Книга Клянусь луной - Ширли Басби

Том, проверявший свою шпагу, упрямо покачал головой.

— Займем позиции, милорд, — отчеканил он.

Соперники сбросили пиджаки, чтобы те не стесняли движения, затем их шпаги соприкоснулись кончиками, означая, что они готовы к атаке. Слишком взбешенные, Хоули и Том даже не стали делать пробных выпадов, чтобы разведать тактику противника, — они сразу бросились в бой, и звон стали наполнил комнату. Шпаги снова и снова встречались и расходились, пока соперники танцевали по кругу.

Оба были в равной весовой категории, но тело Хоули было более мускулистым и тренированным, к тому же он был явно более опытным фехтовальщиком. Сердце Тии замирало, когда кончик его шпаги был готов коснуться Тома, но всякий раз брату в последний момент удавалось отразить атаку. Несколько раз Том падал на колено или был прижат к стене, но пока избегал опасной шпаги Хоули.

Наблюдавшие за ходом поединка молчали, и только — в глазах Тии было написано отчаяние, которое она в этот момент испытывала. Слышался лишь звон металла и шарканье шагов противников, двигавшихся то вперед, то назад, то отскакивавших в сторону.

Постепенно темп боя изменился, было заметно, что Том сумел разгадать тактику Рэндалла и не позволял больше прижать себя к стене. Его шпага все чаще сверкала в опасной близости от горла или груди Хоули. Лорд Рэндалл, который был намного старше своего соперника, стал заметно уставать и пропустил момент, когда тонкое лезвие рассекло ткань его рубашки и оставило на плече глубокий порез.

Хоули был настолько удивлен случившимся, что испытал минутное замешательство. Он был невероятно уязвим теперь, и Том с легкостью мог поразить его своей шпагой. Однако, воспитанный благородным и щедрым отцом, брат Тии сделал шаг назад, опустив лезвие.

— Первая кровь, — констатировал он. — Просите пощады, милорд.

— Никогда! — воскликнул Хоули и снова бросился в атаку. Лезвие его шпаги нацелилось в грудь Тома.

Тия вскрикнула, но брат ловко отразил удар, и бой возобновился. Стало ясно, что сражение окончится только тогда, когда один из противников погибнет. Хоули яростно нападал, но шпага Тома парировала его смертоносные атаки. На его юном лице играла усмешка, глаза сверкали. Вот он начал теснить соперника в угол. Хоули, не ожидавший, что Том такой опытный фехтовальщик, растерял свой первоначальный задор. Теперь он только защищался.

Быстрое движение шпагой — и вот он уже прижат к столу с остатками завтрака. Левая рука графа Рэндалла нащупала керамический чайник с неостывшим чаем и плеснула его содержимое в лицо Тома, не ожидавшего такого коварства.

Ослепленный, Том отшатнулся. Барон Хазлетт и Джон возмущенно вскрикнули. Тия ахнула и зажмурила глаза. Нечестный поступок Хоули мог стоить Тому жизни. Но прежде чем секунданты успели остановить дуэль в связи с нарушением правил, шпага Хоули проткнула грудь Тома. Он упал на одно колено, прижав левую руку к ране, по пальцам заструилась кровь.

Тия взвизгнула и рванулась к нему. Барон схватил ее в охапку, не подпуская к раненому брату.

— Умри, глупец! — крикнул Хоули, снова вонзая шпагу в грудь Тома. Тот пошатнулся, голова его поникла, темные волосы свесились на лицо. Хоули выдернул окровавленное лезвие и сделал движение к Тому, намереваясь снова поразить обреченного соперника. Однако тот поднял голову и усмехнулся. Рука точным движением послала шпагу прямо в сердце Хоули.

Несколько секунд они не двигались. На лице Хоули застыло бесконечное удивление, затем он мешком свалился на пол.

Тия бросилась к брату. Она успела подхватить его прежде, чем он упал возле поверженного негодяя. Она уложила голову Тома на свои юбки, со страхом глядя на его бледные губы и закрытые глаза. Тонкая ткань платья впитывала кровь, которой было много, слишком много.

