Книга Охота на красавиц - Елена Арсеньева

– Все! С меня – хватит! – такрешительно рубанула она ребром ладони по барьеру, что лейтенант Полторацкийотвалился на спинку стула и уставился на барьер с тревожным любопытством.Возможно, он предположил, будто задержанная – каратистка?.. – Больше я нислова не скажу без своего адвоката! Надеюсь, это-то слово вы когда-нибудьслышали? А мой адвокат тоже живет в Нижнем Новгороде! Так что вам все-такипридется туда позвонить, хоть тресните, придется… даже если это окажется вАвстралии! Или на Марсе! Или вообще в черной дыре гиперпространства!

Это уже, конечно, был сущий бред и натуральнаяистерика.

– Молчать! – хором взревели Панько сМыколой. Однако Кира, совершенно потеряв голову, продолжала кричать что-то проадвокатов, географию и тайны Вселенной, так что шум в отделении поднялсяневообразимый. И прошло довольно много времени, прежде чем орущие троезаметили, что их в комнате уже четверо.

Какой-то мужчина стоял у самой двери – вернеевисел, цепляясь за нее дрожащими руками и едва удерживаясь на ногах.

– Чего надо? – неласково вопросилпышущий боевым жаром Мыкола, а Панько, воспользовавшись передышкой, быстро отерпот со лба и нахлобучил фуражку, одновременно с этим украдкой погрозив Кирекулаком и превратив его в кукиш: во, мол, тебе адвокат!

Она грозно сверкнула глазами и попыталасьвосстановить сорванное дыхание, неприязненно уставившись на незнакомца, которыйчудом прервал свое падение.

Мужчина тем временем попытался отцепиться отдвери, но пошатнулся – и буквально ввалился в комнату. Кира машинальнопротянула ему руку, и, опираясь на нее, вновь прибывший дотащился до барьера иповис на нем, пытаясь справиться с голосом: вместо слов из его рта вырывалоськакое-то задушенное хрипение.

Пользуясь паузой, милиционеры и Кира – направах старожила – оглядывали гостя. Ему было чуть за тридцать, роста высокого,смугловат, кудряв, небольшая бородка его походила на черный чехольчик. Но этовсе в норме. Удивляли его порванная брючина, глядящее из нее разбитое колено,исцарапанные руки – такие мелкие царапины обычно оставляет шиповник.

«Рановато для сбора витамина С, – мелькнулов голове у Киры. – Все-таки еще июль…»

Между тем Панько Полторацкий, сдвинув назатылок фуражку, профессиональным жестом подтянул к себе листок бумаги,вцепился в ручку и сурово спросил:

– Что случилось, гражданин?

Кучерявому, похоже, только этого вопроса и нехватало, чтобы вспомнить, куда и зачем он пришел.

Устремившись всем телом к лейтенанту иэнергично оттопыривая заднюю часть, он завопил:

– Убийство! На Карадаге убийство!..

– На Ка-ра-да-ге?! – врастяжкуповторил Мыкола и, приблизившись к кучерявому, ухватил его за кисть: – А покакому праву ты оказался в зоне государственного заповедника?

Мгновение незнакомец смотрел на негонепонимающе, потом отмахнулся:

– Да я был в гостях, у ВолодиГолобородько, у егеря. Я… видите ли, я – журналист из Москвы, ФридунскийАнатолий Борисович… вот мое служебное удостоверение, – он перекинул черезбарьер бордовые «корочки» с золоченым тиснением «Пресса», – живу впансионате «Чайка» («Не из пугливых!» – с завистью отметила Кира, вспомнив, чтоименно при входе в «Чайку» висела злополучная страшилка про пепел). Случайнопознакомился с Володей и решил написать про него статью. Целый день провел унего…

Полторацкий, ощупав удостоверение журналистатак дотошно, словно оно было написано азбукой Брайля,[2] кивнул Мыколе – тотразжал свою клешню.

– Извините, гражданин, – сказалпочти любезно. – Садитесь, будь ласка!

Фридунский опустился на пододвинутый табурет ипринялся массировать вспухшую и посиневшую кисть, с опаской поглядывая наМыколу, на лице которого сияла законная гордость крутого профи.

– Однако ж вернемся к нашимбаранам, – постучал ручкой по столу лейтенант. – Где обнаружен труп?

Фридунский вздрогнул.

– Знаете, такое красивое место напротивЧертова пальца? Оттуда как раз начинается очень крутая дорога вниз, бетонка. Ноона очень скользкая, я несколько раз чуть не упал и решил спускаться по тропе.К тому же быстро темнело, я спешил. И вот примерно на полпути я оступился – изавалился в куст шиповника. А там… – Он схватился за голову, закачался,пригнувшись к коленям, и голос его зазвучал глухо: – Там она лежала!

– Труп женский, – сообразилПолторацкий, вновь принимаясь за писанину. – Возраст, особые приметы –что-нибудь запомнили?

Фридунский отчаянно закивал:

– Я там бог знает сколько временипроторчал, не в силах сдвинуться с места. Уж нагляделся… она у меня, наверное,всю жизнь перед глазами стоять будет – в смысле лежать. Значит, так… На видэтой женщине около тридцати. Волосы темные, очень коротко остриженные. Лицокруглое, нос крупный, рот маленький…

– Глаза? – подсказал Полторацкий,его ручка летала по бумаге. – Глаза какого цвета?

– Так ведь они же закрытые были, – сдрожью в голосе пояснил Фридунский и крепко обхватил себя руками за плечи: егоначало колотить.

– Ах, да! – спохватился лейтенант ичто-то резко зачеркнул. – Одежда какая была, обувь? Разглядели?

– Да, конечно! – оживилсяФридунский. – На ней была такая длинная полосатая юбка, потом… потом ещеджинсовый жилет.

– А под жилеткой? – снова задалнаводящий вопрос Полторацкий.

– Да что вы! – оскорбилсяФридунский. – Я ведь ее не раздевал.

Полторацкий мученически завел глаза.

– Кто об том говорит?! Ну, под жилеткоюблузка была? Рубаха?

– Вроде нет, – пожал плечамиФридунский. – Понимаете, жилет был застегнут, как блузка, на все пуговицы…Ой!

«Ой» относилось к странному поведению Киры,которая вдруг начала заваливаться на бок, закрыв при этом глаза и слабо шаря ввоздухе руками, как бы ища, за что ухватиться.

Этим опорным пунктом оказался Мыкола, которыйуспел подхватить ее буквально в полуметре от пола и так тряхнул, чтозапрокинувшаяся голова замоталась из стороны в сторону.

– Будя психовать! – велел он грозно.

– Как вы можете! – возмутилсяФридунский, выволакивая из-под себя табурет и подтаскивая его к Кире. –Это вам не Чечня какая-нибудь! Садитесь, девушка. А вы лучше водички ей дайте.