приказу сносили языческие храмы, даже столь известные, как Александрийский Серапеум; все языческие обряды были запрещены под страхом смертной казни. Узурпаторов казнят, бунтовщиков, кто бы они ни были, беспощадно истребляют. В Фессалониках был убит один из римских военачальников, и Феодосий приказал произвести показательную расправу: солдаты согнали в цирк и перебили семь тысяч горожан. Разве так поступают Посланцы Господа? Архиепископ Миланский отлучил Феодосия от церкви. Тот совершил покаяние и был прощен. Человеку свойственно заблуждаться, и избыток рвения — это всего лишь избыток рвения… И Феодосий все-таки, возможно, Посланец Господа.

В последний раз вся власть в Империи была собрана в руках одного человека. Три года потратил Феодосий, чтобы укрепить трон своего сводного брата Валентиниана II, который должен был управлять одновременно и Галлией, и Британией, и Италией, и Испанией, и Иллирией, и «римской» Африкой… Феодосий выбрал для него столицей Трир, дав в главнокомандующие и наставники энергичного франка Арбогаста (или Аргобаста). В 391 году, когда Валентиниану исполнилось двадцать лет, Феодосий вернулся в Константинополь.

Увы! Силы Зла снова нанесли удар: Валентиниан нашел несносным надзор Арбогаста и покинул Трир, направившись во Вьенн. Арбогаст настиг его, произошло резкое выяснение отношений. Валентиниана нашли повешенным на дереве. «Самоубийство!» — заявил Арбогаст. «Убийство!» — возопили священники, и этого мнения придерживались почти все. И вот Арбогаст провозглашает Августом ритора Евгения, утверждая, что будет всего лишь его советником и главнокомандующим. Оба узурпатора объявили язычество государственной религией и обратились за поддержкой ко всем язычникам Империи. Феодосий, в свою очередь, призвал к «священной войне» во имя Христа. У Аквилеи Евгений был схвачен и обезглавлен, Арбогаст бежал и покончил с собой. Феодосий оказался истинным Посланцем Господа, доказательство было налицо, и никто больше в этом не сомневался.

Но на востоке снова сгущались тучи. Казалось, что некая сатанинская сила насылала неистребимых врагов. Феодосий перевел правительство Галлии в Арль, поскольку тяжело было организовать отпор захватчикам из находившегося под постоянной угрозой Трира. Купаясь в лучах славы, Феодосий какое-то время оставался в Милане, вкушал радость вновь обретенного внутреннего мира и покоя. Оттуда он слал приказы по наилучшему обустройству границ. Главная ставка делалась на верных крещеных варваров. Пока Господь еще не призвал его к себе, Феодосий разумно разделил власть между двумя своими юными сыновьями: Аркадий стал императором Востока, получив в наставники и главнокомандующие галла Руфина, Гонорий — императором Запада с вандалом Стилихоном в качестве наставника и главнокомандующего. Узы крови, связывавшие двух императоров, должны были сохранить единство экумены. Императорский орел отныне становился двуглавым. Господи, продли дни Феодосия Великого, дабы укрепилось воздвигаемое им здание! Смерть настигла императора в Милане, 17 января 395 года. Наступило всеобщее замешательство.

И это замешательство только усиливали тревожные вести, приходившие с востока. Те странные существа, мелькнувшие рядом с аланами во время их перехода через Кавказ, при императоре Таците, были всего лишь перебежчиками или, что вернее, разведчиками большого азиатского народа — гуннов. Говорили даже о двух народах, имевших, должно быть, общие корни: белых гуннах, вышедших к берегам Каспийского моря, и черных, более смуглых, гуннах, занимавших западные склоны Уральских гор. Черные гунны в 374 году переправились через Волгу и под предводительством своего вождя Баламира обрушились на аланов, кочевавших в степях между Волгой и Доном. Аланы бежали, переправившись через Борисфен (Днепр). Роксоланы и прочие сарматы, занимавшие пространства между Доном и Днепром, пропустили их при условии, что те пойдут дальше. И часть аланов добралась до самого озера Леман, подавляющее же большинство их осталось на месте и покорилось гуннам, которые теперь относились к ним как к союзникам и совместными усилиями вытесняли готов с их земель к западу от Борисфена.

Началось массовое переселение на европейский запад. Гунны и аланы теснили остготов, которые сгоняли с места вестготов, те — других германцев, в числе которых были и франки. Остготы создали настоящую империю на сарматских и скифских равнинах от Дона до Балтики. Баламир во главе войск гуннов и аланов разбил остготов, и их король Эрманарих покончил с собой. Остготы бежали, выталкивая дальше на запад вестготов, занимавших территорию к западу от Борисфена вплоть до Дуная. Вестготы часто вмешивались в дела Империи, выступая то врагами, то союзниками. Когда остготы были вынуждены признать власть гуннов, вестготы поняли, что скоро придет и их черед. Вестготы, скопившиеся на восточном берегу Дуная, должны были выбирать между бегством и капитуляцией. Единственным решением оставалось попросить убежища в Римской империи. Согласие было получено. Так гунны одним ударом захватили всю территорию до самого Дуная. Именно у этой реки поселятся их главные вожди. Но каким бы ни было влияние Баламира, гунны не представляли собой единого народа. Орды каспийских белых гуннов не участвовали в походе Баламира, а многие племена черных гуннов остановились далеко от Дуная и не поддерживали прочных связей с теми, кто вышел к окраинам Римской империи, наконец, часть гуннских родов, расселившихся вдоль Дуная и к востоку от этой реки, сохраняли независимость, подчиняясь своим вождям и признавая только родственные связи и союзы, заключенные между соседями. Некоторые мятежные галльские вожди находили у гуннов хороший прием: каждое племя было вольно заключать союзы, с кем пожелает. Одни намеревались захватить часть римской территории, другие предлагали Империи свои услуги по защите ее границ — естественно, на выгодных для себя условиях.

Феодосий знал об этом. Он знал также, что гунны быстро поглотили все запасы, захваченные у готов, что они не умеют возделывать землю и могут жить только грабежом или службой в наемниках. Феодосий брал их на свою службу, манипулировал ими: использовал в борьбе с готами, сумевшими отстоять свою независимость, заключал союзы с белыми гуннами, чтобы держать в узде черных, и, признавая всех дунайских гуннов своими союзниками, натравливал одно племя на другое. В конце концов, разве эта ловкая политика не обеспечивала спокойствия Империи?

Но в Империи мало знали об этой политике, и неожиданное известие о новых пограничных стычках на Дунае, столкновениях между гуннами и германцами, между самими гуннами и самими германцами вызвало панику, как только стало известно о смерти Феодосия. Положение вдруг предстало в ином свете, эйфория улетучилась: Феодосий мертв, Империя разделена надвое и оба императора совершенно неопытны. Что станет с нами завтра? Все предвещало наступление черных дней — соперничества, братоубийственных войн, вторжений, восстаний…

Епископы отправились в Рим молить святых Петра и Павла о заступничестве, надеясь услышать свыше слова утешения. Но святые молчали. Отшельники, затворники, языческие ведуны и прорицатели все в один голос возопили: Небеса прогневались. И христианские моралисты нашли устрашающее объяснение: нельзя ждать от Господа милосердия, ибо мир — экумена — не следовал его законам, везде только ненависть, война, убийство, разврат, воровство и гнет. Чаша гнева обманутого Бога, ждавшего, что люди останутся верны Образу его, переполнилась. Пробил час расплаты. Придет вершитель Его мести — Бич Божий.