Книга Крутой мэн и железная леди - Елена Арсеньева

Между тем кикимора не делала никаких попыток слезть с егоколена и, похоже, чувствовала себя в лапищах чудовища вполне комфортно. Однакомонстр был не лишен такта: он заметил, что супруг кикиморы ( тоже невежда инедоучка, муж и жена – одна сатана!) нервически заерзал, словно собираясь идтиотбивать свою собственность у похитителя. А может быть, монстр просек, какоеобиженное, завистливое личико сделалось у кикиморовой дочки… девуля, междупрочим, была очень даже ничего себе, в «мокрых» рыжеватых кудряшках, спремиленькими веснушечками на курносенькой мордашке и с весьма аппетитнымиформами… Так или иначе, мощным взмахом поднимает монстр уродину-мамашу и сразмаху бросает ее на колени супруга, а дочку вместе с креслом выволакиваетпоближе к сцене, на открытое пространство, склоняется над ней и кладет еемаленькие ручки себе на грудь… медленно ведет ими вниз, вниз… еще ниже, еще…

Папаша-игнорамус и отвергнутая кикимора разом приподнялись свыражением праведного негодования на физиономиях, однако в этот моментшаловливые ручонки их дочки сделали какой-то рывок – и публика издалавосторженный визг, потому что чешуйчатая, пугающая оболочка слетела с монстра,словно по волшебству, а под ней оказалось загорелое, в меру накачанное,стройное юношеское тело. Мерцающие фиолетово-серебряные стринги и такая жемаска, плотно прилегающая к лицу (над ней клубились спутанные пепельныеволосы), – вот и все, что напоминало о прежнем чудовище.

Экс-монстр наклонился к девице, храбро открывшейчеловечеству его красоту и стать, и чуть коснулся своими фиолетовыми губами еегуб. Она так и рванулась к нему, уже даже руки занесла, чтобы обхватить его зашею, прижать к себе… да не тут-то было! Расколдованное чудище танцующейпоходкой пронеслось по залу, склоняясь то к одному, то к другому столику, ивидно было, как дамы, визжа от восторга, суют за резинку его стрингов купюры, –причем вместе с дамами поучаствовала в процессе обогащения монстра и парочкамужиков (один, кстати сказать, вполне гетеросексуального вида, ну а второй… чтода, то да, роковая ошибка природы!). Еще раз мелькнув (правильнее будет сказать– сверкнув!) изумительно крепкими, загорелыми, атласно-гладкими ягодицами ивызвав восторженный визг у дамской части публики (напрасно думать, что толькомужчины с вожделением смотрят на женские попки – женщины тоже обожают видмужчин сзади… если, конечно, это подобающий вид!), монстр-красавец исчез засценой, танго умолкло, и вдруг, перекрывая бурные и продолжительныеаплодисменты, рыженькая дочка необразованных родителей радостно возопила:

– Вспомнила! Я вспомнила! «Тараса Бульбу» написал Гоголь!Гоголь, а не Тарас Шевченко!

Минута молчания. Зал воззрился на девулю в полнойуверенности, что у нее крыша съехала – от чувств-с. Потом опять грянул хохот.Короче, клиенты дозрели все как один, атмосфера в «Барбарисе» теперь цариласамая непринужденная. – Лапочка моя! – пробормотала Алёна, посылая отличницевоздушный поцелуй и торжествующе поворачиваясь к Владу.

Ее сосед уже успел пригладить волосы, вытащил из-за воротасалфетки и даже сложил их аккуратненькой стопочкой на столе.

– Вот видите!.. – торжествующе начала Алёна.

– Это не считается, – перебил Влад равнодушно. – Поздно.Первое слово дороже второго. Ты проспорила. Поехали!

– Нет, меня девочка выкупила! – решительно замотала головойАлёна, разглядывая коренастенькую фигуру своего поклонника (брюшко слегканависает над ремнем, волосики жидковатые, ножки кривоваты, пальцы коротковаты,носик маловат, а это значит, что и все прочее, чем он собирался козырять нынченочью, тоже не бог весть каково, – вернейшая народная примета!.. – и хотя, всемизвестно, главное не размер, а сноровка, но все же, все же, все же!) ивспоминая божественно сложенного стриптизера. Вот если бы ему проспорить… да,тут уж Алёна, пожалуй, поступилась бы принципами не вступать в случайные связи(тем паче что она этими принципами уже не единожды в жизни поступалась!), а чтодо обожания бесподобного танцора из Жанниного шоу… да не наплевать личерноглазому красавцу Игорю на сам факт существования обожающей егописательницы и на то, с кем она спала, спит и будет спать?!

Ладно, господь с ними, с танцорами и стриптизерами, этопросто игрушки для дам пост-пост-бальзаковского возраста, но с Владом онаникуда не собирается ехать, это совершенно точно. А он, похоже, не думаетотступать: зудит и зудит над ухом…

Алёне всегда было приятно слышать от мужчины фразу: «Я тебяхочу!»… однако в устах Влада она звучала как-то не так. Не вдохновляюще.

– Безнадежно! – наконец сказала она сердито. – Влад,извините, это был глупый спор. Я совершенно не думала, что вы эту чепухувосприняли всерьез. К тому же нас никто не разбивал, поэтому…

– Я сейчас на минуточку сбегаю отлить, – сообщил Влад,поднимаясь со стула, – а ты пока расплатись за свой жюльенчик. От меня неотвяжешься, это бесполезно. Ты просто еще не знаешь, я тебе по секрету скажу: уменя среди друзей прозвище Бультерьер. Это потому что хватка у меня мертвая,ясно?

Он двинулся прочь из зала, и его чуть цепкая походочка и всамом деле показалась Алёне развалистой и агрессивной, как у бультерьера.

Она вскочила, прижала к груди сумочку, словно щит.

Если Влад думает, что писательница Дмитриева вот так,спонтанно, отправится в постель с человеком, который сообщает ей о своихсортирных намерениях и предлагает самой заплатить за жюльенчик …

Не в деньгах дело! Алёна вполне платежеспособна и вообщепомешана на финансовой независимости. Идя куда-то с кавалером, она зануднопросит позволить ей заплатить за себя самой и отступает лишь под угрозойкрупной ссоры. Но она ценит соблюдение условий игры ! Спор начинался как шутка,а обернулся такой вульгарщиной… ни цветов, ни музыки, ни обязательных слов… Нууж нет, это не для Алёны Дмитриевой с ее утонченной натурой.

Алёна поднялась на сцену и, воровато оглянувшись,прошмыгнула в дверку, через которую выходили актеры. Она очутилась в святаясвятых – в служебных помещениях «Барбариса», в месте запретном, и ничуть неудивилась, увидев холодное недоумение на красивом лице Жанны.