Книга От кутюр - Джейсон Томас

— Нет, прилетел.

— Из Куинси, — заметил Спенс, заводя беседу. — Лишние траты. По-моему, поездом получается столько же времени?

— На поезде получается полтора дня.

— Из Массачусетса? — Спенс начал скучать. — Безобразное обслуживание!

— Но… — начал объяснять Файн.

— О, это Лиза. — Спенс бросился в сторону. — Лиза, дорогая, Боже, как я рад, что ты смогла прийти! Я так волнуюсь.

Марселла улыбнулась Сесилу Файну:

— У Спенса столько всего в голове. Иногда он путается.

— Да, должно быть, — сказал Файн, он выглядел обиженным. — Полагаю, «Бердкейдж» для него пустой звук. А мы продали его платьев с этих показов почти на двадцать тысяч долларов. Это большие деньги. Возможно, не для него. Проклятие! Он должен был бы помнить.

Марселле внезапно стало жаль Файна.

— Я уверена, что он помнит. Это действительно хорошая работа. Похоже, «Бердкейдж» — отличный магазин.

— Так и есть. Чистая правда. Если считать складские помещения, у нас почти три тысячи квадратных футов площади и два этажа. И первоклассный товар. Это лучший магазин между Давенпортом и Сент-Луисом.

— Вы, должно быть, им гордитесь, — улыбнулась Марселла.

— Это уж точно.

— Знаете, мой помощник сегодня не придет, — продолжила Марселла, обращаясь к Файну. — Мне будет очень приятно, если вы сядете со мной и поделитесь своим мнением относительно коллекции. Множество моих читателей делают покупки в таких магазинах, как ваш, и мне действительно хотелось бы узнать, что вы думаете.

— Буду рад помочь. — Усаживаясь, Сесил Файн выглядел уже приободрившимся. — Знаете, нам нравятся классические модели. Модные штучки просто не пойдут в Куинси. — Он явно воспрял духом.

— Я знаю, — поддержала его Марселла. — Я родилась в маленьком городке в Огайо и жила там до поступления в колледж. Думаю, что он очень похож на Куинси.

Внезапно Марселла почувствовала, что на ее бедро легла крепкая ладонь. Высоко на бедро. Такое случалось и раньше. В ногах Марселлы было нечто, что притягивало мужские ладони. Она вдохнула побольше воздуха и повернулась к непрошеному поклоннику.

— Берт!

— Сюрприз!

Ей ослепительно улыбался Берт Рэнс, владелец «Бизнеса» — ежедневного издания, посвященного моде и имеющего очень высокий тираж. Ей были знакомы и улыбка, и ладонь Берта Рэнса. Она оказывалась на ее бедре и раньше. Марселла содрогнулась при этом воспоминании.

— Я не знала, что ты ходишь на подобные мероприятия, — сказала Марселла.

— Не хожу. Я просто понадеялся, что здесь будешь ты. Хотел узнать, ненавидишь ли ты меня до сих пор.

— Едва ли я тебя ненавижу.

— Тогда еще есть надежда, — с энтузиазмом откликнулся Рэнс.

— Берт, мы это уже обсудили. Ты мне нравишься. Но мне совершенно не хочется стать еще одним скальпом в коллекции чувственных трофеев Берта Рэнса.

Берт по-прежнему крепко сжимал бедро Марселлы. Она не убрала его руку. Ощущение приятное, а в переполненной комнате ничего не случится. Больше никогда ничего не должно случиться, она поклялась себе.

— Ты был на юге? — спросила Марселла.

— Да, на Багамах, — ответил Берт. В этом красивом мужчине было достаточно тщеславия, чтобы каждую зиму несколько раз ездить на юг для поддержания натурального загара и естественно выгоревших прядей в кудрявых темных волосах. — Ты выглядишь великолепно.

— Спасибо, — просто ответила Марселла.

— Действительно великолепно. — Берт не отрываясь смотрел ей в глаза.

Сесил Файн уставился на Рэнса.

— Могу я представиться? Я Сесил Файн, магазин «Бердкейдж». — Он протянул Берту руку.

— Я Берт Рэнс. Рад познакомиться, Сесил. А что это за «Бердкейдж»?

— Берт Рэнс? Парень, которому принадлежит «Бизнес»? — Сесил был на седьмом небе. — Это же моя Библия для «Бердкейджа». Очень рад с вами познакомиться.

— «Бердкейдж» — магазин в Куинси, Иллинойс, — добавила Марселла.

Ей было не по себе. Берт по-прежнему таращился на нее. Казалось, кроме Марселлы, в этой комнате никого для него не существовало.

— Мне надо с тобой поговорить, — тихо и настойчиво проговорил он.

— Нам не о чем говорить, — ответила Марселла. — Мы уже все сказали друг другу, и мы никогда не придем к согласию. Пожалуйста, Берт.

— Ты не передумала?

— Нет! — Марселле было неловко от того, что Сесил Файн слышал каждое слово.

— Передумаешь. Обещаю. Послушай, я не хочу сидеть тут. Я зашел просто повидать тебя, а не последние неоправданно дорогие творения Спенса. Я тебе позвоню.

— Берт!

Он встал и широким шагом направился к двери, рассекая приливную волну шикарных и якобы шикарных людей, сражавшихся за места.

Марселла почувствовала, что на глазах у нее выступили слезы, но удержалась и не заплакала. Черт, и подобрала же она компанию мужчин своей жизни. Ее муж… уже бывший муж, затем Кевин О'Хара и самый последний — Берт Рэнс. Все, похоже, оказались ошибкой. Все время что-то было не так. Они не совпадали друг с другом. Ее муж хотел, чтобы она блистала, когда ей хотелось быть матерью и домохозяйкой. Кевин сам не знал, чего он от нее хочет. Теперь Берт. На какое-то время ей показалось, что тут что-то может получиться. Но только на время. Берту понадобилась традиционная жена и возлюбленная как раз тогда, когда Марселла наконец почувствовала уверенность в себе как в деловой женщине и независимом человеке. Они все время не совпадали друг с другом. Проклятие!

Марселла постаралась сосредоточиться на показе Спенса. Надо было работать.

Внезапно обитые замшей двери распахнулись, и толпа полных нетерпения людей, которых долго выдерживали в холле, устремилась в демонстрационный зал и начала рассаживаться.

Через эту толпу искателей модной одежды пробирался высокий молодой человек, на шее у него висела пара фотокамер «Никон». В бизнесе и городе, где имидж был всем, Закери Джонс имел вид настоящего фотографа. У него были густые темно-каштановые волосы и синие глаза. У него была достаточно хорошая фигура, чтобы в таком модном месте великолепно выглядеть в плотно сидящих джинсах, джемпере-поло и громоздких на вид кроссовках. Очки в роговой оправе придавали ему слегка ученый вид, которому частая застенчивая улыбка моментально придавала очарование. Закери Джонса всегда принимали за аккуратно загорелого и накачанного в спортивном зале манекенщика, но место Джонса было за фотокамерой, а не перед ней. Он пробовал себя в этом деле, когда впервые приехал в Нью-Йорк из Андовера, что в штате Айдахо, и не мог получить работу даже помощника фотографа — он был слишком неловким и застенчивым. Перед объективом лицо у него застывало. Но с камерой в руках Закери Джонс становился творцом.