Книга Беременность не болезнь - Евгения Пастернак

Никогда не думала, что сборы могут превратиться в такой ад! Какие вещи с собой взять? Красивые и новые? Так я в них не влезаю! Некрасивые и старые? А зачем их тащить?

И вообще, багажник машины оказался просто смехотворно мал, туда с трудом поместилась моя косметика и Машины игрушки.

Сергей приехал за три дня до намеченного срока отбытия и застал меня в центре огромного завала вещей с задумчивым выражением лица и слезами на глазах.

– Ты все это собираешься везти с собой?!

– Нет… Да… Не знаю…

– Катька, ты с ума сошла! Зачем тебе зубная паста? Зачем тебе утюг? Ты еще чайник возьми! Ты же не продаешь квартиру! Если что понадобится, потом приедем и заберем. Только не реви! Хочешь, бери утюг, если он тебе так дорог, только не реви…

В ходе осмотра квартиры выяснилось, что дорог мне не только утюг, но и Машины фотографии (5 альбомов), всякие любимые сувениры (2 коробки), кастрюли, сковородка (на Сергеевых невозможно готовить) и два пучка редиски, выросшей в этом году у нас на даче. По совершенно извращенной логике именно редиска окончательно вывела Сергея из себя. Он приводил какие-то странные доводы, рассказывал, что придется заказывать грузовик с прицепом, злился, называл суммы денег, которые нужно будет платить…

– Слушай, Сергей, ну чего ты так переживаешь? – не выдержала я. – Редиску я положу в свою сумочку, она места не займет…

– А-а-а!!! – завопил мой мужчина и на бешеной скорости куда-то умчался.

Нервный он стал, как будто беременный. Он вернулся примерно через полчаса, нежно прижимая к груди бутылку «нулевого» пива.

– Дорогая Катя, вот ты мне правду скажи, только не обижайся, ты собираешься на машине в Москву ехать?

– Ага.

– На своей?

– Угу.

– И ты к поездке готовилась?

– Эге.

– А ты думаешь, машина поедет?

– А что, вещей много?

– А ты когда последний раз выезжала?

– Вчера.

– И она ездила?

– Да что ты прицепился, там что, бензина нет?

– Катя, там ничего нет. Понимаешь, ни-че-го. Бензин – это фигня, его залить можно, но там нет масла, нет тосола…

– А что масло и тосол залить нельзя? Сергей нервно вскрыл бутылку.

– У нее передние колеса стоят по третьей позиции. Сергей доблестно пытался изобразить ногами, как

стоят колеса.

– Это первая, – сказала Маша.

– Что?

– Позиция первая. Смотри, вот это первая, это вторая, это третья, куда ты пошел?

– Никуда не пошел! Ты понимаешь, что на такой машине нельзя ехать?

– А что на ней можно?

– Дотелепаться до ремонта и стоять там месяц!

– Ну так телепайся, – хором сказали мы с Машкой, – что же ты сидишь…

У меня все было спланировано: приезд, погрузка, поездка, разгрузка.

Но я слишком долго жил вдали от любимой беременной женщины. Четко удалось провести только приезд. Грузить оказалось нечего и не во что. То есть вещей, конечно, было много – извлеченные из шкафов, они заполняли весь объем квартиры, словно идеальный газ (школьный курс физики, класс, кажется, девятый). Грузить всю квартиру я считал глупым занятием, так как в Москве нас ждало жилище менее просторное, да еще и заполненное моим барахлом. Я приступил к затяжным переговорам. За каждое багажное место Катя стояла грудью – заметно увеличившейся за последнее время. Я виртуозно лавировал, соглашаясь на компактные предметы (утюг, телефон, вазочки) в обмен на обещание не брать вещи громоздкие (пляжный зонтик, гладильную доску, сервант), однако напряжение накапливалось. Когда Катя заявила, что непременно нужно взять пучок какого-то турнепса, я взвыл и выбежал на улицу.

Описав круг вокруг дома («круг вокруг» – нервничая, скатываюсь на тавтологии), я решил заняться чем-нибудь полезным, важным. Сначала сходил за пивом. Вовремя вспомнил, что мне сейчас за руль, и успел купить «нулевку». Дошел до автомобиля и понял, что мог покупать крепленое, – это средство передвижения передвигаться уже практически не могло. Не знаю, как Катя проходила техосмотры, – там даже масло пару лет не доливали. А уж сход-развал… это был не развал, а разруха.

Попытки устроить разборки со скандалом удивительным образом ударили по мне самому. Оказалось, что именно я должен был устранить все замеченные недостатки или, если мне лень, ехать так. Я малодушно решил склониться ко второму варианту, но представил себя посреди матушки России в машине, у которой если мотор не взорвется, то колеса отвалятся…

Остаток дня я провел на СТО. Мне, конечно, обещали все быстренько сделать («Вы езжайте, после обеда заберете»), но я воробей стреляный. Причем стрелянный и дробью, и картечью, и пулями со смещенным центром. Я остался и торчал над механиками, пока процесс не был завершен. Это – как и предупреждали – случилось после обеда. А также после ужина и вечернего чая.

Когда, преисполненный гордости, я вернулся в пенаты, то застал там не толпу благодарных женщин, а все ту же гору барахла. В углу одной из комнат в вещах была вырыта норка, в которой уютно посапывали Катя в обнимку с Машкой. То есть не в обнимку, а очень сложно переплетаясь телами – похоже, сон сморил их в момент борьбы за право лежать по диагонали матраса. Мама и дочка поразительно напоминали кошку с котенком.

Сначала я хотел разбудить Катерину и потребовать хотя бы вещи собрать. Но чем больше я стоял над этим семейством кошачьих, тем меньше злости у меня оставалось.

«Завтра соберем!» – решил я и направился в ванную.

Так закончился вечер 25 мая. Утро 26 мая началось со слез.

– Ты же все своим мазутом провонял!

– И все мои игрушки! – подхватил вредный ребенок.

– Отлично! – обрадовался я. – Меньше везти придется.

Катя просто убежала плакать на балкон, а Машка еще и кулаком по голове мне заехала…

Скорей бы родился сын! Вдвоем мы как-нибудь сможем приструнить это ревущее бабское царство.

* * *

А кастрюлька все-таки влезла! А Сергей говорил, что не влезет. И свитер мой любимый влез, и Машкино одеяло.

Только вот с цветочками случилась неувязочка. Из-за беременности я последнее время не думала о том, что переезжаю в другой город. Ну, переезжаю и ладно, как будто на другую квартиру. Поэтому бодро заявила, что цветы мы перевезем вторым рейсом.

– Каким рейсом? – ошалело спросил Сергей.

– Ой, – сообразила я.

И поняла, что второго рейса не будет.

За последние два месяца моя квартира стала напоминать оранжерею. Если раньше все зеленое при моем приближении становилось желтым, то теперь любые оторванные мною веточки немедленно пускали корни, бутоны распускались, а совершенно безнадежные росточки начинали колоситься. Подруги шутили, что меня нужно срочно использовать в народном хозяйстве и что я могу неплохо заработать, устроившись в цветочный магазин. Что хорошо – делать ничего не надо, достаточно просто там спать.