Книга Если можешь – прости - Анна Данилова

Надо сказать, что насчет яблок и груш она сказала чистую правду. Мы приехали на дачу, слегка смахивающую на небольшой загородный дворец, утопающий в высоких елях. Первое, что я помню, – крепкий яблочный дух, который ударил в нос, едва только мы переступили порог. На плиточном, черно-белом полу терассы стояли четыре большущих корзины, наполненных желтыми и бордовыми яблоками, рядом обнаружился и деревянный ящик с грушами.

Уж не знаю, как так получилось, но Зоя, забыв об осторожности, пригласила Петра в дом выпить чаю. Вероятно, она-то, в отличие от меня и Таи, понимала, как важно в ситуации, в которой мы оказались, иметь в друзьях водителя транспортного средства. К тому же с нами был доктор, не проронивший ни слова, пока мы ехали, которого надо было возвращать в Москву.

– Леночка, мы приехали! – немного дрожащим, быть может, от волнения, голосом заявила о своем приезде хозяйка. – Ты где?

Судя по тишине, в доме было все спокойно, где-то на верхних этажах работал телевизор. Хозяйка с доктором поднялись на второй этаж, Таисия же, взяв на себя инициативу, предложила нам с Петром последовать за ней на кухню. Просторная, теплая, с длинным столом посередине, она показалась нам просто раем. Тая поставила греться чайник.

– Понтовая база, – покачал головой Петр, оглядываясь. – Я на прошлый Новый год тусил на такой.

Я смотрела на Петра, Таисию, прислушивалась к едва раздающимся откуда-то сверху голосам и спрашивала себя, как могло случиться, что я в один день обзавелась деньгами, оружием, познакомилась со столькими людьми, да еще и попала в настоящий богатый дом! Я никогда прежде не бывала в таких домах, не была знакома с хозяевами подобных дворцов. Подумалось еще, что подобное разделение общества на богатых и бедных, которое просто резало глаза, и толкнуло моего отца заняться отстрелом хозяев таких вот хоромов. За эту работу ему, видать, хорошо платили, но, кто знает, быть может, он получал особое удовольствие, лишая их жизни. Конечно, это были мои тайные недобрые мысли, и хорошо, что люди еще не научились читать их друг у друга в сознании. Страшно даже представить себе, что подумали бы обо мне Таисия и Петр, если бы поняли, кто я такая и чем дышу. Да, господа, это зависть в самом буквальном значении этого слова. Ничто так, как бедность, не унижает человека, не делает его изгоем, ничтожеством в глазах людей успешных и богатых. Посмотрела бы я на ту же Зою Григорьевну, живи она на одну пенсию. Не уверена, что она помогла бы своей соседке, жене богатого бизнесмена Борисова. Возможно даже, увидев ее, избитой на лестнице, сказала бы: «Так тебе и надо»! А сейчас, благодаря сыну-депутату, разве ей трудно было протянуть руку помощи Лене Борисовой? Возможно, ей даже приятно заниматься локальной благотворительностью, изображая из себя ангела.

Вот такие были у меня мысли. Не совсем чистые, даже гадкие. И все это исключительно ради того, чтобы лишний раз не очаровываться никем. Даже такой, в общем-то, приятной старушкой, какой была Зоя Григорьевна.

Петр говорил о чем-то, но я не особенно прислушивалась. Таисия между тем накрыла на стол, приготовила бутерброды, которые Петр с аппетитом поедал.

– …Я говорю ему: «Оставь мою мать в покое». А он мне: «Не лезь, щенок, не в свое дело. Она денег мне задолжала и пока не отдаст, пусть стоит на рынке, мерзнет». У нее почки больные, мне ее так жаль. Вот я и решил стать бомбилой, в перерывах между занятиями. Трудно, конечно, но что поделаешь?

Мать, если ему верить, задолжала хозяину точки на рынке миллион двести рублей. Откуда он взял эту сумму – трудно понять. Говорит, что у нее украли товар, а она раньше была должна гораздо меньше, просто проценты набежали. Но она же торгует просто кастрюлями да сковородками на рынке.

Я вынырнула из густого облака своих мыслей, пытаясь уловить суть сказанного Петром. Еще одна человеческая драма. Музыкант, баянист вынужден подрабатывать на старой машине, чтобы помочь матери расплатиться с хозяином товара. Интересно, кто-нибудь в этом мире счастлив?

Оказывается, я произнесла этот явно риторический вопрос вслух. И Петр немедленно замолчал. У него даже рука с бутербродом опустилась, и он как-то совсем по-взрослому вздохнул.

Внезапно наше уютное и мирное чаепитие разорвал женский крик, переходящий в затяжной стон. После него на нас откуда-то сверху словно прорвалось облако великой боли, посыпались горькие слова и фразы, смысл которых был очевиден: «Я же любила его!», «Как он мог так поступить со мной?», «Что плохого я ему сделала?», «Он забрал моих детей, где они сейчас, с кем?», «Господи, прошу тебя, помоги мне!»

И ни одного намека на сквернословие, оскорбление, словно эта женщина, святая Елена, жила в каком-то своем чистом мире, куда не проникали грязные ругательства, слова, которыми можно ранить или даже убить человека.

Потом мы услышали низкий голос доктора, и все стихло.

– Да, я сразу понял, что вы едете сюда не за свежим воздухом, – сказал Петр. Лицо его еще больше погрустнело, словно тяжелые мысли о нелегкой судьбе матери плавно перетекли в реку чужого, но не менее близкого сердцу горя. У меня возникло непреодолимое желание схватить этого мальчишку, чувствительного музыканта, за руку, что я и сделала. Сжала его теплые пальцы.

– Это не моя история, – сказала я извиняющимся голосом.

– Ее муж избил и выкинул, скотина, – вдруг произнесла Таисия, сверкнув потемневшими от злости глазами. – Наша это история, бабья. У нее муж – богатая сволочь, выставил, говорю, из квартиры чуть ли не в ночной рубашке. А Зоя Григорьевна, соседка наша, привезла ее сюда. Не думаю, Петя, что ты знаком с Борисовым, не верю в совпадения, но вижу, что душа у тебя есть, потому и говорю правду.

– Такое сплошь и рядом, – развел руками Петр. – И что теперь делать будем?

– Ты отвезешь доктора домой, мы заплатим тебе, и твое участие на этом закончится, – ответила Таисия.

– Доктора-то я отвезу, но вы не скидывайте меня со счетов. Может, и я чем могу помочь. Я хоть и музыкант, не качок какой, на меня дунешь, и я свалюсь, да и денег у меня, как вы поняли, нет, но вы во всем можете на меня положиться. Я умею хранить чужие секреты. Еще я контактный, лажу с людьми, могу добывать информацию.

– Это ты к чему? – удивилась я. – На работу к нам хочешь устроиться?

– Да нет, просто, – растерялся Петр, которого я как-то уж слишком резко оборвала.

– Да и чем тут поможешь?

– Как – чем? – оживился наш баянист. – Насколько я понимаю, ваша подруга или соседка хочет вернуть детей. Возраст детей?

– Малыши совсем, два и три года.

– Отлично! Я бы мог, к примеру, украсть их. Я не трус! Я вообще ничего не боюсь. Думаю, ее дети сейчас с няней, в таких семьях просто не может не быть няни. Они отправятся на прогулку, я выкраду детей, посажу в свою машину и привезу к вам, сюда.

– Блестящий план, – горько усмехнулась Таисия. – Но ты все равно молодец.

Послышались быстрые шаги, в кухню вошла Зоя Григорьевна, следом за ней доктор.