Книга Путь дракона - Дэниел Абрахам

— Друзья мои! Мы — гордость и надежда Антеи! — объявил Клинн, наполняя вином объемистую кружку.

— За короля Симеона! — провозгласил Госпей.

Клинн всучил кружку Гедеру и выпрямился, держа в руке бурдюк.

— За королевство и империю! — воскликнул он. — Да сгинет ванайский выскочка!

Остальные поднялись. Гедер встал прямо в ванне, разбрызгивая воду: сидеть под такой тост — чуть ли не государственная измена. За первым тостом последовали и другие: уж чего-чего, а вина для застолий сэр Алан Клинн никогда не жалел. А что Гедеру он наливал всякий раз полнее, чем другим, так это не иначе как в знак раскаяния за сегодняшнюю проказу.

Содай продекламировал сочиненный им непристойный сонет в честь доступнейшей из шлюх, сопровождающих войско. Клинн в ответ разразился импровизированной тирадой о качествах настоящих мужчин — воинской доблести, изяществе манер и неутомимости на ложе любви. Джорей и Госпей под барабан и фисгармонию ладно спели развеселую песенку на два голоса. Когда настал черед Гедера, он, поднявшись в остывшей ванне, изобразил скабрезный куплет с соответствующими телодвижениями — когда-то показанный ему отцом в изрядном подпитии. Гедер никогда прежде не осмеливался выносить его на публику, и сейчас, глядя на согнувшихся от хохота товарищей, он вдруг заподозрил неладное — должно быть, слишком уж он пьян, и не сам ли он приложил руку к собственному унижению? Пытаясь скрыть тревогу, он неловко улыбнулся, чем вызвал новый взрыв хохота — собутыльники утихли лишь тогда, когда задыхающийся Клинн затопал ногами в пол и жестом велел Гедеру сесть.

Сыры и колбасы, вино с лепешками и соленьями и еще вино. Гедер давно потерял нить беседы и позже сумел вспомнить лишь одно — как с пьяной серьезностью рассуждал об утопленцах, артистических устремлениях и эстетических соображениях.

Он проснулся в своей палатке — замерзший, совершенно разбитый, без малейшего представления о том, как сюда попал. Сквозь полотняную стену пробивались смутные отблески рассвета, где-то свистел ветер. Остатки снов еще мучительно бродили в голове, однако всякая надежда на отдых вскоре растаяла: в лагере протрубили сбор. Гедер с трудом поднялся, натянул свежий мундир и откинул волосы. Желудок выворачивало наизнанку, голова то ли болела, то ли кружилась. Если его стошнит в палатке, никто не увидит, зато оруженосцу перед походом придется ее чистить. А если выйти наружу, незамеченным не останешься. Интересно, сколько он вчера выпил… Протрубили второй сигнал — теперь уж точно ничего не успеть.

Гедер стиснул зубы и зашагал к командирскому шатру.

Каллиам, Аллинтот и еще два десятка рыцарей уже стояли строем, многие в кольчугах и парадных латах. Позади каждого — сержанты и латники в пять рядов. Гедер Паллиако старался держаться прямо: жизнь и честь воинов, стоящих за его спиной, зависели от его уверенности, как его собственная жизнь зависела от распоряжений командира, а судьба того — от лорда Тернигана, верховного маршала, ведущего в бой всю армию.

Сэр Алан Клинн вышел из шатра. В холодных утренних лучах он предстал перед строем как идеальный воин-герой: черные одежды — сгусток полночного мрака, широкие плечи и волевой подбородок — творение резца неведомого скульптора. Два раба вынесли небольшой помост, капитан встал на возвышение.

— Воины! — произнес он. — Вчера лорд Терниган прислал новый приказ. Ванайи заключили союз с Маччией. Нам донесли, что на подкрепление Ванайям в этот самый миг движутся шестьсот мечников и лучников.

