Книга Тяжесть сияния - Кирилл Григорьев

Олег, вздохнув, прикрыл дверь своей комнаты и зашаркал тапками в ванную.

Здесь никак не мог закончиться проклятый ремонт. Длился он уже так давно, что ни молодые, ни теща не могли толком припомнить даты начала. Развал в ванной стал состоянием перманентным. То работяги хотели слишком много, то деньги, отложенные на плитку, внезапно оказывались растраченными на нескончаемое, как жизнь, обслуживание машины, то Мария Захаровна начинала хандрить и никого не желала видеть. Выругавшись про себя, Олег перешагнул сложенную у входа горку кирпичей, чуть не наступил в открытую полгода назад засохшую банку с краской, и, наконец, целым и невредимым добрался до раковины. Она давно уже просилась на свалку и ее замена грустно торчала на балконе в томительном ожидании, поэтому Олег, с некоторых пор, прекратил тщетные попытки поддержания основного источника утренних скандалов в стабильном и строго горизонтальном положении. Качающаяся, как шлюпка во время пятибалльного шторма, отжившая свой век, ободранная раковина, естественно, не способствовала безоблачному настроению. Поэтому Олег, тщательно умывшись, тяжело задумался.

Настя…

Как быть, что делать?

Как исправить свою дурацкую глупость?

Он решительно закрутил кран.

Кухня была маленькой и давно, как и ванная, напрашивалась на серьезный капитальный ремонт.

Основное место в ней занимали два холодильника. Первое время Олега шокировала такая постановка вопроса, а потом, со временем, он привык. Мария Захаровна держала свои продукты в стареньком, прошедшим, как она говорила, три переезда и пожар, «ЗИЛе», а Олег с Ириной в новом двухметровом «Индезите», купленном сразу после переезда.

— Буржуи, — прокомментировала их приобретение Мария Захаровна сквозь зубы с плохо скрываемой завистью.

Остальное место на кухне занимал небольшой стол, за которым все они впятером вчера отлично помещались. Наверное, это свойство всех советских людей, подумал Олег. Мы умеем умещаться любым количеством в сильно ограниченном пространстве. Так умеем только мы. Парадокс великой страны совдепии с мизерными кухнями.

Было шестнадцатое июня, вторник.

Обычный день обычной рабочей недели.

Пора двигаться.

Ирина задремала в кровати, как обычно, свернувшись калачиком. Когда Олег уже оделся и наклонился ее поцеловать на прощание, Ира приоткрыла глаза.

— Ты помнишь все, о чем мы вчера говорили? — спросила она.

— Я позвоню и извинюсь, — успокоил ее Олег.

— Ей и так досталось, — грустно согласилась жена.

2

Всю дорогу до офиса Олег был задумчив и нетороплив.

Даже наглая и крепко доставшая за все время поездки, старая «копейка», несколько раз беспардонно подрезавшая его машину, не сумела вывести из равновесия. В очередной раз, осторожно ее пропуская, Олег тормозил и, под нетерпеливые сигналы идущих сзади машин, еле заметно улыбался сквозь плотно сжатые губы.

Прямо на повороте к офису, какая-то ранняя старушка пыталась покончить жизнь самоубийством под колесами его «Шкоды», но он и здесь оказался на высоте. Терпеливо дождавшись, пока бабушка соберет свои развалившиеся по дороге авоськи, Олег подъехал к стоянке.

Офис они с Толяном, бессмертным компаньоном, снимали в пятиэтажном старом здании, раньше вмещавшим в себя библиотеку и большое предприятие бытового обслуживания. От библиотеки осталась только старая вывеска на фасаде, а предприятие быта оказалось раздробленным предприимчивым руководством на кучу кооперативов, разбежавшихся по зданию, как крысята с некогда могучего тонущего корабля.

На охране ему выдали свежую почту с ключами, и Олег неторопливо поднялся в поскрипывающем старом лифте на третий этаж.

Сам офис был маленьким. Первой шла небольшая приемная, в которой безраздельно царила секретарша Леночка. Тут был ее стол, всегда идеально чистый, со сверкающим письменным прибором, заполненным разноцветными ручками, карандашами и ластиками, и с большим жидкокристаллическим монитором, на который, ради престижа фирмы, как-то Олег и Толик решили разориться. Напротив Леночкиного места стоял журнальный столик с двумя маленькими креслами, а рядом возвышался строгий стеклянный шкаф, в глубине которого белели толстые офисные папки. Конечно, папки были пусты. Но деловой вид создавали.

Две двери из приемной вели в разные комнаты, одна из которых была отдана в собственность компьютерного гения Васьки, а вторая скромно именовалась кабинетом.

В нем Олег с Толяном и вершили свои серьезные брокерские дела.

Сегодня, как обычно, Олег оказался первым.

Леночка — секретарь, каждый день с завидным постоянством опаздывала, Васька уже вторую неделю пребывал на больничном, а Толян, друг и компаньон, исчез в неизвестном направлении еще два дня назад.

У него, наверное, опять случились неотложные личные проблемы.

Впрочем, подумал Олег, как и у меня.

Он, не разбирая, кинул на журнальный столик стопку прессы, повесил куртку на вешалку, и включил кофеварку.

Потом прошел в кабинет, сел за свой заваленный бумагами стол и, подняв трубку офисного телефона, набрал Настин номер.

На другом конце после серии гудков ответил заспанный Михаил.

— Алло? — прохрипел он в трубку.

— Здорово, — сказал Олег. — Как поживаешь?

Возникшая пауза показалась очень красноречивой.

— Это ты, что ли, Олега? — отчасти испуганно спросил Михаил.

— Я.

— Ну, ты вчера дал прикурить! — внезапно Миша перешел на почти шепот. — Настя бесилась полночи, — доверительно сообщил он.

— У меня тоже было не скучно, — ответил Олег, испытав мимолетное чувство вины.

— Чего звонишь-то?

— Настя дома?

— Неа, — снова шепотом ответил Михаил. — Чуть свет ни заря унеслась куда-то. А ты, чего, извиниться за вчерашнее хотел?

— Да так…, — неопределенно сказал Олег. — А ты что, если ее дома нет, шепотом разговариваешь?

Михаил помолчал.

— Да, знаешь…, — нерешительно произнес он после паузы. — Всякое может быть…

— Это ты о чем?

— А о том. Если живешь с ведьмой, будь готов стать разведчиком.

— О, как, — оторопел Олег. — Ты что же, свою жену ведьмой считаешь?

— Нет, ангелом, — неестественно хохотнул Михаил, но тут же смолк. — А кем же еще? Она вчера на кухне закрылась, и весь вечер какую-то бредятину оттуда несла. Что-то типа заклинания: «Имя, имя, дай мне силы»… И так далее, понимаешь?

— Не-а, — признался Олег.

— Короче, молитвы как будто читала. Про имя свое. А потом принялась вонючую дрянь палить, по всей квартире ею запахло. Я сунулся было, а Настя меня таким матом обложила, что до сих пор не могу очухаться. Любой портовый грузчик отдыхает. Представляешь, Настя моя — и матом! Но, брат, главное-то я увидел. Фотки она твои ножницами кромсала.