Книга Старовер - Ольга Крючкова

– Дык я тут с рассвета торчу! По росе ещё пришёл! Ты бы меньше спал!

Колька недовольно шмыгнул носом.

– Ладно тебе… Садки мои не проверял?..

– Не-а… – мотнул Мишка лохматой кудрявой головой.

Колька разделся и полез в воду: два небольших садка были наполовину заполнены раками.

…Одеваясь Колька не преминул доложить другу:

– После жатвы пойду учиться… Так батяня решил…

Мишка тяжело вздохнул.

– Я тоже бы хотел грамоте учиться. Можно потом приказчиком в лавке стать.

– Точно! – Колька поддержал друга. – Мамку на старости лет обеспечишь, да сеструхам на приданое наберёшь.

В это же день за ужином Мишка высказался отцу:

– Грамоте учиться хочу.

Отец чуть ложкой не подавился.

– Баловство всё это! Чем грамота тебе в поле поможет?

– А я в поле работать не хочу. В приказчики пойду… – решительно ответил Мишка отцу.

Тот со всего размаха стукнул ложкой об стол.

– Перед панами польскими спину гнуть будешь?! – рявкнул он. – Они во всех лавках заправляют!

Мишка не растерялся и нашёлся, что ответить отцу:

– Бать, дык лавки – то ихние… Паны их сами построили, товар купили…

Отец аж побагровел от злости и рыкнул, сжав кулаки:

– Как ты смеешь старших оговаривать? Сморчок! Всё дружбу с Хлюстом водишь! Чую панский дух! Не бывать тому!

Мать и сёстры подскочили на скамьях от страха, понимая, что Мишке сейчас достанется сполна.

– Хорош базгалить[8]! – вдруг оборвала мать. – Поздно уже…

Венгеров-старший недовольно зыркнул на жену.

– Абанат![9] Весь в твою породу уродился!

Женщина лишь пожала плечами и примирительно сказала:

– Коли не хочешь, чтоб сын твой на панов горбился, дык он в город может податься.

– А что там? Лучше? – зло бросил отец. – Везде одни кровососы.

Он резко встал из-за стола и вышел из горницы.

– Всё равно пойду учиться… – процедил сквозь зубы Мишка.

Мать испуганно посмотрела на сына.

После жатвы Мишкин отец решил податься в город на заработки. Жена его не останавливала, не уговаривала остаться. Он смастерил деревянный сундучок с ручкой для перевозки вещей. В глубине души женщина испытывала облегчение: «Пусть уходит, без него проживём… Хоть бить перестанет меня и девочек…»

Наконец Венгеров-старший собрал вещи в свежевыделанный сундук. Обвёл глазами горницу, жену и детей.

– Поеду в Омск. Как устроюсь – сообщу. Прощевайте…

Мишкина мать пристально посмотрела на мужа, словно хотела запечатлеть его образ напоследок. Она была уверена: муж не вернётся, денег присылать не будет. Теперь она – соломенная вдова. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как они обвенчались в церкви Святого Спаса. Была ли между ними тогда любовь?..

* * *

Колька и Мишка сидели за одной партой и старательно, высунув языки от усердия, выводили на листках бумаги гусиными остро отточенными перьями буквы. Мишка посмотрел на свой очередной кривой «Аз» и недовольно фыркнул. Он заглянул в листок соседа – у того буквы получались ровненькие, статные как девицы на выданье. Мишка почесал за ухом и вздохнул. Обмакнул перо в чернильницу и уже намеревался продолжить свою писанину, как вдруг с кончика пера на молочного цвета бумагу упала чёрная капля и тотчас растеклась неровными краями.

К нему подошёл учитель, подьячий здешней церкви, обучавший отроков прилежному письму.

– Вот незадача-то – клякса… – спокойно констатировал он. – Что ж бывает… – Подьячий спокойно выдал Мишке чистый лист бумаги и дал наставления: – Пиши с прилежанием, сильно перо в чернила не окунай, только кончик, сиречь и этот литок кляксами покроется.

Мишка кивнул, его русые кудри упали на лоб и прикрыли глаза. Подьячий, зная положение в Мишкиной семье, потрепал мальчишку по голове.

– Оброс ты больно отрок. Скажи матушке, дабы чуб тебе укоротила. Да скажи ей: пусть до батюшки Александра дойдёт. Ей, как соломенной вдове, помощь общества полагается.

– Скажу… – коротко буркнул Мишка и снова принялся за писанину. Однако кровь прилила к его лицу: соломенная вдова… Это звучало в адрес матери оскорбительно. В этот миг Мишка подумал: «Вырасту, уеду в Омск, найду отца и всю морду ему разобью…»

Колька и Мишка регулярно посещали церковную школу. Занятия начинались рано поутру и заканчивались в полдень, чтобы ученики могли помогать родителям по хозяйству. Домашних уроков им не задавали.

В той же церковной школе занимался и женский класс. Девочек обучалось числом много меньше, чем мальчишек. Женский класс был разновозрастной.

Друзья ещё с начала учёбы заприметили в школе девчонку, статную, как тростинка, белолицую, голубоглазую, с длинной пшеничной косой, перевязанной красной ленточкой. Девчонка жила на другом конце села и звали её Даша Мартынова.

При виде девочки мальчишки испытывали явное волнение. Колька опускал очи долу, Мишка же напротив, пялился на неё, словно взрослый охальник. Так за переглядками и осень прошла, наконец, наступила зима…

Начиная с середины декабря, аж по самое Крещение в школе наступали каникулы. Селяне рубили в лесу ёлки, дети украшали их самодельными игрушками. Мишка взял отцовский топор, надел лыжи и отправился в лес. Раз он теперь в доме за мужика, то не может оставить мать и сестриц без праздника. Он прошёлся по подлеску, выбрал ёлку, соразмерную своему росту и ловко срубил.

В день Святого Вонифатия[10], мученика Тимофея и преподобного Илии Муромца Печерского в церкви Святого Спаса отцом Александром была совершена надлежащая служба. Раскатистый голос священника огласил церковь молитвой:

«О многострадальный и всехвальный мучениче Вонифатие! Ко твоему заступлению ныне прибегаем, молений нас, поющих тебе, не отвержи, но милостивно усльши нас. Виждь братию и сестры наша, тяжким недугом пианства одержимыя, виждь того ради от матере своея, Церкви Христовой, и вечнаго спасения отпадающия. О святый мучениче Вонифатие, коснися сердцу их данною ти от Бога благодатию, скоро возстави от падений греховных и ко спасительному воздержанию приведи их…».