Книга Обратно в СССР - Геннадий Марченко

Может, для начала тем же дворником устроиться? Если спросят документы, скажу, что отстал от проходящего поезда, челябинского, например, а документы уехали в купе. Нет, на фиг. Отправят ещё запрос в тот же Челябинск, возникнут вопросы… Тогда уж лучше изобразить… ну, скажем, частичную потерю памяти. То есть как зовут – помню, а вот откуда я – уже нет. Как в «Джентльменах удачи»: тут помню, тут не помню. Фильм вышел вроде бы году этак в 71-м, так что народ уже должен был его растащить на цитаты.

Кстати, о еде. Нужно хотя бы посмотреть цены в местных супермаркетах… то бишь в магазинах. На Володарского торговыми точками и не пахло, значит, нужно вернуться на Московскую.

Правда, пришлось потерпеть, когда магазины наконец распахнут свои двери. Первым это сделал хлебный, располагавшийся напротив кукольного театра «Орлёнок». В ожидании этого момента я наблюдал, как с хлебовозки разгружают хлеб. Одуряюще вкусный запах свежеиспечённых ржаных буханок и нарезных, покрытых светло-коричневой корочкой батонов буквально сводил с ума.

К моменту открытия магазина у крылечка собралась небольшая очередь, состоявшая в основном из пенсионеров, все с авоськами. О красивых пластиковых пакетах тогда ещё не знали. Может, они уже и были в ходу в Москве или Ленинграде, но пензяки предпочитали ходить за продуктами с проверенными временем сетками, которые легко выдерживали, к примеру, три кило картошки, пару пакетов молока и буханку хлеба. Открыть, что ли, подпольное производство пакетов? Сделаться эдаким цеховиком, с риском угодить на нары или вообще встать у стенки. Государство никогда не любило конкурентов, а советское в особенности.

Зайдя в магазин, я присмотрелся к ассортименту и цифрам на ценниках. Батон «Нарезной» стоил 13 копеек, буханка ржаного – 16 копеек, а пшеничного – 28. В 7 копеек обошлась бы булочка «Городская», в 3 копейки – ржаная лепешка… Выбор не ахти какой богатый, не сравнить с хлебными отделами супермаркетов будущего, но почему-то большего и не хотелось. Сейчас бы парочку умопомрачительно пахнувших рогаликов да пакет настоящего советского молока…

Кстати, о молоке. На него я наткнулся в другом магазине, чуть выше по Московской. Здесь предлагалось молоко в полулитровых пакетах в форме пирамидок по 16 копеек штука и такого же объёма в бутылках. Ещё имелись бутылки с ряженкой и варенцом, а сметану развешивали по банкам, с которыми приходили сами покупатели.

Самый большой ассортимент продовольственных товаров оказался в магазине, до революции принадлежавшем купцу Будылину. Бакалея в виде рыбных и овощных консервов, а также круп и макаронных изделий меня не очень впечатлила, хотя, предложи мне кто-нибудь отведать всё это бесплатно, я ни секунды не сомневался бы. Куда больше притягивала взгляд витрина, за которой скрывались колбасные изделия. Правда, разновидностей колбас оказалось не так уж и много и смотрелись они не столь нарядно, как в будущем, но от этого аппетит отнюдь не уменьшился.

Проигнорировав ввиду отсутствия советской наличности очередь за колбасой, направился к выходу. Последний раз я ел больше суток назад, легко позавтракав перед выходом на экскурсию. Теперь мне казалось, что у меня не было во рту крошки как минимум неделю. Хоть падай в голодный обморок. Ирония судьбы… С человеком происходит событие, достойное как минимум Нобелевской премии, а он вынужден думать о том, как бы не умереть с голоду.

