Книга Хрустальная удача - Питер Марвел

Разглядев британский флаг, Уильям Харт устало опустился на мешки с маисом, ждущие своей очереди для погрузки на какое-то судно, и уронил голову на руки.

— Только этого нам еще не хватало, — пробормотал он.

— Что вы имеете в виду, сэр? — почтительно поинтересовался молодой пират, стоявший рядом с Хартом, а Потрошитель, жуя табак, ответил со свойственным ему философским отношением к жизни:

— Бросьте, Уильям! Одним кораблем больше, одним меньше… Уж не думаете ли вы, что это по вашу, простите, не слишком дорогую душу снарядили этого красавца? Да и по сравнению с той публикой, которая шатается за нами по всему Мэйну с тех пор, как вы имели несчастье наняться к старому коадьютору, вы кристально честный человек. Вас и на каторгу-то не за что посылать, повесят и все!

— Нечего сказать, утешил, — пробурчал Джон Ивлин, а Харт, мотнув головой, со вздохом процитировал:

— …Крупица зла все доброе проникнет подозреньем и обесславит[2]. Вот именно — обесславит.

— Вы заразились у покойного Кроуфорда любовью к пьесам? — фыркнул Ивлин, который при виде линейного корабля Его Величества Вильгельма III тоже почувствовал себя не в своей тарелке.

— У Шекспира на любой случай найдется порядочная цитата. Как находилась у сэра Фрэнсиса. Мне это нравится в них обоих, — Уильям посмотрел на Ивлина, пытаясь держать себя в руках.

— Уильям, мой юный друг, мне кажется, Потрошитель прав. Не слишком ли много чести, чтобы для поимки таких, как вы… ну или я, — добавил он после небольшой, но заметной паузы, — присылать линкор?

— С кучей народу и пушек? — подхватил кто-то из пиратов.

— Невыгодно королевскому флоту, — резюмировал Потрошитель. — Так что они не за вами.

Эти соображения придали Уильяму бодрости.

— В любом случае нужно выяснить, для чего линкор Его Величества появился здесь. Может быть, объявлена война, умер или отрекся кто-нибудь из европейских монархов… ну мало ли что? Должна же быть причина для такого события. Кто из ребят выглядит наиболее прилично и наименее подозрительно для подобной миссии?

— Стив Брэнкли, Боб и Сэм, отправляйтесь-ка на разведку, — тотчас распорядился Потрошитель, не слушая возражений пиратов, которым вовсе не улыбалось вместо таверны и сна шататься по набережной с расспросами.

Прибытие английского линкора нарушило размеренный ритм жизни всей Тортуги. Губернатор и приближенные к нему лица суетились, стараясь угодить представителям Его Величества короля Вильгельма. Впрочем, это мало волновало британских моряков и военных, которые оставались равнодушны к балам и увеселениям, устраивавшимся в их честь. Капитан судна всем своим видом показывал, что прибыл на Тортугу лишь по необходимости и задерживаться на острове не намерен. При этом все безуспешно пытались угадать, каковы миссия линкора и цель его командующего. Толковали о возможной войне, о смерти короля Франции, последнее время сильно хворавшего, о перемирии с Испанией и даже о захвате острова англичанами. Из-за неизвестности в атмосфере островка копились раздражение и недоумение, которые неминуемо должны были рано или поздно вырваться наружу.

Многие французы, скучавшие после неудачи с поисками сокровищ на Эспаньоле, и капитан Франсуа де Ришери — первым из них, не прочь были бы затеять ссору, встречаясь с англичанами в порту и на улицах. Однако отсутствие сведений о международной обстановке в Старом Свете удерживала их от опрометчивых поступков.

Абрабанель при виде английского военного судна благоразумно сказался больным и почти не выходил из дому, никого не принимая. Заодно он распорядился держать взаперти Элейну — мало ли что? — и принялся внушать бедной девушке, что корабль прибыл на Тортугу для ареста Уильяма Харта, Джона Ивлина и других бывших подданных Его Величества, запятнавших себя пиратством.

Коадьютор припомнил документ, составленный еще в 1668 году сэром Леолайном Дженкинсом, и, то и дело перемежая свои речи цитатами из сего ордонанса, старался повлиять на дочь и заставить ее выбросить Харта из головы.

— Все пираты и морские разбойники находятся, — цитировал он злополучную бумагу, — вне закона у всех народов, то есть не подлежат защите правителей и законов. Каждый должен быть управомочен и вооружен для борьбы с ними как с мятежниками и предателями, для того чтобы подавить и искоренить их!

Но окончательно убедить Элейну, что Уильям обречен, удалось не Абрабанелю, а Черному Биллу. Подготовка «Мести» к плаванию резко замедлилась, в результате чего сильно заскучали и Ван Дер Фельд, и Билли, успевшие, как говорилось выше, найти общий язык на почве обсуждения своих злоключений. Пират отчаянно тосковал, томился без дела на суше, и даже выпивка ему опостылела. От нечего делать он торчал на кухне абрабанелевского дома и, пощипывая рабынь за округлые места, методично ел и пил все подряд. Скучающая под замком Элейна мечтала хоть как-то скрасить свое одиночество — общество отца и Ван Дер Фельда ей изрядно надоело — и потому рада была даже такой неподходящей компании, как Черный Билл. Она тайком пробиралась на кухню, и пират развлекал ее байками об ужасах морской жизни.

Тревожась за судьбу Уильяма, она воспользовалась случаем, когда пират был в сносном настроении, и обратилась к нему с вопросом.

— Господин Билл, — спросила Элейна, — а правда ли, что английский корабль прибыл, чтобы арестовать Харта и других английских моряков?

— Конечно! — не моргнув глазом подтвердил он с энтузиазмом.

Элейна побледнела.

— А вы знаете, мисс, как в Англии не любят пиратов? — продолжал Билли, прихлебывая любимое коадьюторское вино из оловянной кружки. — Если суд над пиратом происходит в Британии, мисс, то осужденных обычно доставляют в лондонскую тюрьму «док висельников». Это в Уоппинге на берегу Темзы, мисс… Не бывали там, нет? Ну так вот, эта тюряга… — простите, темница, мисс! — зовется еще «пристань казней». Там у линии отлива сооружают деревянную виселицу. Приходит какой-нибудь узколобый капеллан, которому самому надо просить Небо о помиловании, с чванливым видом произносит молитву, потом осужденному пирату дают сказать последнее слово… хотя что там могут сказать эти висельники по большому-то счету, сударыня?! Ну а потом, ясное дело, происходит казнь.

— А казненные быстро умирают, сэр? — спросила Элейна, стараясь не показывать, как ей страшно.

— Да, сударыня, только после этого они еще остаются висеть в назидание прочим. После того как повешенного трижды зальет прилив, тело извлекают из петли, пропитывают смолой, засовывают в железную клетку и выставляют на всеобщее обозрение — например, где-нибудь на берегу в районе с оживленным судоходством, на холме или у входа в порт… Солнце, дождь и мороз постепенно сделают свое дело над бедолагой: плоть года за два-три распадется на части, чайки повыклюют глаза, решетке останется удерживать одни кости.

Дрожа от волнения, охватившего ее, Элейна прерывающимся голосом спросила: