Книга Фея белой магии - Анна Ольховская

– Ну Леша!

Молчит.

– Прекрати дуться, на жабу из «Шрека» похож. Вот подпрыгнет джип на кочке, ты тоже подпрыгнешь, дырочка и откроется. Начнешь по салону метаться, как воздушный шарик, – в аварию попадем.

– У меня амортизатор хороший, – пробурчал злюка, – так что за дырочку не беспокойся.

Вот и хорошо, терпеть не могу ссориться.

– Как же мне не беспокоиться, ты ведь собрался новую программу записывать, на мои, между прочим, стихи! Я тут сижу, песни ему сочиняю не покладая рук, Музу пришлось в клетку посадить и семечками кормить, а этот тип совершенно наплевательски относится к сохранности инструмента!

– То есть предполагается, – вкрадчиво начал Майоров, сбрасывая скорость, – что для пения мне жизненно необходимы все отверстия на теле?

– А как же! – Я опасливо вжалась в угол сиденья. – Акустика там всякая, наполненность звука, выхлоп опять же…

Продолжить мне не дали. Причем самым действенным способом – попробуйте разговаривать во время поцелуя! Да и не хочется. Разговаривать.

В общем, наш джип простоял на обочине довольно долго. Хорошо все-таки иметь тонированные стекла.

Так всегда теперь у нас заканчиваются любые размолвки. И не размолвки тоже. Второе рождение и обретение себя, возможность вести полноценную жизнь господин Майоров использует с максимальной отдачей.

А я что, против?

К даче Левандовских мы подъехали около шести вечера. Дождь к этому времени прекратился, но по внешнему виду встречавшего нас Мая этого сказать было нельзя. Шерсть гиганта слиплась в мокрые космы, радостно мельтешивший хвост посылал приветственные водяные залпы, но главный сюрприз псяк готовил на потом, когда хозяева выйдут из вонючей железной коробки. Что может быть лучше фонтана дождевых брызг с отряхивающейся собаки? Если только отпечатки грязных лап на плечах, но за этим дело не станет. А вот на плечи Май обязательно встанет. В нос лизнуть ведь надо? Надо.

Но хозяева выходить из коробки почему-то не спешили, вместо этого коробка гнусно завыла, причем не один раз.

Звук автомобильного сигнала вынес на крыльцо маленькую фигурку. Фигурка рванулась к запертым воротам, но была самым бесцеремонным образом перехвачена бабой Ирой и обута в резиновые сапожки.

Так что сомнительное, на мой взгляд, удовольствие открытия мокрых и тяжелых ворот досталось Инге.

Лешка медленно въехал во двор, но освоить успел буквально пару метров территории, после чего джип прочно встал. Потому что с крыльца прямо к капоту черной махины скатился резвый мячик по имени Ника.

– Мапа! Уррра! А баба Ира говорила, что вы не приедете! А я соскучилась! Ну мапа! Вы чего там сидите? Прилипли, да?

Мапа, если кто не понял, – мы с Лешкой. Мама и папа. Когда мы рядом – мапа. Когда врозь – мамс и папс, возможны варианты.

– Никусь, – жалобно проныл Лешка, опуская стекло, – отправь Мая за чем-нибудь нужным, тапкой, к примеру, или газетой, мы быстренько и выйдем.

– Неа! – радостно запрыгала дочка. – Май тоже соскучился, он не уйдет!

– Мамкина копия, – обреченно вздохнул Майоров, выбираясь из джипа, – ни капли сочувствия, ради гадости ближнему на все готова.

– Вот насчет копий кое-кто лучше бы помолчал. – Я с надеждой посмотрела на гарцующего от переполнявших эмоций пса – может, одним Лешкой обойдется? Ага, жди. Вернее, ждет. – И не наступал на больную мозоль. Ведь ничего моего в ребенке, вылитый Леша Майоров!

– Мамсик! – вылитый Леша Майоров подпрыгнул от нетерпения. – Выходи быстрее!

Главное в нашей жизни что? Принимать удары судьбы с гордо поднятой головой. Даже если тело рефлекторно съеживается под фонтаном брызг.

Вот семейка подобралась, а? Даже пес вредности нахватался.

Впрочем, мы готовы были подвергнуться еще триста тридцати восьми атакам мокрого пса, только бы смотреть, смотреть, смотреть на визжащую от восторга, радостно хохочущую кудрявую малышку. Нашу дочь.

Разумеется, вконец обнаглевший пес, подстрекаемый двумя юными особами – Никой и Ингой, достойно завершил начатое. Я, кажется, упоминала о грязных отпечатках лап на плечах? Тогда не буду повторяться.

Пес самозабвенно вылизывал мое лицо, когда на выручку подоспела Ирина Ильинична с полотенцем наперевес. Девчонки, радостно хихикая, не стали дожидаться своей порции шлепков и удрали в дом. Хотя одну из этой парочки вполне можно было назвать не девочкой, а девушкой.

Тринадцатилетняя Инга, категорически отказавшаяся отзываться на детское прозвище Кузнечик, очень повзрослела за последний год. Мальчики, во всяком случае, телефон обрывали. Но взросление было пока только физическое. Поведение же оставалось прежним.

И это было здорово – чистая, нежная, добрая, преданно любящая девчушка стала Нике старшей сестрой. Они очень скучали друг по дружке, когда приходилось расставаться, дай им волю – обе жили бы вместе, в одном доме, всегда.

А какой рев стоял, когда мы, обитавшие до этого у Левандовских, купили свою квартиру! Слез девчата наплакали пару ведер, не меньше. Знала бы – заставила реветь в тару, литров пять огурчиков закатала.

Вот только не катаю я ни огурчики, ни помидорчики, фиговая из меня катала. Про карты я вообще молчу.

Да и зачем мне заморачиваться консервированием, когда Ирина Ильинична и Катерина давно вступили в негласное соревнование – чей рецепт лучше – и мы теперь буквально завалены вкуснейшими заготовками?

А как трудно оставаться а прежнем размере одежды, имея рядом столь вдохновенных кулинарок! Давиться капустным листом и отрубями, глядя на обильно заставленный вкусностями стол, – это, на мой взгляд, полнейшее извращение. Нет уж, лучше я лишний час в бассейне проведу.

Когда мы, приняв душ и переодевшись, спустились в столовую, стало ясно – одним часом в бассейне не обойтись. Придется заглянуть и в тренажерный зал.

Но это завтра. А сегодня… Словно мы и не обедали сегодня в ресторане, ей-богу! Накинулись на еду, как новобранцы после солдатской каши.

Исключительно из уважения к хозяйке, между прочим. Вот.

За столом, что бывало не так уж часто, собрались сегодня все: и Левандовские-старшие, и средние, про Ингу я уже упоминала. А также два поколения Майоровых-Лощининых.

Лешка очень хотел, чтобы только Майоровых, но… Я – последняя в нашей семье, братьев и сестер у меня нет. И папа перед смертью очень переживал, что на нем род Лощининых заканчивается. «Ты, дочка, выйдешь замуж, возьмешь фамилию мужа, и нет больше Лощининых!»

Есть. Есть я, теперь есть и Ника. Она, между прочим, сразу после рождения была зарегистрирована как Ника Алексеевна Лощинина. Сейчас она, конечно, Ника Алексеевна Майорова. А когда вырастет – сама решит, оставить одну фамилию или сделать двойную.

В данный момент Ника Алексеевна Майорова, восседавшая в силу небольшого размера в специальном высоком стульчике, кормила, несмотря на строжайший запрет, Мая. Пес прекрасно знал, где за столом находится самое слабое звено, и заранее занимал наиболее выгодную позицию.