Книга Найти и обезглавить! Том 1 - Роман Глушков

– Триста киферов? – Монах наморщил лоб и поцокал языком. – Ваша правда, сир: сегодня для меня это многовато. В дороге я сильно поиздержался, к тому же пришлось расплачиваться кое с кем за нужные мне сведения. А эта услуга, как оказалось, тоже не из дешевых… А нет ли в Дорхейвене каких-то других видов штрафов кроме денежных, сир? Какой-нибудь посильной мне работы во благо вашего славного города?

– Даже если бы мы вели с кем-то войну, я не стал бы нанимать нам в подмогу кригарийца, – заметил отец. – Как по мне, ваша слава слишком преувеличена и ваши подвиги на поле брани явно переоценивают. Вероятно, даже во много раз. За те деньги, что кригарийцы берут за свои услуги, я лучше найму обычную команду хороших наемников. На чем, уверен, еще и сэкономлю, поскольку команда в любом случае воюет гораздо эффективнее одиночки.

– С вашей стороны это будет очень практичным выбором, сир. – Наверняка осужденный браконьер думал иначе, но он не стал перечить своему судье. – Всякому зверю своя стрела и свой капкан. Так и есть – в своей жизни я слышал куда больше отказов, чем заключил соглашений. Если бы три месяца назад эфимцы не отклонили мою помощь в своем новом походе на их спорные с островами Хойделанда, пограничные побережья, меня бы сейчас здесь не было. А воевать за короля островитян Гвирра Рябого я не намерен. Вот за его отца Даррбока я всегда был готов сражаться. Но Даррбок три года, как мертв, а Гвирр – бесчестный и скупой ублюдок, который не годится ему даже в подметки… Почему вы улыбаетесь, сир, осмелюсь спросить? Я вас чем-то рассмешил?

На лице отца и впрямь сияла довольно неуместная, не сказать странная улыбка.

– Я намерен запереть тебя в тюрьму на целый год из-за пустякового проступка! – продолжая ухмыляться, ответил гранд-канцлер. – А ты стоишь передо мной и, вместо того, чтобы взывать к моему милосердию, жалуешься мне на каких-то северных королей, которых я даже ни разу в глаза не видел! Подумать только, какое потрясающее хладнокровие! Или это просто такое жизнелюбие? Или и то, и другое вместе?

– Трудно сказать, сир, но, признаться, меня самого все это отчасти забавляет. Однажды мне довелось побывать в тюрьме у самих курсоров Громовержца по очень серьезному обвинению, где меня не казнили лишь чудом. И мог ли я тогда представить, что в следующий раз меня упекут в тюрьму из-за какого-то дохлого зайца, которого я так некстати сожру на глазах самого гранд-канцлера Дорхейвена! Расскажи я кому теперь эту историю – вот потеха-то будет!

– Знаешь, кригариец, кажется, ты славный малый, и ты мне нравишься! – внезапно сменил суровость на добродушие отец. – Пожалуй, я все же дам тебе работу взамен тюрьмы и штрафа, который ты не в состоянии уплатить. Для такого, как ты, эта работенка покажется даже чересчур легкой и она явно не стоит трехсот киферов, ну да Гном с нею. Сделаешь ее, и мы будем в расчете, а ты вновь станешь чист перед законом… Ты – воин, и ты должен научить моего сына убивать. Четко, хладнокровно, без колебаний. И как только Шон докажет мне, что он полностью усвоил твой урок, ты можешь брать свою тележку и идти туда, куда шел.

– Вот как? – удивился Пивной Бочонок. После чего озадаченно посмотрел на меня, наверное, впервые за все это время уделив мне столь пристальное внимание.

Под его тяжелым взором я ощутил себя, однако, совсем иначе, нежели когда отец порой смотрел на меня так же. В глазах Баррелия отсутствовало ко мне всякое дружелюбие. Но от его суровости веяло таким спокойствием, что я сразу понял: этот человек никогда не залепит мне пощечину, даже если я приведу его в бешенство. И вовсе не потому что затрещина кригарийца, в отличие от затрещины моего хмельного папаши, оторвет мне голову. Ван Бьер не станет заниматься рукоприкладством, потому что он относился к окружающим людям совершенно иначе, чем градоправитель Дорхейвена. И не презирал их лишь за то, что они не оправдывали его ожиданий.

