Книга Закрытая книга - Алиса Клевер

– Я не знаю, что это было, – пробормотал он и присел, прикоснулся к царапине на моей ноге. – Ты всегда такая неуклюжая?

– Всегда! – обвиняюще крикнула я и попыталась стереть капли крови с бедра.

– Не сомневаюсь. Не трогай грязными руками. Господи, Даша!

– С чего бы им быть грязными?

– У тебя есть аптечка? Впрочем, я уверен, что-нибудь у них есть и в баре.

– Я… мне ничего не нужно.

– Почему твой ответ меня не удивляет? – криво усмехнулся Андре и удалился, чтобы найти аптечку. Только этого мне не хватало, чтобы каждый последний консьерж знал, что и с кем я делаю в этом отеле. Лазарета мне только не хватало. Но я стояла и ждала, не стирая кровь, как мне и было велено. С Андре моя воля слабела. Я только-только начала осознавать ошеломляющий факт, что он приехал ко мне, что он ждал меня, что он… о боже… хочет меня снова. Наше обоюдное помешательство вот-вот повторится. Как он сказал? В одну и ту же реку не войти дважды, но я могу войти в тебя.

– Сядь! – скомандовал Андре, и я покорно плюхнулась в кресло. Менеджер отеля с мученическим выражением лица подавал Андре то йод, то вату, то какие-то стерильные палочки. Простая царапина, но я получила самое высококлассное лечение, которое только можно себе представить, и теперь на моем бедре красовалась антисептическая наклейка-пластырь. Официантка принесла мне недопитую чашку кофе.

– Сколько я тебе должна? – спросила я, с трудом сдерживая улыбку. – Заражения крови мне теперь точно не грозит. Разве только передозировка дезинфицирующими средствами.

– Ты должна мне… себя, – прошептал он и плотоядно посмотрел на меня.

– Почему твой ответ меня не удивляет? – рассмеялась я. – Значит, роман на две ночи?

– Или на три? – ответил он просительным тоном.

– Завтра мама вернется ночевать в гостиницу.

– Тогда я заберу тебя к себе, – ответил Андре, оставив меня без слов. Моя реакция, кажется, удивила его. Он рассматривал меня так, словно я была пришельцем с другой планеты. А затем его губы снова плотно сомкнулись, на подбородке появилась тонкая, еле заметная вертикальная линия, которая пропадала, когда Андре улыбался.

– Куда к себе? – спросила я, сумев наконец взять себя в руки. – И потом, мама не поймет, если я исчезну на всю ночь. Разве ты не хочешь, чтобы все это осталось в тайне?

– После того, как я практически спас тебя от потери крови.

– Лучше спаси меня от потери головы.

– Что тебя так пугает в том, что происходит? Это? – Он прикоснулся кончиками пальцев, еле-еле, к моим запястьям.

– Нет. – Я покачала головой.

– Что же тогда? Тебе будет хорошо. Более чем хорошо, и ты знаешь это. Я могу доказать тебе это, если ты останешься со мной наедине на минуту.

– О, я не сомневаюсь в этом, – развела я руками, едва справляясь с острым желанием взять его за руку и отвести наверх, дать ему эту чертову минуту.

– Только не говори мне снова, что дело не во мне. Я ненавижу эту фразу.

– Хорошо, Андре, дело в тебе, – пробормотала я, скользя глазами по занавесям и высоким прозрачным окнами лобби. – Я не знаю, как это объяснить, но, когда я с тобой… это опасно, я чувствую это. Я не могу остановиться. Моя жизнь летит, все летит вверх тормашками.

– Я не хочу, чтобы ты останавливалась.

– Я ничего о тебе не знаю. И меньше всего хочу влюбиться в тебя. Это – последнее, что мне нужно.

– Самое забавное признание в том, что я кому-то нравлюсь, – сказал Андре, прикусив губу.

– Не думаю, что тебя беспокоит, кому ты нравишься, а кому – нет.

– Это еще почему? – Андре забрал из моих рук чашку из-под кофе, которую я держала, как спасательный круг.

– Ты можешь получить любую, наверное.

– Не всех я захочу, – прошептал он. – Не с каждой я хочу проснуться. Ты желаешь, чтобы я ушел? Ты просишь, чтобы я остался? Чтобы раскрылся перед тобой, открыл душу? – Его лицо исказила гримаса брезгливости. – Мужчину можно узнать по-настоящему только в постели, во всех остальных местах он будет слишком хорошо защищен.

– Я не чувствую, что знаю тебя и на миллиметр, – возмутилась я.

– Это потому, что ты никогда и не знала настоящего мужчины, в этом смысле ты – девственница.

– Все мужчины хотят быть первыми! – фыркнула я, хотя на каком-то уровне я с ужасом поняла, что он прав. До него – словно пустыня, и я, умирающая от жажды, притворно вздыхающая в такт движениям мужчины, который ни разу не сводил меня с ума.

– Я хочу быть единственным, кто останется в твоей памяти.

– Странный запрос в прилагаемых обстоятельствах, тебе не кажется? – разозлилась я.

– Мужчина мечтает о несбыточном. У тебя что, кто-то есть? – Я вздрогнула. Вот он, этот вопрос, и он задает его теперь, когда я меньше всего готова на него отвечать.

– А у тебя? – Я ответила вопросом на вопрос, чтобы избежать честного признания. Врушка, врушка. Андре долго смотрел на меня и молчал, затем отвернулся. Моя стратегия оказалась выигрышной, но я не получила от этого удовольствия. Конечно, у него кто-то есть.

– Эта ночь или следующая, но она станет последней, Андре, и это неправильно и жестоко уверять меня в обратном. Впрочем, тебе не привыкать быть жестоким.

– Если бы ты узнала меня поближе…

– Ты сам знаешь, это невозможно. И ты не хочешь этого. И ты здесь именно поэтому. Это – как секс с кем-то на другой планете. Я хочу остаться в твоей памяти, на той кровати, ошеломленная и очарованная полной невозможностью происходящего, Андре. Это было прекрасно, и все. Я хочу, чтобы ты ушел.

– Но я здесь. Ты, правда, хочешь этого?

– Ты здесь. Это слишком жестоко не оставлять мне выбора. Я хочу хотеть, чтобы ты ушел! – воскликнула я в отчаянии.

– Почему ты искала меня? Ты приходила в клинику, ты разговаривала с Клементиной.

– Клементина?

– Наша секретарша, – пояснил он. – Ты сказала ей, что у тебя ко мне есть один вопрос.

– Да, как тебя забыть!

– Этого я тебе позволить не могу, – ответил он. С минуту Андре сидел, спокойный и безмятежный, сосредоточенно разглядывая свои ладони, а затем он встал, протянул мне руку, помог мне встать. Он делал это так, словно у него не было никаких сомнений в том, что я последую за ним. Я дрожала так, словно у меня началась лихорадка. Я забыла планшет на стойке бара, и официантка бежала за нами, чтобы вручить его мне. Я была совершеннейший ужас, растерянная, со слезами, которых я даже не замечала. Я знала, что последует дальше, и это пугало меня и манило.

Так, наверное, люди ломаются и становятся наркоманами, так сходят с ума. Андре смотрел на меня с задумчивым любопытством. Раздался звонок – это пришел лифт. Еще немного – и будет поздно. Я должна что-то сделать. Андре отпустил мою руку, зашел в лифт и облокотился на стеклянную стену. Красивый, с задумчивым взглядом, блуждающей улыбкой и слегка растрепанными волосами, с вертикальной полоской на подбородке. Таким я его и запомню. Я все равно никогда не смогу его забыть.