Книга Забавы Амура - Наталия Вронская

— А вот вы, тетушка, думаю, способны, — заметила Любава.

Агния довольно засмеялась.

— Да, это верно… Что же ты думаешь делать?

Вот уже два часа была она в доме тетки. Узнала, что та уже три года как вдова. Что часто бывает при дворе и императрица благоволит к ней. Что приятельствует она, ежели можно тут так сказать, с Анной Леопольдовной, и даже сам всесильный Бирон к ней расположен.

В свою очередь Любава рассказала тетке все в подробностях о своем приключении. О том, как батюшка задумал ее замуж выдать, о ее побеге, о дорожном знакомстве и о том, где она теперь живет. Тетка предложила переселиться к ней, на что Любава ответила, что непременно это сделает, но позже.

— Понимаю, — прищурилась Агния. — Молодой человек так хорош собою, что ты не хочешь терять его из виду?

— Тетя! — покраснела Любава. — Да вовсе нет! Просто это покажется странным. Я уверяла, что не имею в столице знакомых и вдруг объявлю, что у меня есть тетка… Я, конечно, скажу, но позже.

— А когда скажешь, что ты девица, а не недоросль?

— Ну уж не знаю…

— Постой же, я тебе хоть денег дам, — всполошилась вдруг графиня.

— Стоит ли, тетя?

— Стоит! Деньги у меня есть, покойный супруг немало оставил, да и мое собственное приданое только приумножилось с годами. Ты — дочь моей родной сестры и всего теперь лишена. Как же я не помогу тебе?

— Я так благодарна вам. — Любава едва не плакала.

Такая забота по отношению к ней со стороны тетки! Никак она не ожидала подобного.

— Вот еще, — продолжала Агния Петровна. — Жить можешь, где тебе заблагорассудится, но через два дня жду тебя у себя непременно. Приезжай часа в три пополудни.

— А для чего?

— У меня будут гости к ужину.

— Да зачем мне быть? И в каком виде я им покажусь?

— Как моя племянница покажешься, — уверенно произнесла графиня. — Платье, прочее — все будет. Надобно тебе вступать в свет.

— Вот будет незадача, ежели батюшка обо всем прознает.

— А ты не бойся. Стоит тебе заручиться поддержкой влиятельных лиц, и Николай Платонович ничего не сможет сделать. Да и узнает он не сразу, если и узнает. А уж предпринять что-либо… К тому же ты не у кого-нибудь, а у своей родной тетки!

— Тетушка! — рассмеялась Любава. — Вот это приключение!

— Да уж, не хуже твоего! Страсть как люблю авантюры и людей с веселым нравом! Ты такая, и ты мне нравишься! А теперь ступай к своему кавалеру… — лукаво добавила графиня.

— Да ну к какому еще кавалеру, — опять смутилась Любава. — Ну что вы…

— Ну пока он там разберется, ты-то уже все поняла? Как его имя, назови еще?

— Иван Павлович Боратынский.

— Боратынский? Имя известное… Что же, ничего дурного про него я не слыхала, однако я разузнаю подробнее об этом молодом человеке. Ведь ты им увлечена, я все же не ошиблась?

— Не знаю, тетя. Он просто приятный молодой человек…

— Но каково! Ты умеешь фехтовать! — вдруг перескочила графиня с одной мысли на совершенно противоположную. — Подумать только! И так завязать знакомство: какой оригинальнейший способ! Жаль, что никто не сможет им воспользоваться…

Любава рассмеялась:

— Всего я могла ожидать, но такого расположения к моим проделкам…

— Что же, до встречи, милая! — Агния поцеловала девушку в щеку. — Через два дня жду, будешь первейшей красавицей!

5

— Итак, вот тебе все известия, — докончил Голицын.

— Да уж, что тут скажешь?.. — Боратынский призадумался.

Хороши были новости и важны! Долгожданный наследник престола народился наконец. Но он еще младенец, а здоровье императрицы сильно пошатнулось. Никто не говорит этого прямо, но из дворца поступают слухи, что ей недолго осталось жить. В городе шептались, что царице было явление. Будто шла она из своей опочивальни и увидела свет в тронной зале. И, изумившись, кто бы был способен на такую дерзость, вошла в залу, желая примерно наказать шутника. Но кого же она увидела там? Собственную свою персону, сидевшую на троне! Испугавшись безмерно, императрица упала в обморок. Сбежавшиеся придворные не видели того явления, но, услышав о нем зашептались, что сие должно быть к худу. Ведь всякому известно, что такая встреча вещает о близкой кончине. Сие есть от нечистого духа. Императрица заболела и слегла, и новости самые дурные. И говорят, что регентом при малолетнем императоре Иоанне Антоновиче станет временщик Бирон. А значит, еще немало лет проведет Россия под страшным гнетом…

— Что же говорят? Будут ли перемены? — спросил Боратынский. — Есть ли смельчаки, кои осмелятся восстать?

— Есть, — твердо ответил Голицын. — Я так скажу, что Анна Леопольдовна и сама Бирона ненавидит. Слишком уж он много власти взял над нею и принцем Антоном-Ульрихом. К тому же она не может ему простить этого брака…

— Да, всем известно, что семья живет недружно…

— Мало того, что недружно, а и вовсе врозь. Еще есть дочь Петра — цесаревна Елисавета, ее в который раз незаслуженно обошли.

— Вот кому бы быть императрицей… — прошептал Иван.

— Не ты один так считаешь, — понизил голос Голицын. — Многие того бы хотели. Но теперь еще не время.

— Как бы не было поздно. Не погубили бы цесаревну.

— Того не допустят, вокруг нее много верных людей.

— Хотел бы и я выказать ей свою верность…

— Сие пока опасно, — покачал головой Голицын. — Должно ступать малыми шагами. А пока надо ждать, что будет с императрицей Анной Иоанновной. Вот что…

— Ты среди верных цесаревне? — спросил Иван.

— Да. Слушай, что я пока тебе скажу. Заслуги твои всем известны и причины твоего бегства — тоже… Цесаревна спрашивала о тебе, ты ведь был среди преображенцев, а она всех знает и помнит, такова уж дочь Петра! — с восхищением прибавил Голицын. — О возвращении твоем теперь знают те, кому следует. Но будь осторожен. Ведь о нем могут уже знать и враги твои.

— Да, то происшествие в дороге…

— Вот! — перебил Голицын. — Может, то и случай, а может… — Он многозначительно замолчал.

— Чей-то донос… — продолжил Боратынский.

— Кстати, что у тебя за попутчик? Ты уверен в нем?

— Он дрался вместе со мною против этих двух офицеров. У меня нет оснований не доверять ему. К тому же, — прибавил Иван, — мне кажется, что он и сам от кого-то скрывается.

— Это хорошо, ежели так. Стало быть, он будет осторожен. Но почему ты так решил? — спросил Голицын.

— Не знаю… — задумчиво протянул Иван. — Просто он довольно странно и забавно иногда вел себя… Впрочем, я могу и ошибаться, и все эти странности лишь следствие его крайней молодости.