Погруженный в свои печальные мысли, я перешёл Московскую и побрёл вниз, вскоре добравшись до овощного магазина, о чём сообщала грязноватая вывеска «Овощи-фрукты». Лет через тридцать на этом месте будет красоваться здание какого-то издательства. Но это дело далекого будущего, а пока, проходя мимо магазина с другой стороны, я увидел довольно симпатичную женщину примерно моего возраста в выглаженном синем рабочем халате, на заднем крыльце распекавшую мужичка бомжеватого вида.

– Вали давай отсюда, алкаш проклятый! Толку от тебя никакого, только и умеешь клянчить на бутылку. Видала я таких грузчиков знаешь где?!

– Валюх, да хорош бузить-то, ну последний раз, душа горит…

– Иди отсюда, говорю, пока участкового не позвала. Ты за час всего два мешка затащил с улицы, а у меня люди стоят в очереди, картошку ждут. Чтобы я хоть раз ещё с тобой, паразитом, связалась!

Валентина замахнулась, что никак не вязалось с её отнюдь не боевой внешностью, и мужичонка, втянув голову в плечи и что-то бормоча себе под нос, побрёл прочь. А несчастная женщина, встряхнув своими каштановыми волосами, принялась с кряхтением подволакивать сетчатый мешок картошки.

Как мужчина, я не мог оставаться равнодушным, а потому тут же предложил даме свою помощь. Валентина, подбоченясь, довольно критически оглядела меня с ног до головы:

– Гляди-ка, помощник нашёлся… На алконавта вроде не похож, одет прилично. Ну, помоги, коль силёнок хватит.

Это я с виду выгляжу отнюдь не Самсоном, разрывающим пасть льву. На самом деле под небольшим слоем свойственного 35-летнему человеку жирка ещё таились довольно крепкие мышцы благодаря редким, но всё же посещениям маленького тренажёрного зала при нашей школе.

Куртку и сумку, чтобы не запачкать, я предпочёл повесить на гвоздик, обнаруженный за дверным косяком. Поднатужившись, взвалил на плечо мешок, под внимательным наблюдением Валентины затащил его внутрь и отправился за следующим. После чего продавщица удовлетворённо присоединилась к своей коллеге, в одиночку отпускавшей товар покупателям.

Минут через десять я закончил работу и поинтересовался, где можно помыть руки.

– Вон в углу рукомойник… Тебя хоть как звать-то?

– Сергей.

– А я Валентина, заведующая овощным магазином. На, держи, заработал… – Она протянула мне смятую и порядком замызганную бумажку коричневатого цвета, на которой я разглядел надпись «Один рубль».

Оказывается, и не продавщица она вовсе, а целый завмаг!

Естественно, от купюры я отказываться не стал, ведь денежку заработал честно, а на этот рупь по советским ценам можно было несколько раз скромно перекусить. Либо один раз, но не совсем скромно.

Поблагодарив Валентину, я спрятал купюру во внутренний карман. Прежде чем распрощаться, предложил:

– Я невольно стал свидетелем вашего разговора с тем… грузчиком. Так понимаю, у вас проблема с рабочей силой?

– Это точно, Михалыч больше выпьет, чем перетаскает. Подрядился у нас за бутылку или трёшку в день работать, но толку, сам видишь, от него мало. А ты что, можешь кого-то предложить?

– Могу себя предложить.

Аккуратные брови Валентины приподнялись, и она ещё раз прошлась по мне оценивающим взглядом:

– А ты сам-то кто будешь вообще?

– Видите ли, дело в том, я помню, как меня зовут: имя, отчество и фамилию. То есть Сергей Андреевич Губернский. Но не помню, кто я по профессии, где работаю и живу. Я очнулся вчера на лавке в скверике, в этой одежде и с сумкой через плечо. Сумка абсолютно пустая, ни денег, ни документов. (О телефоне, электронной книге и российском паспорте я решил пока никому не рассказывать, равно как и о портмоне с российскими купюрами в кармане куртки.) Ночь пришлось провести в каком-то подъезде.