Книга Джихад одинокого туриста - Алексей Туренко

Мать, мать, мать!

Именно в эту секунду из коридора на мушку вывалились двое и я нажал спуск. Частые выстрелы, вонь подпаленного дивана. Сухой щелчок. Я сполз на пол, меняя магазин. Со двора длинно загрохотал автомат. Как зародыш, я скорчился на полу. Автомат заткнулся. Скрежет. Тишина.

Интересно — куда стреляли? Кажется — не сюда.

Обмирая и стараясь не шуметь, на четвереньках я шустро прополз к соседнему дивану. Приподнял голову над подлокотником — вид два ряда диванов и пасмурное небо в выбитом стекле. Тишина. Воображение нарисовало небритые, носатые рожи с оружием, засевшие напротив выхода. И пара таких же, в коридоре. Добегался, партизан. И Мишу добегал.

На четырех костях, посреди диванного лабиринта выхода не видать, ни из отеля, ни из ситуации. Только из жизни. Час истек досрочно. Надеюсь пуля — это не особо больно.

Глава 4

Вторник. Утро, 6.27.

Почему никто не орет, не щелкает оружием и не предлагает сдаться?

Подгоняемый тревожным любопытством я приподнялся над спинкой дивана и поспешно согнулся, осмысливая «захваченную картинку».

— Не понял… Перекрутив «видеозапись», я понял, что вообще ничего не понял. В дворе, кроме Логана, появилась еще одна белая малолитражка с мутно-белыми стеклами.

Откуда она взялась — примерно понятно. Но почему стекло — белое? И где люди?

В отеле — гробовая тишина. На пару с уличными непонятками все капитально давило на нервы.

В очередной раз представив носатую засаду, я истерически хихикнул. Потом еще раз. Предел настал — пошла истерика.

С улицы донеслось, — Парень, ты живой?

— Миша? — разом обрезало смех.

— Ага… Че ржешь?

— Крыша едет… Кто приехал?

— Не знаю… — голос звучал растеряно. — Тут автомат лежал…

— И что?

— Я взял… пострелял…

До меня доперло — истыканный пулевыми дырками триплекс имеет белый цвет.

Голый Миша спас мою задницу. Истерика вернулась громогласным хохотом, прерываемым всхлипываниями. Меня согнуло на полу до слез и рези в желудке.

— Парень!? -, смог расслышать я, когда приступ отступил. Вытирая глаза тыльной стороной ладони и все еще всхлипывая, я более-менее успокоился.

— Все-все, друже!.. А кто приехал?

— Сам сходи, посмотри, — пробурчал Миша. — Тут битого стекла до хрена, а я — босый… И мертвяков боюсь.

Вторник, 6.30.

Я наконец привстал и озираясь, покрутил головой. Любитель выпивки лежал ничком у стойки. Дальний конец холла был пуст. Никто не маячил в проеме. Вид на пол загораживали диваны. Держа автомат наготове, я взгромоздился на сиденье и разглядел два лежащих тела. Кажись — мертвые. Спустившись и подобрав пустой магазин, я сунул его в разгрузку и держась ближе к стенам, по большой дуге обошел холл, по дороге подхватив автомат лежащего.

Не доходя метров пяти до проема я наконец полностью увидел «мою» пару. Отпустило окончательно — живые так не лежат.

Подобрав оружие и свалив его на диван, я крикнул, — Выхожу.

Мишу я застал за мародерством. Пыхтя, он стаскивал с ног «Бэтмена» пыльные бутсы сорок пятого размера.

Утыканная дырками машина не побуждала к любопытству — заляпанные кровью стекла, какие-то бурые, обмякшие фигуры на передних сиденьях. Бр-р.

Не ограничившись обувью, Миша принялся вытряхивать мертвого бугая из разгрузочной жилетки. Бог в помощь.

Кстати, это мысль! На заднем сиденье Логана, искомого я не обнаружил. Пришлось лезть в багажник. Ага, вот оно — початый цинк «зеленых задниц». Взяв одну и разогнувшись, я выщелкнул патрон из своего магазина. Сравнив и убедившись в идентичности, я набил найденными патронами карманы и не поленившись, разыскал брошенный магазин. Набивание магазина напоминало поедание семечек. Щелк, следующий, щелк, следующий…

Держа магазин я обернулся к соратнику. Патрон вырвался из рук, улетев… Прикольно — разгрузка, автомат, ботинки больше нужных, размера на четыре… трусы и сбитые коленки. Боевой хомяк… Хотя, побегаешь босиком и тапкам рад будешь. Хохот я сумел сдержать.

Сверху, со второго этажа, послышалось осторожное, — Мужики… все кончилось?

— Началось, — пробурчал я.

— Выходить можно?

Из окон высовывались новые головы.

— Что происходит? — с нервными нотками, требовательно. Голос — женский.

— Чечня местная происходит, — пояснил я, стараясь быть кратким. И не обращая внимание на нарастающий галдеж, повернулся к упакованному Мише.

— Собери оружие с трупов. И запасные магазины. Раздай стволы.

— Кому?

— Откуда я знаю? Людям.

— Ты кто, парень? — кажется это уже было.

— Турист. С соседнего отеля, — я мотнул головой в сторону своей гостиницы.

— А вообще?

— Просто торгаш. Манагер.

— Вояка бывший? — В его глазах еще светилась надежда.

Я вылил на нее ведро воды.

— Полрожка перед присягой, срочка — в рембате. Вот такая я вояка.

— Твою мать! — в сердцах высказался дядька. — Что делать-то?!

Из холла раздался женский визг — любопытные наткнулись на убитых.

— Для начала — собрать стволы, пока им не приделали ноги.

Вторник, 6.35.

В итоге, собирать стволы мы пошли вдвоем. Успели вовремя — отдыхающие начали просачивание.

Шмон покойников происходил под взглядами любопытных и причитание впечатлительных. Возбужденные туристы гомонили на нескольких языках. Краем глаза я косил на них — пара идиотов снимала холл на мобильники, кучки вокруг убитых. В первых рядах — женщины с расширенными и, просто любопытными, глазами. Тянули шеи не попавшие в первые ряды. В глубине коридора кто-то рыдал. Начинался обыденный Содом.

— Давай быстрей.

Под дикими взглядами мы обобрали трупы, свалив оружие на облюбованный диван.

— Из персонала кто есть? — поинтересовался я у собравшихся. — Мужики, подходите ближе!

Подходить никто не спешил. На нас поглядывали с опаской. Как на сумасшедших.

— Твою мать! Ты, — обратился я к ближайшему. — Жить хочешь?

Мужик молча отодвинулся, увлекая за собой бабу и голенастую девочку-подростка.

Телок.

— А если девку твою сейчас трахнут? С дочкой?

Что-то я не то несу. Народ тупил глазки, избегая встречаться взглядами. Того и гляди — разбегутся.

Отодвинув мудака и раздвинув женщин просочилось четверо.