Книга Золотой день - Яна Темиз

– Представляю, чего она им про меня наговорила!

– Наверняка ни одного плохого слова. Насколько я знаю, у Элиф и ей подобных это не принято. О своей семье и обо всех своих…

– Ну да, ну да, как о покойниках!

– Ох, ну что у тебя за юмор, – невольно улыбнулся Кемаль. – Должна же ты когда-нибудь расплатиться за злостное сочинение детективов. Между прочим, если ты откажешься, она от меня не отстанет.

– Да-а, – протянула Айше, – это довод. Серьезный. Как, оказывается, легко живется таким… ну… как бы это сформулировать… непробиваемым логикой. Все знают, что уговаривать их без толку, все равно не отвяжутся, лучше уж сразу уступить. Ты, кстати, сегодня работать собирался, не передумал?

– Нет, я тебя жду. Ты пойдешь в кабинет?

– Сейчас. Только посудомойку включу. Давай чашку.

– Не дам, я ее потом вымою. Давай скажем, что ты согласна, все равно следующая встреча у них почти через месяц, а за это время мало ли что произойдет. Или Элиф остынет, или у тебя возникнут неотложные дела, или придумаем что-нибудь.

– Вот уж нет! Ни за что! – Айше нажала нужные кнопки на посудомоечной машине, бросила на нее последний недоверчивый взгляд, словно сомневаясь, что какая бы то ни было техника будет ее слушаться, но, убедившись, что это чудо снова произошло, повернулась к мужу. – Не втягивай меня в это, ради бога! Один раз соврем, потом придется постоянно выкручиваться, ежемесячно придумывать причины для очередного отказа, да еще помнить, когда что именно соврали.

– Правильно! Проще разок сходить!

Айше засмеялась.

– Знаешь, как это называется? «Ей не нравилось с зонтиком в дождь, ему нравилось, когда женщина с зонтиком; ей не нравилось в новой шляпке под дождь, ему нравилось, когда женщина в новой шляпке; он покупает новую шляпку в дождь, она выходит в новой шляпке под зонтиком», – продекламировала она. – Иными словами, глупой женщиной можно вертеть как хочешь.

– Глупые женщины не выдают наизусть такие цитаты. Это, кстати, откуда?

– Это, кстати, – передразнила она, – из якобы прочитанного тобой «Улисса».

– Почему якобы? Я прочитал эту крайне нудную книгу от корки до корки. Исключительно из любви к тебе. А ты хочешь, чтобы я запомнил ее наизусть? На это даже моя знаменитая память не способна.

– Лучше бы из любви ко мне ты перестал меня уговаривать тащиться на этот их золотой день. Охота мне тратить время на их сплетни да вдобавок наблюдать, не подсыплет ли одна из них кому-нибудь ложечку мышьяку вместо сахара. Ты ведь меня на это подбиваешь?

– Разумеется, умница моя. А тебе разве самой не интересно? Сюжет сам к тебе идет, просто просится, а ты отказываешься. Тут же все именно так, как ты любишь: ограниченное число действующих лиц в ограниченном пространстве, плюс неограниченные возможности напридумывать кучу всяких мотивов, поскольку знакомы все персонажи лет пятнадцать-двадцать. И никакой любви: одни пожилые дамы! Роскошный сюжет, позавидовать можно!

Глупость какая-то, а не сюжет…

4

Квартира, которую Кемаль и Айше с немалым трудом отыскали в любимом обоими районе, была стандартной и не очень большой, но сейчас, с наступлением холодов, излишки площади, которую приходилось отапливать, немедленно дали о себе знать.

Когда они только приступили к поискам, Айше хотела снять такую же квартиру, как та, в которой она жила до замужества и в которой потом поселился Кемаль. Она была маленькая – две комнаты и гостиная, но уютная, хорошо спланированная и находилась в чистом, тихом, престижном месте. О том, чтобы остаться в ней, не могло быть и речи. Айше даже приходить туда отказывалась. А попробуй-ка каждый день как ни в чем не бывало встречаться и здороваться с убийцей! Поэтому Кемаль, ошарашенный согласием Айше выйти за него замуж, немедленно известил домовладельца об отказе от аренды и бросился изучать мелкий шрифт газетных объявлений.

Но основные надежды они возлагали на прогулки. Часто желающие сдать квартиру предпочитали не тратиться на объявления и не связываться с агентствами, потому что желающие ее снять, как правило, предпочитают не платить агентствам, а иметь дело непосредственно с владельцем. И написанные кое-как от руки номера телефонов рядом с заветным словом «сдается» можно увидеть на окнах не реже, чем профессионально выполненные рекламные плакатики.

И Айше с Кемалем гуляли. Совмещая приятное с полезным. Наверно, иногда эта пара производила странное впечатление: они не смотрели друг на друга, порой оглядывались назад, иногда замирали на секунду, глядя куда-то вверх, а если поблизости был многоэтажный дом, внимательно пробегали глазами по всем окнам. Погуляв с неделю, они поняли: того, что они хотят, не существует в принципе. Маленьких квартир в этом районе почти нет, а свободных и маленьких – просто нет. Сдавались либо типовые: три комнаты плюс гостиная, либо квартиры класса «люкс», на которые будущие молодожены гордо не обращали внимания.

Надо было чем-то жертвовать: или своим представлением о желанной квартире, или районом. В центре и в районах новостроек небольшие и даже совсем крошечные квартиры наверняка были, но ни Айше, ни Кемаль и слышать не хотели о переезде в такое место, откуда не видно ни гор, ни моря, а до балкона дома напротив можно дотянуться рукой.

Таким образом, выбор был сделан в пользу стандарта; две комнаты превращены в кабинет и спальню, гостиная стала по совместительству гостиной и жилой комнатой, а лишняя комната какое-то время оставалась без названия и сначала предназначалась для гостей, если кто-нибудь из них пожелает остаться ночевать, но гости приходили нечасто, а ночевать и вовсе отправлялись домой, так что комната постепенно стала чем-то вроде склада и получила у двух любителей детективов наименование «запертая комната». Там стояла гладильная доска; туда на лето складывали зимние вещи, а на зиму летние; там удобно располагалось все то, что, как бывает в каждом, даже хорошо налаженном хозяйстве, выбросить жалко, а хранить негде; туда отправлялась сушилка для белья, если на улице шел дождь; там лежали, дожидаясь гостей, запасные подушки и одеяла, и Айше казалось, что, не будь у нее под рукой «запертой комнаты», куда всегда можно запихнуть все, не предназначенное для чужих глаз, ей никогда не удалось бы поддерживать даже подобие порядка в обитаемых помещениях.

Этой зимой стало ясно, что надо что-то менять. Вещи начали стягиваться в кабинет, к теплу. За ними потянулись и люди. Незаметно для себя они стали пить здесь чай и кофе, проводить вечера и почти все выходные, смотреть тоже перебравшийся сюда маленький телевизор и … словом, почти жить.

Первой переехала в кабинет гладильная доска. Айше терпеть не могла гладить, но если рядом находился работающий за компьютером или просто развлекающий ее беседой муж, то это занятие превращалось из маленькой трагедии в обычное дело, требующее, в сущности, не так уж много времени.

В первые дни их семейной жизни Кемаль, знающий феминистские взгляды жены и желая сделать ей приятное, заявил, что свои рубашки он привык гладить сам и не видит причин от этой привычки отказываться. К его удивлению, Айше решительно воспротивилась.