Книга Проклятие Вероники - Яна Розова

Мама всегда в курсе всех новостей, особенно когда дело касается международной политики. За выборами в США сами американцы не следят с таким энтузиазмом, как моя мама.

Еще она обязательно ввязывается во всякие уличные разборки. То есть, мама не промолчит, если в очереди за булочками к чаю, кто-то скажет нечто идущее в разрез с ее собственным мнением.

Средние века, которым она отдала пятьдесят лет жизни, заразили мою маму нетерпимостью. Особенно нетерпима она в вопросах религии. Это тоже связано с ее медиевистикой. Как известно, в Средние века церковь отличилась особенным образом. Ребята в рясах дел натворили разных: и врали, и мошенничали, и людей жгли. По мнению мамы, если бы бог существовал, он бы от выходок священников получил бы инфаркт и умер. Ну, а сейчас – это опять-таки ее мнение, а не мое – религия есть пережиток и мракобесие. Попы – это наркодиллеры, продающие опиум народу.

Переспорить ее по поводу религии, а также и по множеству других вопросов невозможно. Она профессор не только в научном смысле, но и по жизни. Лично я никогда не доставляю ей такой радости – прижать меня к стенке. Вот уж дудки.

Нет, старость на маме не отражается. С годами она только чуть отстраненнее стала. Другие старики, как я заметил по родителям Авдея, очень любят пообщаться. Их медом не корми – дай поговорить. А моя мама – наоборот. Лишнего слова не добьешься. Иной раз, я думаю, что для нее надо выпустить персональный социальный ролик: “Позвоните сыну!”.

– Привет, – сказала мне мама, когда мой “Козел” остановился возле нее. Я уже опустил тент.

Поздоровавшись, мама и не подумала самостоятельно открывать для себя дверцу. Она подождала, пока я выйду и сделаю это для нее. И если вы думаете, что мою маму необходимо подсаживать в мою довольно высокую машину, то ошибаетесь. Она и сама ловко взбирается на высокое сидение УАЗа. Маме нравится, когда за ней ухаживают вежливые мужчины. А я – самый из них.

– Как дела? – спросила она небрежно, надевая солнечные очки.

О смерти Ксю я ей не говорил. Она пошла бы на похороны, расстроилась бы. Жену мою она любила.

Помню, перед свадьбой я сказал маме, что мои друзья считают нас с Ксю слишком разными людьми. Мол, долго мы вместе не протянем.

– Ну и что? – удивилась мама. – О нас с твоим отцом также говорили. И это не помешало нам с ним прожить два прекрасных месяца совместной жизни.

Это такой юморок у нее. А, может, она и не шутила?

По дороге домой я говорить с мамой на печальную тему не стал. Решил остаться у нее на обед и рассказать о Ксю в приватной обстановке.

– Джонни, ты что-то задумчивый, – сказала мама, убирая со стола посуду после обеда.

– Да, мам. Кое-что случилось.

И я все рассказал. Мама отреагировала как-то странно: включила телевизор и села смотреть новости.

Я уехал.

Катя

Я уехала с места происшествия на такси.

И всю дорогу до дома думала об этом ненормальном. Он сумасшедший, социопат, чокнутый. За свою половину, в смысле, за жену готов убить. Да еще и пытается врать прямо в глаза. Поверить в то, что он спас меня от автомобиля, водитель которого преднамеренно намеревался сбить меня насмерть прямо посередине города, я не могла. Скорее всего, этот псих решил меня напугать. Он хочет, чтобы я вернула им с женой пять миллионов? Если честно, после этой его выходки я бы ему отдала любые деньги – жизнь дороже. Только нет денег у меня.

Перед тем, как ехать в Шемякинский лес, я вернулась домой. Надо переодеться, умыться, перекусить и, самое главное, успокоиться. В душе, под струями горячей воды, я доплакала недоплаканное, а вместо еды покурила. Приняла несколько всяких разных таблеток – от головной боли, от мерзкого самочувствия. Сделала йодовую сетку на свежий синяк – подарок Футболиста. Синяк был уже темно-сиреневого цвета.

Постепенно мысли о Футболисте отошли на второй план. Их перебили воспоминания об Артеме. Разные воспоминания – хорошие и всякие. Но ни одно из них я не могла связать с сегодняшним своим открытием.

Мы познакомились, когда я была еще студенткой филологического факультета нашего педагогического института. Артем же к тому времени уже работал в каком-то государственном проектном бюро, он старше меня на пять лет.

У педа была сильная команда КВН и каждый семестр КВНовцы приглашали другие городские и негородские команды на турнир. Посмотреть КВН в педагогическом институте приходили не только студенты, а, наверное, полгорода.

Однажды мы с подружками пришли на игру, и я случайно села на место рядом с очень милым парнем по имени Артем. После КВН он и его друзья пригласил нашу компанию в кафе, потом мы оказались на дискотеке.

Простейший способ влюбиться в парня – потанцевать с ним под Scorpions. Вот так, просто и спокойно, у нас все и сложилось. После дискотеки он проводил меня домой, на следующий вечер мы пошли в кино, еще через несколько дней поцеловались в первый раз.

Сейчас, исследуя свои воспоминания сквозь призму Артемовой неверности, я вспомнила, что всегда считала лучшей чертой моего мужа его надежность. Он всегда был готов помочь, поддержать, бросить все и быть рядом. Поэтому ему можно было доверять, а доверие рождало взаимопонимание. Я всегда была откровенна с ним, и он, как я думала, ничего от меня не скрывал. А тут – такое…

Во всех моих воспоминаниях о муже было только одно темное пятно: наше отдаление в последний год его жизни. Мы перестали вместе решать семейные дела. Да и что решать? Квартира есть, ремонт делать не собирались. А детей нет. Получалось, что нас не связывали общие проблемы.

И общие радости – тоже. Когда в последний раз мы занимались любовью? Я не помню. Супружеский долг мы вообще выполняли не чаще раза в месяц, да и то как-то уж очень наскоряк, вроде бы по необходимости. И оба делали вид, что все очень даже хорошо получилось, все довольны, удовлетворены и счастливы. Благодарный поцелуй после, и: ой, мне на завтрашнюю встречу надо кое-что подготовить! Разбежались к компьютерам.

А заниматься любовью – это совсем другое. Я еще не настолько старая, чтобы не помнить, о чем говорю. Так и было у нас с Артемом, пусть давно, пусть сумбурно и мы мало ценили это. Но раньше мы занимались любовью. Неужели же Артем завел себе кого-то, с кем он чувствовал то же, что и со мной когда-то давно?

А теперь, извинись перед теми подругами, которые сто раз говорили, что все мужики козлы! И тебе муж изменял, Катя. И тебе. А ты была слепая.

Придя к этому выводу, я решила, что ехать к Кутузкиной не надо. Зачем мне видеть женщину, которая увела у меня Артема? Я и так понимаю, что она моложе, лучше, веселее, внимательнее, сексуальнее меня.

Вместо этого я позвоню на работу, скажу коллективу, что завтра уже приду им командовать. Пусть все будут готовы к обстоятельной планерке, пусть каждый подготовит свои предложения и родит по десятку идей. Мы будем менять редакционное содержимое и дизайн журнала полностью. Что мне теперь остается в жизни? Правильно, девочки, работа.