Книга Имя убийцы - Фридрих Незнанский

Ценному арестанту предоставили одиночку. В камере имелось зарешеченное окно под потолком, скрипучая деревянная шконка и метров двенадцать «кубического» пространства. Его втолкнули в полумрак, лязгнули засовы. Отворилось окно для передачи пищи, но пищу не передали, показался бдительный глаз конвоира, и окошко захлопнулось.

— Вот и понимай, как знаешь, — пробормотал Турецкий. Добрел до кровати, сел, принялся себя ощупывать. Необратимых увечий ему не нанесли. Обращались почти гуманно. Несколько ударов по органам пищеварения — последствия вроде терпимые, пара затрещин, а еще этот рыжий-бесноватый все-таки сунул ему кулаком под ребро.

— Чудны твои дела, Господи… — Он ощупал голову, убедил себя, что голова пока на месте, и принялся размышлять. Но дальше того, что его приняли за другого, ситуация типично комедийная — «кви-про-кво», — мысль не простиралась. Тревожила дальнейшая судьба личных вещей — все-таки деньги, документы, дорогой сотовый телефон, в котором столько полезной, а главное, не нужной ментам информации. Да и ключи от квартиры не хотелось бы потерять…

Сон, который он увидел, был коротким, мерзким и совсем испортил настроение. Ему приснилось, что он пришел домой в одиннадцать утра — просто ехал мимо, решил забежать, перекусить. Чужим духом повеяло еще в прихожей — даже во сне он чувствовал этот невыносимый чужой дух! Да еще ботинки в прихожей — явно не в его вкусе… Он заглянул в спальню, смущенный, с горящими ушами. «Как тебе не стыдно, Саша? — возмущенно воскликнула Ирина, выбираясь из-под одеяла. — Зачем пришел? А ну, уйди немедленно!» Завозилось одеяло у нее под мышкой, и кто-то начал оттуда выбираться — большой, ворчливый, разозленный…

Заскрипели засовы, вспыхнула лампочка под потолком, и в камеру, крадучись, как пантера перед прыжком, вошел работник милиции — невысокий, плотно сложенный, с неприятной ржавчиной в густых волосах, с близко посаженными глазами. Турецкий потряс головой, прогоняя остатки дурного сна. Подобрался, когда вошедший сократил дистанцию. Появилась возможность его рассмотреть.

Эстетического удовольствия от процедуры он не получил — внешность вошедшего была предельно малосимпатичной. Странно, почему таких берут в милицию — ведь образ милиционера должен импонировать гражданам, внушать доверие и оставлять после общения с ним только положительные эмоции.

— Говорите, я молчу, — пробормотал Турецкий.

— Отдохнул, голубь? — процедил сквозь зубы вошедший. Сжался кулак непрошеного визитера. — Ну что, отвечать собираемся за рукоприкладство?

— Давайте лучше поговорим, — миролюбиво предложил Турецкий. Не солидно как-то в его возрасте приобретать синяки и шишки.

— За идиота меня держишь?

Так оно и было. Но Турецкий проглотил слетающую с языка фразу. Он поднялся, чтобы не оставлять противнику преимущества. Такое поведение милиционеру не понравилось, он сразу стал на голову ниже.

— Сядь! — толкнул он Турецкого в грудь. Турецкий сел (правильнее сказать, упал).

— Послушайте, любезный… — Он не оставлял попыток разобраться без обретения синяков. — Вы знаете, кто был творцом цивилизации? Тот, кто первым бросил бранное слово, вместо того чтобы заехать оппоненту в глаз. Мы же с вами цивилизованные люди. Ваша фамилия, если не ошибаюсь, Извеков?

— А мне скрывать нечего… — Физиономия милиционера оказалась так близко, что расплылась перед глазами Турецкого. — Старший лейтенант Извеков, просьба любить и жаловать. Жалобу напишешь? Напиши, напиши, но только позднее…

— Стоп. — Турецкий миролюбиво поднял руки. — Если вам не понравилось, лейтенант, неджентльменское обращение, которое я проявил к вам в момент незаконного задержания, тут вы сами виноваты. Не представились по форме, были одеты в партикулярное платье. Разве я мог представить, что вы работаете в милиции? Если бы вас устроили мои извинения…

— Глумишься, Звонарь… — Турецкий успел перехватить кулак, уже летевший ему в живот. Вывернул руку, крепко сжал, впившись в нее пальцами. Физиономия офицера побелела, в глазах засветился волчий огонек. Может, зря он так? Черт! Он оттолкнул от себя милиционера, тот отлетел к противоположной стене. Отскочил от нее, как резиновый мячик, прыгнул в стойку.

— Ладно, подонок, теперь ты точно нарвался. На работника милиции при исполнении…

— Я тоже при исполнении, — проворчал Турецкий, отходя в угол. От данного экземпляра он, положим, отобьется, есть еще порох в пороховницах, но вот когда слетится весь списочный состав местного изолятора…

— Учти, лейтенант, — тихо, но твердо произнес он, — всего один удар — и ты слуга в гареме.

Но экзекуция временно откладывалась. Возможно, Извеков сообразил, что в честном бою он недотягивает до уровня гладиатора. Или что-то услышал. Выглянул в коридор — и мгновенно испарился.

Второй посетитель был настроен более миролюбиво, хотя и с достаточной долей иронии. Загрохотали тюремные запоры, на пороге вырос майор, командовавший захватом. Бросаться с кулаками на арестованного он вроде бы не собирался, стоял по стойке «вольно», сжимая под мышкой папочку, разглядывал Турецкого мягко, почти добродушно — как гаранта хороших премиальных, расположения начальства и дальнейшего продвижения по службе. Индивидуум не злобный, с нормальными человеческими глазами, хорошо за сорок, не брился двое суток (в засаде, что ли, сидел?).

— И снова здравствуйте, — сказал Турецкий. — Пришли заняться воспитательной работой?

— Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, — вкрадчиво сказал майор. — Поздно вас воспитывать. Ну, и как вам в камере? Надзиратели не обижают? Имеются просьбы, пожелания? Уж не обессудьте, но грядущую ночь вам придется провести у нас, а завтра утром вас со всеми почестями доставят в Москву. Признайтесь честно, не ожидали, что так сложится?

Весь облик майора внушал любезное коварство — проявление агрессии у людей с хорошими манерами.

— Честно говоря, не ожидал, — откровенно признался Турецкий. — Может, вы представитесь, господин майор? Полагаю, нам еще долго придется с вами сотрудничать.

Майор удивленно приподнял брови: в каком это смысле им придется долго сотрудничать? Неужели всю ночь?

— Извольте, Дмитрий Сергеевич. Майор Багульник Владимир Иванович. Временно замещаю начальника Мжельского РОВД майора Шершнева. Приболел наш начальник, второй инфаркт за четыре месяца. Довели человека такие, как вы, Дмитрий Сергеевич.

— Усвоил, Владимир Иванович, — кивнул Турецкий. — Вас, наверное, сильно огорчит известие, что вы взяли не того?

— А нас предупреждали, что вы можете изменить внешность, — заулыбался майор. — Да ладно вам отнекиваться, посмотрите, пожалуйста, ориентировку. — Багульник покосился на застывшего в проеме конвоира, расстегнул папочку и бросил на койку лист формата А4. — Оперативная информация из межрегионального отдела, что одиннадцатого — двенадцатого мая вы можете предпринять попытку выехать из Москвы в направлении Риги. Предупреждены районные и поселковые отделения милиции, рекомендовано провести упреждающие действия. Предположительно вы можете следовать на машине марки «Ауди».