Книга Арабская авантюра - Талбот Мэнди

Мэйбл опять поставила чайник на керосинку, чтобы подогрелся, и подбросила в него горсть чая.

— Еще одно, — продолжал Грим. — Французы до какой-то степени опасаются, что если они найдут предлог и сцепятся с Фейсал ом в открытую, он получит помощь от британцев. А британцы могут подбросить ему кое-что поважнее денег — то, чего он пока не может получить. Девяносто процентов британцев за Фейсала. Некоторые рискнули бы должностью, чтобы помочь ему в беде. Французам пришлось бы отвести этим людям глаза, прежде чем спокойно атаковать Фейсала.

— В каком смысле «отвести глаза»? — спросил Джереми. — Не все же англичане дураки! Всякие шишки в правительстве, генералы — это да. Ну, еще процентов шестьдесят младших офицеров, сержантов и рядовых… Остальных на мякине не проведешь, это славные парни. И понадобится кое-что посерьезней пустой болтовни, чтобы сбить их с толку.

— В яблочко, Джереми. Им надо кое-что показать. Например, почему бы не поднять восстание — здесь, в Палестине, от имени Фейсала? Взбаламутить народ, чтобы повсюду начались еврейские погромы, а потом кричать на каждом углу, что это дело рук Фейсала и его людей? Это как дважды два. Французские агенты под видом честных арабов втираются в доверие к самым преданным соратникам Фейсала и подбрасывают им занятную мысль: французы и британцы — союзники. Посему единственный способ помешать британцам помочь французам — это начать в Палестине заварушку, тогда британцам придется защищать себя и евреев, и им будет уже ни до чего. Тайные агенты твердят: хотя Фейсал против подобных мер, но ничего другого ему не остается. Они хорошо наварятся на обещании Фейсала защитить евреев, если те признают его королем независимой Сирии. Перебить загодя всех евреев, чтобы ему некого было защищать, когда придет срок. Вот решающий довод.

Тут Мэйбл не удержалась.

— И ты предупредил Фейсала? — она поставила оба локтя на стол и оперлась подбородком о ладони.

Смею сказать: в такой позе она выслушала уже с полсотни историй, за любую из которых газеты заплатили бы целое состояние.

— А как же! И он прислал сюда офицера из своего штаба — в качестве наблюдателя. Я видел этого штабиста нынче днем, он ехал в кэбе к Яффским воротам. О чем я и сказал тому парню в госпитале. И он изрядно перепугался: понял, что я могу найти предполагаемое письмо Фейсала и показать офицеру, который на самом деле пользуется его доверием. Я заметил, как парень струхнул, и все встало на свои места.

— Ты прямо Шерлок Холмс, — рассмеялся Джереми. — Спорю на новую шляпу: ничего из этого не выйдет.

— Спорь на здоровье, — ответил Грим. — Шляпа будет женская, и ее получит Мэйбл. Закажи что-нибудь дорогое из Парижа, Мэйбл, — Джереми оплатит. На самом деле, мы еще много всего знаем. Здешние войска предупреждены, что готовится еврейский погром. Письмо, вероятно, подтверждает, что это произойдет… но не только. В нем есть что-то, от чего зависит будущее Ближнего Востока — считай, будущее половины мира, а то и всего мира. Ибо триста миллионов мусульман наблюдают за Фейсалом и поступят соответственно. Индия, Персия, Месопотамия, Египет, вся Северная Африка… Ты не представляешь, сколько зависит от безопасности Фейсала, а французы не могут или не хотят этого понять.

Тяжелые армейские сапоги затопали по каменным ступеням снаружи, потом раздался кашель, который, я полагаю, узнал бы среди тысячи других. Нарайян Сингх кашляет либо один раз глубоким басом, и это означает, что все в порядке, либо дважды почти фальцетом, и тогда дело худо. На этот раз прозвучало одно низкое «кха!» Однако полминуты спустя раздались два визгливых покашливания, и Грим поднял руку, призывая к молчанию. Еще минута — и на веранде зазвучала заунывная песенка матроса-индийца, несущего вахту на носу корабля: «Хум декта хай» — «я смотрю вперед». Манера ее исполнения была воспроизведена безупречно.