Капитан помолчал, давая войску осознать положение, и Гедер нахмурился. Союз с Маччией? Странно… Оба города враждовали не первый десяток лет, перебивая друг у друга торговлю пряностями и табаком. Он читал, будто сплошной деревянной застройкой Ванайи обязаны тому, что Маччия некогда наложила руку на каменоломни, и Ванайи тогда спасала лишь река, по которой в город сплавляли древесину с севера. Вряд ли с тех пор многое изменилось…

— Новые отряды Ванайям не подмога, — продолжил Алан. — Потому что к их приходу город уже должен перейти в наши руки.

Гедер нахмурился еще больше, в груди заныло от нехорошего предчувствия. От Маччии до Ванайев пять дней морем, а отсюда до границы не меньше недели. Дойти до Ванайев раньше маччийцев…

— Сегодня выступаем в поход, — провозгласил Алан. — Спим в седлах, едим на ходу. Через четыре дня застанем Ванайи врасплох и покажем всем, что такое власть Рассеченного Престола! За короля!

— За короля! — повторил Гедер вслед за остальными, поднимая руку в приветствии и силясь не разрыдаться.

Они знали. Вчера ночью друзья все знали. Гедер вновь дернулся от ломоты в спине, заныли ноги, головная боль сделалась невыносимой. Джорей Каллиам, отходя от уже распадающегося строя, встретил взгляд Гедера и поспешно отвел глаза.

Вот в чем была шутка. Уборная, падение в яму — лишь предлог. После этого попросить у дурачка прощения, затащить к себе, усадить в ванну, напоить, заставить петь сальные отцовские куплеты… Гедер вздрогнул, как от ножа в спину. А потом утром тебе объявляют ускоренный марш и смотрят, как безмозглый увалень Паллиако борется с порывами рвоты прямо на плацу. Лишить сна в последнюю спокойную ночь и потом целые дни наслаждаться твоими мучениями…

«Братья по оружию», «боевые товарищи» — трогательные бессмысленные слова. Здесь, как и дома, сильные издеваются над слабыми, красавчики унижают тех, кто попроще. Власть имущие везде и всегда будут выбирать одних в фавориты, других в шуты.

Гедер повернулся и побрел к палатке, которую рабы по приказу оруженосца уже готовились сложить. Не обращая на них внимания, он шагнул под полотняный кров, чтобы хоть минуту побыть наедине с собой: одиночества ему теперь не видать ни днем ни ночью — до самой битвы. Он потянулся за книгой…

Книги не было.

По спине пробежал холодок, явно не от осенней прохлады.

Он вернулся пьяным. Может, переложил книгу в другое место? Пытался читать перед сном? Гедер обыскал походную кровать, перетряхнул одежду, влез в обитый кожей деревянный сундук с остальными пожитками — никаких следов. Он чуть не задохнулся, кровь бросилась в лицо — то ли от стыда, то ли от гнева. Юноша рванулся к выходу и за спинами замерших рабов разглядел мулов и повозки, на которые уже грузили остальные шатры и прочее имущество. Время на исходе. Он кивнул оруженосцу-дартину (рабы тут же кинулись собирать вещи) и зашагал через лагерь обратно. Ноги от страха чуть не подкашивались, однако он не собирался оставлять книгу в чужих руках.

Капитанского шатра на месте не оказалось: кожаный полог уже сняли и вместе с разобранной рамой отправили в поклажу. Все как в детской сказке — волшебный замок исчез с рассветными лучами, а там, где Гедер плясал нынче ночью, зиял пустотой голый клочок земли. Сэр Алан Клинн, правда, и не думал таять в воздухе — стоя рядом в кожаном дорожном плаще и с мечом на поясе, он отдавал приказы главному фуражиру, гороподобному йеммуту-полукровке. И хотя ранг Гедера формально позволял их прервать, юноша предпочел выждать.

— Паллиако, — обернулся к нему Клинн без прежней теплоты в голосе.