– При всем уважении к вам, сир, позволю с вами не согласиться, – заговорил Баррелий после непродолжительной паузы, во время которой он не сводил с меня своего испытующего взгляда. – Работа, которую вы желаете мне поручить, на самом деле гораздо сложнее, чем вам кажется.

– Почему ты так решил? – нахмурился Шон Гилберт-старший, возмутившись тем, что ван Бьер раскусил мою мягкотелую сущность с первого же взгляда.

– Если ребенок, даже выезжая на охоту, берет с собой книгу, такого ребенка трудно заставить кого-либо убить. А убить человека – тем более. С вашим сыном придется изрядно повозиться, сир. Сдается мне, что по этой части он будет для меня крепким орешком.

В который раз за утро я был вынужден покраснеть до самых кончиков ушей. Проклятый Бочонок! Я так старательно прятал от отца трактат курсора Николиуса «Четвертый путь через Каменную Гарь», планируя украдкой читать его на привалах, а монах все равно разглядел торчащий из моей седельной сумки, краешек книги. Настолько маленький краешек, что отец его никогда бы не заметил. Но кригариец меня разоблачил и выдал с потрохами. После чего и без того не оправдавший моих романтических ожиданий кумир поблек в моих глазах еще больше. Кто бы мог подумать, что он и отец вдруг возьмут и объединятся против меня! Да еще на том фронте моего воспитания, где я и так терплю сплошное унижение! Как будто мне издевок одного Гилберта-старшего было мало!

– Ну так повозись, упрямый кригариец, если без возни не получится! – вновь напустил на себя суровость гранд-канцлер. – Или забыл, что ждет тебя в случае твоего отказа?

– Разумеется, не забыл, сир. Как можно такое забыть!

– Значит, договорились? Я могу на тебя рассчитывать?

– Договорились, сир! Можете всецело рассчитывать на Баррелия ван Бьера! Только я попрошу вас не отбирать у меня мою тележку. В таком важном и непростом деле, каким мне предстоит заняться, мне не обойтись без моих инструментов…

Глава 3

– И что сказал отец про ваши вчерашние синяки, юный сир? Надеюсь, он не сильно на меня бранился? – поинтересовался Пивной Бочонок после того, как провел со мной утреннюю разминку и вылил на меня два ушата ледяной воды из колодца. Он работал моим наставником уже третью неделю, так что я успел свыкнуться и с ранними подъемами, и с ежеутренним закаливанием. Конечно, поначалу они вызывали у меня злость и раздражение, но вскоре это прошло. Особенно после того, как количество отцовских придирок ко мне заметно поубавилось. А в последние дни их и вовсе не было слышно, пусть даже я по-прежнему не добился никаких успехов на стезе малолетнего убийцы.

– Б-бранился?! – переспросил я, стуча зубами от холода и обтираясь докрасна грубым крестьянским полотенцем. – Ск-кажешь тоже! Да к-каждый мой синяк вызывает у отца столько радости, что ск-коро он начнет приплачивать тебе за них отдельно.

– Вообще-то было бы неплохо, – рассудил ван Бьер. – Потому что, чую, я застрял у вас надолго, а лишние деньги мне бы не помешали.

– Ну извини. Сам же ск-казал: не надо было тебе жрать того прок-клятого зайца на виду у гранд-канцлера, – заметил я в свое оправдание.

– Что случилось, то случилось, – вздохнул монах. – И зайца того мне не воскресить – на такие чудеса даже магистры Вездесущих неспособны, а я подавно. Поэтому давайте-ка, юный сир, сделаем так, как велит ваш отец. И чем быстрее мы это сделаем, тем быстрее все мы получим то, что хотим.