— О, Том, только не умирай! — взмолилась Тия. — Это так несправедливо! Я одна виновата во всем! Только не умирай!

Ресницы Тома затрепетали. Он открыл глаза и с нежностью посмотрел на сестру. Теперь его лицо покинуло надменное выражение, с которым он вел бой, и его черты разгладились. Он с трудом поднял руку и потрепал Тию по щеке:

— Здесь нет твоей вины, малышка. Не надо слез. Я сам совершил ошибку и за нее и поплатился. Я рад, что лорд Рэндалл мертв. — Его тело дернулось. — Не вини себя, котенок, — добавил он еле слышно, прежде чем глаза его закрылись навсегда.

Тия заплакала, горько и безнадежно, баюкая голову погибшего брата, сидя всего в полуметре от мертвого мужчины, за которого еще вчера собиралась замуж и который так непоправимо исковеркал ее жизнь.

Наконец Джон помог ей подняться и повел прочь, пока его отец закутывал Тома в одеяло. Она не видела потрясенного лица хозяйки гостиницы, исхитрившейся заглянуть в комнату, когда открылась дверь, не замечала странных взглядов слуг. Только одна сцена запомнилась ей — распростертое тело Хоули, —графа Рэндалла, нелепое и смешное посреди убогой комнаты постоялого двора. И хотя, казалось, Тия не могла в тот момент испытывать какие-то чувства, яростная ненависть пронзила ее при взгляде на бывшего жениха. Ненависть, которая не угасла со смертью негодяя. Именно тогда Тия поклялась себе, что больше не поверит обещаниям и ласковым словам мужчин. Никогда.

Глава 1

Лондон, 1798 год

Был прекрасный день, сентябрьское солнце согревало улицы и бросало зайчики на лица прохожих. Насвистывая веселый мотив, Патрик Блэкберн шагал к своему дому на Гамильтон-сквер. Он возвращался с ярмарки, где ему удалось приобрести по сходной цене великолепного гнедого жеребца, привлекшего его опытный взгляд. Он был доволен покупкой, а еще больше доволен собой.

Жизнь баловала Патрика. Природа одарила его привлекательным лицом, а семья, в которой ему посчастливилось родиться, — немалым состоянием. Он мог позволить себе роскошную жизнь в любом уголке света. В частности, он владел бескрайней плантацией и домом недалеко от Натчеза в устье Миссисипи. Его отец, урожденный англичанин, сумел умножить свое состояние, купив владения в Новом Свете, мать, еще более богатая и знатная, чем муж, приходилась родственницей почти половине аристократических семейств Англии. Отец Патрика скончался пятнадцать лет назад, когда сыну было двадцать три года, оставив ему все свое состояние. А поскольку Патрик был единственным ребенком своих родителей, то и доля матери должна была перейти к нему по наследству.

Эллис (так звали его мать) оказалась не готова к жизни в американской глуши, пусть даже жизни роскошной. Ей не хватало пышных балов Лондона, и она чувствовала себя очень несчастной. Когда Патрику исполнилось двенадцать, она приняла решение вернуться в Англию. Стоит ли осуждать ее за это? Роберт, муж Эллис, никогда особо не любивший жену, с легким сердцем отпустил ее, прежде чем она успела передумать.

Ни для кого не было секретом, что союз этих двух представителей родовитых семейств был браком по расчету. Молодые люди были равнодушны друг к другу, и хотя всего девять месяцев спустя после венчания на свет появился Патрик, рождение сына не только не сблизило родителей, но и положило начало настоящей войне. Даже не подозревая об этом, новорожденный малыш стал орудием борьбы между супругами. Он рос в обстановке, близкой к военным действиям, ежедневно становясь свидетелем стычек и ссор, Разумеется, подобный опыт не привил ему никакого уважения к святым узам брака, а потому к тридцати восьми годам Патрик даже не помышлял о женитьбе.