Грим кивнул. Полагаю, сам себе, ибо никто с ним не говорил.

— Ты не откажешься выйти и забрать у него это письмо, Рэмсден? Будь добр, держись в тени и дай ему пистолет. Может пригодиться.

Я выскользнул за занавеску, служащую дверью, и с минуту пытался обнаружить Нарайяна Сингха. Я старый охотник, но мне это удалось не раньше, чем Нарайян Сингх шевельнул рукой в десяти футах от меня, нарочно, чтобы привлечь мое внимание. Очевидно, существовал риск, что меня заметят с улицы, причем это будет не случайный прохожий, а шпион, затаившийся поблизости. Поэтому я предпочел обойти вокруг дома и остановился слева от сикха, в густой тени дома. Но хотя я двигался со всеми предосторожностями, сикх услышал меня и через перила веранды передал мне письмо, а я отдал ему пистолет, который он взял молча.

Я успел разглядеть нашего связного. Его форма с одного боку была разорвана почти в клочья, тюрбан на голове сидел криво, словно размотался в стычке, и сикх слишком спешил, чтобы его поправить. Имейте в виду: тигр по весне не заботится о своих усах так, как сикх о тридцати ярдах ткани, которой обматывает свою голову!

Нарайян Сингх ничего не сказал и не сделал ни одного лишнего движения — только передал мне письмо и взял пистолет, поэтому я вернулся тем же путем, каким пришел. В дом я вошел через черный ход, сунул письмо Гриму и пошел обратно на улицу: возможно, сикху могла потребоваться моя помощь. Грим ничего не сказал, но Джереми последовал за мной, и две минуты спустя мы сидели на корточках около веранды в полной темноте. Не думаю, что на этот раз Нарайян Сингх догадался, что друзья рядом. Он сосредоточенно всматривался в слабо освещенный участок стены, где были ворота. Их проем больше походил на неясно очерченный вход в пещеру. Поскольку мы с Джереми не знали ни о каких других входах и выходах, мы тоже стали наблюдать за воротами, так что мимо нас и крыса не прошмыгнула бы незамеченной. Соображай мы чуть получше, нам стало бы ясно, что для наблюдения за этим пятачком вполне достаточно одного Нарайяна Сингха, и мы нашли бы своим глазам лучшее применение. Однако, слава Богу, мы все трое живы, а двое из нас получили хороший урок.

Прошло немного времени — возможно, минут пять, — когда за воротами показался человек. Он возникал то там, то тут, точно призрак, которого призывали с того света. Пару раз он вроде вознамерился пробраться во двор, но вдруг передумал и ретировался. Потом мне показалось, что он целится из пистолета. Даже если бы так и было, он, скорее всего, решил не тратить патроны и не привлекать внимание, стреляя вслепую. Однако кое-чего он добился: три пары зорких глаз уставились на него. Это дало возможность троим его сообщникам проникнуть в сад через заднюю стену и незаметно подобраться к нам. Думаю, они по чистой случайности двинулись вдоль дальней стены дома, но нам с Джереми надо благодарить за это судьбу. В противном случае холод стали между лопаток стал бы для нас первым признаком их присутствия. Как я уже сказал, мы не подозревали об их существовании, пока все трое не добрались до веранды с противоположной от нас стороны. Скорее всего, они бы нас перестреляли, если бы человек за воротами не потерял голову от возбуждения и не попытался подать им сигнал. Его сообщники уже стояли в тени у последнего окна. Оттуда была прекрасно видна комната, в которой сидели ничего не подозревающие Грим, Мэйбл и доктор. У каждого из этих людей был пистолет, и их намерения сомнений не вызывали.