Книга Прощальный поцелуй - Тасмина Пэрри

Джинни вынула из сумочки зазвонивший мобильный.

– Черт бы тебя подрал! – воскликнула она и, пробормотав: – Это Нью-Йорк, – извинилась и выскочила из бара, чтобы поговорить по телефону.

Эбби почувствовала, как ее напряженные плечи расслабляются.

– Она сестра Ника, но она желает тебе добра, – подметив это, сказала Анна.

Эбби взглянула на подругу.

– Добра – это как?

Повисло неловкое молчание.

– И что ты собираешься делать, Эбс? – наконец спросила Анна.

– Найму адвоката. Заполню бумаги. Запущу процесс. Подам на развод. Это ведь, по-моему, так делается, нет? – Голос ее дрогнул, и она, пытаясь успокоиться, сделала долгий глоток «Пиммс».

– Ты уверена, что хочешь именно этого?

– А какие могут быть другие варианты? Чтобы я простила его? Не могу. Я много думала над этим. Он спал с кем-то еще, и я не могу проигнорировать это. Измена, ложь… Потеряно доверие. А если оно ушло, его уже не вернуть. И наши отношения никогда не будут прежними.

– Но это не означает, что он не любит тебя, – задумчиво произнесла Анна. – Мужчины слабы. Если у них есть что-то перед носом, они это возьмут. Вспомни хотя бы Тайгера Вудса[11].

– Его как раз лучше не вспоминать, – закатила глаза Сьюз. – У него любовниц было хоть отбавляй.

– Та женщина не была любовницей Ника, – резко прервала ее Эбби.

Сьюз сочувственно взглянула на нее:

– Не нужно тебе так его защищать.

– Я не его защищаю, а себя, – ответила Эбби.

– Заранее, пока это не случилось, никогда не знаешь, сможешь ты простить или нет. Я на работе с этим все время сталкиваюсь, – сказала Анна. Она как юрист специализировалась на взаимодействии со СМИ и в основном занималась тем, что обеспечивала судебные запреты на освещение в прессе всяких опрометчивых шагов своих богатых клиентов. – Эти люди совершают массу глупых, эгоистичных поступков – снимают секс на видео, спят с другими известными людьми. А их жены или мужья время от времени все им прощают.

– Возможно, у знаменитостей все по-другому, – заметила Эбби.

– Просто стерпеть и простить легче, – сказала Сьюз, пожимая плечами. – Мой Терри был полной скотиной. Я много раз делала вид, что не заметила следов помады на его воротнике, просто потому, что в противном случае это означало бы, что нужно куда-то съезжать, искать себе квартиру и, оставшись одной, возвращаться к нудной процедуре поисков кого-то другого. Иногда проще промолчать, хотя каждый раз, когда я его прощала, я теряла частичку уважения к себе.

– Не смотри сразу в ту сторону, Эбс, – вдруг переходя на шепот, сказала Анна. – По-моему, тот блондин у стойки на тебя запал.

Эбби уже очень давно не чувствовала себя сексуальной или привлекательной и занервничала при мысли, что кто-то глазеет на нее. Бросив рассеянный взгляд в том направлении, куда смотрела ее подруга, она увидела красивого молодого парня, который с радостной полуулыбкой действительно рассматривал ее.

– Черт возьми, Эбс, он такой классный! – прошипела Сьюз.

Эбби схватила свой бокал, надеясь, что никто у барной стойки не заметил, как она покраснела. Впрочем, ее пылающие щеки, похоже, были видны даже из космоса.

– Он меня не интересует, – твердо сказала она. – Меня мужчины вообще больше не интересуют. С этого момента буду заниматься котами и выпечкой.

Сьюз схватила кувшин с «Пиммс» и вылила себе в бокал все, что там оставалось.

– Ты уверена, что не хочешь попробовать с ним замутить?

Эбби улыбнулась и кивнула.

– В таком случае я собираюсь добавить еще немного и заняться им. Как знать, Анна, может, я приведу к тебе на свадьбу еще одного гостя.

С этими словами Сьюз двинулась в сторону симпатичного незнакомца, и Эбби, глядя на нее, в очередной раз восхитилась подругой, не терявшей надежды встретить настоящую любовь.

Сидевшая напротив нее Анна скрестила руки на груди.

– Людям свойственно совершать ошибки, Эбби. Думаю, что уметь прощать – это не так уж плохо, – тихо произнесла она.

– А ты, вообще, на чьей стороне? – огрызнулась Эбби, но тут же одернула себя: она не хотела быть резкой с Анной, которая в эти дни стала для нее самым близким человеком, с ней у нее было больше всего общего, и именно к Анне она могла обратиться в кризисной ситуации. И на самом деле обратилась вскоре после разрыва с Ником, и Анна часами говорила с ней по телефону, не осуждая, а просто выслушивая.

– Я на твоей стороне, Эбс, – сказала Анна, подаваясь вперед и кладя ладонь на ее руку. – Просто я знаю, как ты любишь Ника, как он любит тебя и как хорошо вам было вместе.

– До того, как он разбил мне сердце, – тихо произнесла Эбби.

Анна полезла в свою сумочку и что-то достала из нее.

– Вот тебе визитка моего Мэтта, – сказала она, подталкивая к ней по столу белую карточку с красивым тиснением.

Жених Анны был одним из самых известных в Лондоне адвокатов по бракоразводным процессам. Эбби знала и с десяток других способов связаться с ним – например, через Facebook, по электронной почте, с помощью сервиса LinkedIn[12], к которому она подключилась не так давно и в этой связи чувствовала себя очень продвинутой. В конце концов, Мэтт был ее приятелем, так что она могла просто позвонить ему, если бы захотела с ним поговорить. Но была в этом жесте Анны некая торжественность, заставившая Эбби прочувствовать, что речь идет о всей ее дальнейшей жизни.

– Ты сама знаешь, какой он молодец в таких вопросах, – добавила Анна. – А если ты сочтешь неудобным просить его об этом, у него есть пара замечательных коллег, которые тоже могут тебе помочь… если только ты уверена, что на самом деле хочешь этого.

При одной мысли о том, что за этим последует, Эбби стало дурно. Продавать дом, делить имущество, никогда больше не видеть Ника…

Она закрыла глаза и представила, как ей будет не хватать его; это будет так ужасно, что она снова задумалась, не попытаться ли забыть это ужасное сообщение по телефону. Возможно, Ник Гордон и разбил ей сердце, но он был любовью всей ее жизни, и мысль, что она больше никогда не увидит его, не услышит его голоса, была для нее невыносима.

– Так что же ты все-таки собираешься делать дальше? – спросила Анна, допивая содержимое своего бокала.

– Я должна обо всем хорошенько подумать, – тихо ответила Эбби.

Это, по сути, было подтекстом всей ее жизни.