Книга Меж двух огней - Патрик Вудроу

Стрейкен никогда не видел Джилкриста, но они говорили много раз по поводу календаря и предоплаты. От спокойного американца у него осталось самое благоприятное впечатление. Стрейкен живо представлял себе снисходительного редактора, которому едва исполнилось шестьдесят. Скорее всего, у Джилкриста были седые волосы и аккуратно подстриженная короткая бородка, как у Шона Коннери в фильме «Индиана Джонс и последний крестовый поход». Скорее всего, он носил джинсы, ковбойские ботинки и хлопчатобумажные рубашки с глухим воротом. Кроме того, у него был большой джип «чероки». На пассажирском месте лежала черная бейсбольная кепка с нашивкой «Нэшнл джиографик» на козырьке. Его жену звали Мэри.

— Мак-Коли, здравствуйте, это Эд Стрейкен. У меня возникли некоторые проблемы. Мой рейс с Кюрасао отсрочен на двадцать четыре часа. Вы не получите снимки до среды. Мне очень жаль. Но я ничего не могу поделать. — Стрейкен посмотрел на Грута, тот стоял, прислонившись к стене и держа руки в карманах. Полицейский даже не пытался скрыть того, что подслушивал. Он дергал носом подобно медведю. Казалось, он способен определить ложь по запаху.

— Снимки отличные. К ним прилагаются рекомендации по обложке. Это лучшие мои работы. Вы должны мне поверить. Я знаю, что в типографии уже оговорены все сроки, но, пожалуйста, сделайте все, чтобы их задержать. — На этом этапе трудно было сказать, как получатся фотографии, но по крайней мере один из семидесяти двух снимков должен оказаться удачным.

Стрейкен старался оставаться спокойным. Ему не хотелось выдавать свое отчаяние. Джилкрист объяснял ему все три или четыре раза. Из-за высокого качества изображений и нестандартного размера бумаги заказ в типографию должен поступить за три дня до начала работы. Готовый тираж отправляют прямо к дистрибьютору, чтобы он поступил в магазины к Рождеству. Если календарь запоздает, то вся декабрьская работа пойдет насмарку. Из-за этого последний срок устанавливали жестко.

— Не принимайте никаких решений, пока не получите снимки с Кюрасао. Вы не пожалеете об этом. — Больше говорить он не мог. Джилкрист видел фотографии из Шотландии и с Галапагоса и пришел в восторг. Результатом поездки в Шотландию явился великолепный снимок пушистого тюленя, преследующего четырехкилограммового атлантического лосося. Три из оставшихся семи кадров придут с Кюрасао: обложка и еще две фотографии из жизни на рифе. Шансы на то, что остановят печать, были малы. Но Стрейкену было легче оттого, что он просил об этом хоть кого-то, хоть машину.

Стрейкен повесил трубку. Грут повел его вниз через ряд коридоров. Они повернули к камерам и пошли прямо. Теперь, когда Стрейкен сделал звонок, им обоим пора было заняться делом.

Инспектор Верховен ждал их, прислонившись к дальней стене комнаты для допросов. Он стоял скрестив руки на груди с видом человека, у которого сорвалось свидание. И он, и Грут были усталыми и раздраженными. Они обменялись несколькими словами и поглядели в сторону Стрейкена. Неужели их план изменился?

Верховен подошел и закрыл пяткой дверь. Стрейкен огляделся. В середине комнаты стоял черный стол. Вокруг него были расположены оранжевые пластмассовые стулья. На правой стене он увидел расписание дежурств. В конце комнаты были монитор и машина для видеоконференции. На задней стороне двери была прикреплена эмблема, призывающая не оставлять вещи без присмотра. Как и в предыдущей комнате, тут не было окон.

Они все сели за стол: Стрейкен по одну сторону, полицейские по другую. Верховен и Грут приняли одну и ту же позу, поставив локти на стол, руки сложены как для молитвы. Стрейкен немедленно откинулся назад на стуле. Он не хотел копировать их жесты.

— Вы не позвонили адвокату, Банбери. Мне кажется, это глупо. Вы имеете право на адвоката. Мы можем пригласить своего, он приедет сюда через двадцать минут. Вы этого хотите? — Верховен наконец нарушил тишину.

Стрейкен пожал плечами:

— Он говорит по-английски?

— Конечно.

— Вы собираетесь записывать?

— Да. Я бы не хотел, чтобы кто-то решил, что мы неправильно понимаем друг друга.

— Тогда адвокат подождет. — В адвокате смысла не было. Он просто будет молча сидеть, мечтая как можно скорее добраться до постели. Конечно, адвокат мог бы возразить против пары вопросов, но это Стрейкен планировал сделать сам.

— Если желаете, мы можем также проинформировать членов вашей семьи, что вы у нас.

Стрейкен покачал головой. У него не было семьи. Он жил один. И в его планы не входило посвящать Гамильтона в свои проблемы.

— Насколько вы можете меня задержать?

— Обычно на шесть часов. После этого я должен предъявить обвинение или отпустить.

— Прошло уже пять.

— Я знаю. — Верховен подмигнул и улыбнулся. Затем он протянул жилистую руку и нажал кнопку записи на видеомагнитофоне.

7

— Время — два часа шестнадцать минут ночи, понедельник, восемнадцатое октября. Комната тринадцать, полицейское управление международного аэропорта «Схипхол». Присутствуют: инспектор Интерпола Рутгер Верховен, агент Рональд Грут из полиции аэропорта «Схипхола» и Банбери Эдвард Стрейкен, Лондон, улица Тачбрук, двадцать семь «а». Беседа записывается. — Верховен сделал паузу и посмотрел на задержанного. Стрейкен кивнул в подтверждение.

— Мистер Стрейчен, — Верховен произнес его фамилию через «ч». Стрейкен отметил, что в самолете он такой ошибки не делал. Верховен говорил с акцентом, но тем не менее его английский был очень хорош. Этот ублюдок начинает придуриваться. — Вы понимаете, почему вы здесь?

Стрейкен кивнул.

— Пожалуйста, говорите вслух, идет запись.

— Да, инспектор Верховен. Я понимаю, почему я здесь, — произнес Стрейкен мягко. Его всегда что-то раздражало в представителях власти.

— Вы понимаете, что вас арестовали по подозрению в убийстве и попытке изнасилования?

— Да.

— Хорошо. Наша беседа будет проводиться в присутствии главного инспектора Дирка Купманса посредством видеосвязи с Виллемстадом, с острова Кюрасао. — Пауза. — Понятно?

— Да, — Стрейкен кивнул. Конечно, он, черт возьми, все понял.

Настала очередь Грута. Он нажал на кнопку большим пальцем. Монитор ожил, и перед Стрейкеном появился карибский главный инспектор.

Купманс сидел за столом. На нем была белая рубашка с короткими рукавами. На груди виднелись знаки отличия, выдающие в нем полицейского высшего ранга. Волосы выгорели, и было заметно, что он больше времени проводит вне офиса, чем в нем. Стрейкен узнал его лицо по плакатам, предупреждающим об опасности вождения в нетрезвом состоянии, — сухощавое и жесткое. Морщины на его загорелых щеках располагались узором песчаных дюн.

— Goedenavond,[1] Дирк. — Верховен старался вести себя неофициально. Возможно, он чувствовал себя не в своей тарелке под холодным взглядом серых глаз островитянина.