Книга Любовь к человеку-ветру - Светлана Лубенец

Тот, кого он назвал Игорьком, еще раз сладко поцеловал свою женщину в шею и, взяв за плечи, легонько направил к выходу из кабинета.

– Иди, Маришка! Все путем! Все потом! – сказал ей он и, уже не обращая никого внимания на только что страстно целованную женщину, уставился на Машу, а потом непонимающе спросил: – Че? К джинсам камни на шею?

– Нет, конечно… Машка, быстро переодевайся! – приказал Павловский.

– Саша, ты что! – возмутилась Маша, впервые поймав от него «Машку». – Надо же все снимать! Понимаешь?! Вообще все!!

– Ну и что?! Мы не смотрим! Что мы с Игорьком, дамских прелестей не видали?

Мужчины в унисон расхохотались. Маша покраснела от унижения и тихо, но четко произнесла:

– Я не буду здесь раздеваться, ясно?

– Брось, Маш… – скривился Павловский. – Ну к чему капризы, когда у нас времени в обрез! Всё! Мы отворачиваемся! Переодевайся!

Мужчины действительно отвернулись, но Маша успела поймать оценивающий и липкий взгляд Игорька. Она с минуту постояла за их спинами и сказала:

– Только не поворачивайтесь…

После этого она аккуратно положила пакет с платьем на стул и, невесомо ступая, на цыпочках вышла в коридор. У окна курила Маришка.

– Где выход? – одними губами спросила Маша. – Желательно в торговые залы…

– Дык… свернешь в тот коридор… – так же тихо ответила Маришка и махнула в сторону рукой, обронив на пол столбик пепла. – Там лифт. Едешь на четвертый этаж, как выйдешь – дуй в застекленный переход… Найдешь, в общем!

Маша бросилась в указанном направлении, на ходу попросив женщину:

– Молчи только!

– Могила, – отозвалась Маришка и добавила: – Все они козлы! Один козлее другого!

Маша специально побежала в торговые залы. Там легче затеряться и переждать. Для Павловского так важен этот прием, что он обязательно на него поедет, даже без женщины. Запросто нарушит протокол. А она, Маша, послонявшись для порядка по магазину, вернется домой. Домой? Сашин «недворец» – ее дом? В лицо опять бросилась краска стыда. Как он мог заставлять ее переодеваться при каком-то Игорьке, будто свою содержанку? Девку, которую снял на вечерок… А вообще-то… она и есть его содержанка… Кто она ему? Никто! Он, конечно, сто раз говорил Маше о своей любви, но наверняка и для других своих женщин этого слова не жалел. Оно волшебное – это слово. Произнеся его, мужчина может делать с женщиной что хочет.

Уже в застекленном переходе в сумочке зазвонил мобильник. Маша автоматически выхватила его из специального кармашка, но вовремя сообразила, что надо посмотреть, кто звонит. Звонил, конечно же, Павловский. Маша криво улыбнулась и отключила телефон.

Бродя по залу и беспрестанно озираясь, чтобы не попасться на глаза Саше, если он вдруг решит искать ее здесь, Маша мучилась тяжкими раздумьями. Ну почему ее вдруг стали беспокоить бывшие женщины Павловского? Их не могло у него не быть!! У него еще и бывшие жены есть! Целых три! И дети!! Отец же говорил… Маше тогда все отцовские доводы казались нелепыми и лишенными смысла. Они с Сашей любят друг друга, а отец поминает каких-то жен, каких-то детей… Маше не было до них никакого дела. Теперь же ей стало странно, что Саша никогда не вспоминал своих детей, будто их у него и не было… А что, если вдруг сегодня или завтра в Сашин «недворец» заявится его взрослая дочь, или сын, или дочь и сын парой? Или целым сводным отрядом?

У Маши опять разболелась голова, но спасительный анальгин остался в ящике рабочего стола. Впрочем, анальгин не поможет. Маша все отчетливей понимала, что совершенно не знает мужчину, с которым живет. Она не знает, чем он занимается, откуда у него куча денег и почему с эдакой кучей он так и не завел себе дворец. Она не знает его прошлого, не представляет настоящего. Она не знает, что у него на душе, что на уме. Маше, как одалиске, принадлежит лишь его тело, его лучезарная улыбка… А кто сказал, что принадлежит? Может, у него полным-полно разнообразных маришек, как у того скользкого Игорька. А может, Павловский и Карлсоном, Малиновской, не брезгует – все какое-то разнообразие…

Маша пыталась вспомнить, где они бывали с Павловским. Практически нигде. Пару раз прогулялись по вечерним улицам. Один раз поужинали в каком-то маленьком полуподвальном ресторанчике. И все! Все!! У Павловского не было выходных. Он говорил, что серьезные деловые люди их не имеют. Бизнес нельзя оставлять на подчиненных. Они всегда должны чувствовать присутствие босса. В будние дни Саша являлся домой около девяти часов вечера, а иногда и позже. Маша не тосковала только потому, что все это время была занята уборкой квартиры и созданием в ней элементарного уюта. А что бы она стала делать потом, когда этот уют наконец восторжествует? Сидеть у телевизора или за книжкой и ждать, когда наконец придет Павловский и соизволит заняться с ней любовью, чтобы сразу после этого заснуть мертвым сном? Как-то мало похоже на то, о чем она мечтала, переезжая к Саше…

С трудом выдержав в толкучке торговых залов минут сорок, Маша вышла из магазина. Отойдя от него на приличное расстояние, она поймала такси и поехала на квартиру Павловского. В два больших пакета с логотипами все того же ненавистного «Все для вас» она в полном беспорядке покидала свои вещички. Хорошо, что еще довольно тепло и она не успела перевези к Саше тяжелые и крупные теплые вещи. Прикидывая, все ли взяла, Маша задержалась в комнате, которую только что с большой любовью обустроила. Паспорт! Она чуть не забыла паспорт! Хорошо, что вспомнила! Вместе с паспортом лежит медицинский полис и прочие важные бумажки.

Маша сунула руку в недра узенькой полочки, где хранились ее документы, старая, но очень полезная записная книжка, счета за телефон и прочее бумажное имущество. Вот она сейчас заберет самое главное, а на остальное – наплевать. Даже если что и забыла – новое наживет!

Маша сунула документы в пакет с вещами, положила на тумбочку в прихожей ключи от квартиры Павловского и решительно вышла за дверь. Прежде чем захлопнуть ее за собой, Маша бросила прощальный взгляд в глубь квартиры, где так недолго была счастлива, и тут же с силой потянула на себя дверь. Замок лязгнул так оглушительно, что Маша болезненно вздрогнула.

* * *

Дина Сергеевна с раздражением посмотрела на свою дочь, которая вяло ковырялась в тарелке с жареной картошкой.

– Нет, ты мне все-таки объясни, чем он тебе не нравится?

– Ма-а-а-ма-а-а… – не менее раздраженно протянула Туся. – Ну почему он мне должен нравиться? И вообще… ты же в курсе, что он младше меня!

– Ну-у-у… знаешь! Год разницы – это такая ерунда, о которой не стоит даже говорить! – возмутилась Дина Сергеевна. – Вот если бы тебе было двадцать лет, то ты могла бы еще выбирать себе небритых мачо лет на пяток тебя постарше! А когда уже через тридцатник перевалило, надо брать, что дают!

Туся бросила вилку на стол и крикнула:

– Ма! Да ты что?! Кто мне что дает? Он в мою сторону даже не смотрит!