Книга Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

Да не кадры. Ведь сказала же моя гадалка, что поеду я в страну того морехода, душа которого переселилась в меня. А какой еще страной могла она быть, кроме Италии?

Приехал я в Вечный город, помню, к вечеру. Встречающих на вокзале было более чем немного. На перроне стоял один лишь завхоз Торгпредства. Покосившись на мой потрепанный чемодан, он произнес, на мой взгляд, очень непонятную фразу: «И почему же тебя принесло именно в воскресенье?»

— Я в этом не виноват, и не сердитесь на меня, ради Бога, такой достали билет. Если можете, то возьмите мой багаж и покажите дорогу к Колизею. Очень мне хочется посмотреть на него.

Моя страсть к незамедлительному посещению исторических памятников не вызвала, однако, у завхоза никакого энтузиазма, хотя и мог он с легкостью от меня избавиться. Подозрительно посмотрев на меня, завхоз подумал и, махнув рукой, сказал:

— Ну, ладно, все равно день пропал. Поедем, покажу я тебе этот кошкин дом…

Темная громада древнего цирка казалась таинственной и прекрасной. Выйдя из автомобиля и подходя к нему, я невольно ускорил шаги. Воображение породило в ушах звуки фанфар, рев диких зверей, звон мечей… Но внутри цирка было сыро, темно и тихо. В лабиринте обвалившейся замшелой арены суетливо шмыгали оголодавшие кошки и голодно мяукали. В голову начали приходить разные философские мысли: о падении, о времени, которое есть субстанция необратимая.

— Ну что, насмотрелся, чай? Поедем в гостиницу, ужинать пора.

Да, завхоз, конечно, не был романтиком…

Моя командировка проходила в Торгпредстве на улице Клитунно, 46. До сих пор помню адрес! Задание своего шефа я выполнил хорошо. Одновременно написал экономический обзор по Италии за полугодие, чем очень обрадовал торгпреда Павла Ивановича Соловьева, который ровно через три месяца затребовал меня к себе в качестве старшего экономиста. Я, естественно, не сопротивлялся.

Четыре года работы в Торгпредстве, конечно же, не прошли даром. Я еще больше полюбил Италию. Мне довелось принимать участие практически во всех больших и малых торгово-экономических переговорах, познакомиться со многими государственными и политическими деятелями, банкирами, капитанами итальянской индустрии, в том числе с удивительным человеком, президентом мощного итальянского нефтеметанового общества ЭНИ Энрико Маттеем, чью жизнь много лет спустя я попытался спасти, уже работая в Италии под двумя «крышами».

Не скрою, что в этот период итальянской своей жизни привлек я внимание тогдашнего резидента, очень милого, но абсолютно неграмотного в итальянских делах человека. На доверительной основе, а иногда приглашая в ресторан поужинать, Пал Николаич получал от меня бесплатные консультации по самым сложным экономическим и особенно валютно-финансовым проблемам, которые ему поставляли итальянские источники, то есть агенты.

Кстати, именно от него получил я первый урок, который пригодился мне в последующей работе. «Самое главное у разведчика — это интуиция, — поучал он меня, раздобрев от выпитого вина. — Какие бы проверки ни были, но только интуиция поможет тебе разобраться, кто же кандидат на вербовку: порядочный, честный человек или провокатор и сволочь». Интуиция, видимо, подсказала ему, что имярек — порядочный человек, и он, добрая душа, дал на меня наводку в тогдашнее Министерство государственной безопасности, вернее, в его отдел кадров.

Именно представитель «кадров» — товарищ Акулов — вел со мной задушевную беседу с глазу на глаз в помещении парткома Министерства внешней торговли. Сначала он подробно рассказал мне мою биографию, особенно отметив как положительный фактор отсутствие евреев в моих трех поколениях как по линии матери, так и по линии отца. Затем заявил, что я хороший, грамотный внешнеторговый работник, примерный член КПСС с истинно пролетарским происхождением, активист и общественник, безотказный помощник «органов» за рубежом и вообще «свой» парень. Далее товарищ Акулов поведал мне о бедственном положении государственной безопасности после расстрела английского шпиона, злодея и развратника Лаврентия Берии с его «опричниками».

— У нас плохо с кадрами внешней разведки, товарищ Колосов… Не хотели бы вы поработать в нашей «конторе»?

— В качестве кого?

— Ну, скажем, заместителя торгпреда в Италии с исполнением, естественно, ваших прямых обязанностей…

— Можно подумать несколько дней? Мне хотелось бы посоветоваться со своим начальством.

— Зачем? Министр Патоличев уже подписал бумагу о вашем переходе в наше ведомство. Может, вы имеете что-то против?

— Нет, но…

— «Но» будет потом. А сейчас готовьтесь к учебе в нашей разведшколе.

Кадровики потом мне говорили, что в советскую разведку не берут тех, которые или очень хотят, или, наоборот, очень не хотят работать в секретной службе. Я, видимо, оказался «золотой серединой» и поэтому весьма пришелся по душе товарищу Акулову.

В разведшколе № 101 я окреп нравственно и физически, научился стрелять из пистолета и других видов оружия, безболезненно и даже нахально водить автомашину, «уходить» от наружного наблюдения, фотографировать во всех вариантах, открывать отмычкой сейфы, относиться с иронией к социалистической законности (советский гомосексуалист — это плохо, а «голубой» — кандидат в агенты — это хорошо), горячо любить всех членов Политбюро ЦК КПСС, целомудренно относиться к советским женщинам и особенно — не желать жены ближнего своего, не бояться тратить крупные суммы казенных денег — лишь бы шли они на дело «строительства коммунизма», прикидываться этаким рубахой-парнем, которому море по колено, беречь, как зеницу ока, своих немногих, но проверенных долгими годами истинных друзей и даже прыгать с парашютом, правда, с существовавшей тогда любительской вышки в Парке культуры им. Горького.

Попал я по распределению в один из европейских отделов Первого главного управления КГБ СССР и сразу же понял, что завет моего наставника из 101-й школы: «Чем меньше знаешь, тем дольше живешь» — очень правильный. Даже самая говенная бумажка несла на себе гриф «совершенно секретно», не говоря уже о страшных документах «особой важности», то бишь делах зарубежных агентов, «телег» на ненадежных советских граждан (потом их назовут диссидентами) и так далее. Зато уж здесь я приучился к «немецкому» порядку: попробуй забудь что-нибудь, где-нибудь, или, не дай Бог, потеряй… Дружба в КГБ между сотрудниками — вещь весьма специфическая. Бытовал такой анекдот. Встречаются два друга после очень долгой разлуки. Один спрашивает другого: «Где пропадал?» — «Сидел в тюряге». — «Из-за чего?» — «Из-за лени… Понимаешь, рассказал антисоветский анекдот соседу по квартире, он раньше меня на полчаса прибежал в КГБ…»

Я активно готовился к защите диссертации. Опубликовал несколько статей о политике и экономике Италии, в том числе во «Внешней торговле» и «Известиях». Однажды вызвал меня в свой кабинет начальник отдела. Перед ним на столе были разложены ксерокопии моих статей.

— Мой дорогой, вы, оказывается, обладаете еще и журналистскими способностями?