Книга Грустная девочка - Александра Флид

– Ты забыл о том, что мне сейчас очень тяжело, – не слыша своего голоса и намеренно причиняя ему боль, сказала она. Решение пришло быстро, но думать о расставании она начала уже несколько дней назад. – Ты говоришь тут о своей работенке, не думая, что мне, может быть, совсем это не интересно. Найди ту, что будет готова слушать тебя с раскрытым ртом и хлопать глазками как полная идиотка. Прости, Мартин, я тут подумала и поняла, что я не смогу всю жизнь притворяться беспросветной тупицей только ради того чтобы ты чувствовал себя умным.

Ложь и правда слились в ее словах в одно целое, и она сама уже не понимала, как отличить одно от другого. Растерянность в глазах Мартина сменилась разочарованием, а затем и болью. Не дожидаясь, пока он заговорит вновь, Эмма развернулась и побежала вперед.

София сидела на крыльце, болтая короткими ножками, которые еще не доставали до земли. На улице было тепло и темно, в воздухе пищали комарики, и по временам ей приходилось хлопать себя по плечам, отгоняя надоедливых насекомых.

Шерлок подкрался к ней со спины, а затем нарочно шумно опустился рядом, пачкая в пыли свои идеально отглаженные брюки.

Малышка не испугалась – она знала, что это мог быть только он. Вместо страха на ее лице зажглась чистая радость, и она улыбнулась ему так светло, как только могут улыбаться маленькие девочки.

– Дядя, ты меня напугал, – хихикая, подыграла ему она.

– А чего ты тут одна сидишь? – сгребая ее в охапку и усаживая к себе на колени, спросил он. – Я уже столько времени дома, а ты все еще ни разу не обняла своего любимого дядюшку. Хочешь меня обидеть?

– Нет, что ты! – испугавшись, что он и вправду обидится, София привстала и торопливо поцеловала его колючую щеку.

Маленькие мягкие руки сомкнулись за его шеей, и Шерлок осторожно обнял ее, прижимая к себе.

– Расскажи мне все новости, маленькая плутовка, – прошептал он, когда она вновь сползла и уселась на его коленях.

– Вчера приходила красивая тетя, – первым делом сообщила София.

Эмма не шла у нее из головы, и она постоянно вспоминала об этой большой и модной незнакомой женщине. Многочисленные гости, оставившие после себя целую гору немытой посуды, из-за которой плакала тетя Ирена, оказались за пределами избирательной детской памяти.

– Хорошо, что не дядя, – хохотнул Шерлок. – Так что за тетя?

– Желтые волосы, синие штаны, большие руки… – мечтательно перечислила София, глядя на розовые кусты, которыми была загромождена почти половина двора. – Она вместо Инесс пришла.

– Штаны? – удивился Шерлок. – Что за тетя наденет штаны в такую жару? Если бы я не был дядей, то непременно носил бы платья, чтобы ветерок обдувал мне ноги, – пошутил он.

София тихонько засмеялась, прикрывая рот рукой. Шерлок закрыл глаза, чтобы не видеть эти напряженно подобранные плечи, которые рассказали больше всяких признаний. Малышка научилась смеяться беззвучно. Разве так можно? Ей же всего пять лет. А что если она и плакать умеет беззвучно? Шерлок покачал головой, целуя светлую макушку и пытаясь не думать о плохом.

– Короткие штаны, – отсмеявшись, уточнила тем временем София. – И рубашка в клеточку.

– Хмм, модная тетя, – задумчиво протянул Шерлок.

– И добрая.

– Как ты узнала?

Разговаривать с подругами Ирены детям запрещалось. Филипп, конечно, всегда нарушал эти правила, но София, боясь гнева хозяйки, старательно чтила все запреты. Еще один укол под левое ребро.

– С ней можно, она мыла посуду, – доверительно сообщила София. – И потом, я только сказала, как меня зовут. Она не спрашивала ничего и совсем на меня не ругалась. Она добрая. Жалко, что я ее больше не увижу.

– А хотела бы? – поинтересовался он, вдыхая запах детской кожи и стараясь держаться осторожно.

– Конечно, – уверенно закивала София. – Я плохая, – неожиданно сказала она, почти с той же решимостью.

– Это еще почему? Тетя Ирена тебе сказала? – уже начиная злиться на свою жену, требовательно спросил Шерлок.

– Потому что… потому что я не хотела, чтобы Инесс приходила сегодня. Я хотела, чтобы пришла Эмма.

Его плечи расслабленно опустились. Никакого отношения к Ирене эти детские выводы не имели, что уже само по себе было хорошо.

– А Инесс, негодница этакая, взяла и пришла сегодня, пока нас не было, – возвращаясь к своему веселому настроению, заключил Шерлок. – Но вот в чем дело, малютка, если Инесс не будет приходить, в доме у нас будет настоящий… – он остановился, подбирая подходящее слово.

– Поросятник? – даже с какой-то надеждой предложила свой вариант София.

– Кто тебя научил такому слову? Та самая красивая Эмма? – нарочито строго спросил Шерлок, сжимая ладонями ее бока.

София отлично различала притворный и настоящий гнев, а потому просто потрясла головой.

– Нет, она не учила. Просто сказала.

Шерлок зашелся смехом, обнимая племянницу и думая о том, что пока Диана еще совсем маленькая, ему нужно проводить как можно больше времени с Софией. Она была такой трогательной, нежной и теплой, что у него помимо желания подкатил комок к горлу. Эта чудесная добрая девочка не получала той любви, которую заслуживала в действительности. И исправить это было некому.

Глава 4

Инесс не скрывала своего положения от окружающих, поскольку не относила себя к особам, страдающим излишней скромностью. Однако ей также не хотелось использовать свою беременность в качестве льготного пропуска. Поэтому, будучи уже на пятом месяце беременности, она продолжала работать и ухаживать за чужими детьми.

К слову сказать, дети были не просто чужими – иногда ей казалось, что они вообще ничьи. Малышка София и хулиган Филипп каждый день радовали ее новыми сюрпризами, так что в конце рабочего дня ей приходилось еще и выслушивать очередную порцию жалоб от хозяйки. Ирена была отличным работодателем – она всегда вовремя платила за работу, предупреждала о выходных заранее и щедро оплачивала сверхурочные, которых в последнее время стало больше. Однако у этой дамочки был целый свод законов, которые Инесс приходилось блюсти с почти суеверным ужасом.

Во-первых, она никогда и ни под каким предлогом не должна была притрагиваться к Диане. Ирена любила свою дочь больше всех на свете и охраняла младенца сверх всякой меры. Ей казалось, что любая женщина, которая приближалась к малышке, непременно была носителем вредоносных идей. Еще хуже была материнская ревность – Ирена не выносила, если Диана улыбалась кому-то постороннему или спокойно сидела на руках другого человека. Исключением, возможно, являлся ее супруг Шерлок, но его Инесс также никогда не видела. Причиной такой загадочности была все та же ревность, ибо во всем, что касалось ее семьи, Ирена придерживалась достаточно резкой политики и подобно сторожевому псу пресекала все попытки нарушить эту суверенность.