Книга "Сандал" пахнет порохом - Игорь Текалов

– Здравствуйте, Сталинслав Андреевич! Это я вам звонил.

Профессор прищурил глаза, сфокусировал взгляд на подошедшем, и подал для приветствия руку. Очками он старался пользоваться лишь при чтении.

– Здравствуйте! Вы один из немногих, кто с первого раза правильно произнес мое имя. Отец назвал в честь Сталина – думал, это поможет мне в жизни.

– Помогло?

– Нет, естественно! Наоборот, одни хлопоты: постоянно ошибки в документах допускают. И отцу не помогло: в тридцать седьмом его расстреляли. Потом, правда, реабилитировали…

– А почему имя не поменяли? – спросил Романов. Не потому, что это его интересовало – просто с собеседником надо установить контакт, а ничто так не располагает человека, как интерес к деталям его жизни.

– Зачем? – Куницын махнул рукой. – Бумажная карусель, волокита… Меня и так все называют Станиславом. И потом, память об отце все-таки…

– Значит, поэтому вы не согласились приехать в Управление?! Недолюбливаете нашу службу?

– Перестаньте! Меня и самого когда-то за анекдоты к вам вызывали, так что? Кого недолюбливать? Уже и страны той нет… Просто у меня действительно мало времени.

Сталинслав Андреевич вздохнул, достал из бокового кармана потертого коричневого пиджака очки, надел.

– Позвольте взглянуть на ваше удостоверение?!

– Конечно!

Романов раскрыл перед профессором красную книжечку. Куницын внимательно прочел текст, сравнил фотографию с оригиналом и, кивнув, вернул очки на место.

– Чем могу быть полезен? – со старомодной учтивостью спросил он.

– Нам нужна консультация по некоторым предметам… Присядем?

Романов учтиво взял профессора под руку, подвел к пустой скамейке, помог сесть. Затем вынул из папки конверт с фотографиями и передал его профессору.

– Сколько времени вам нужно, чтобы определить происхождение этих предметов? И их стоимость?

Куницын снова надел очки, бегло просмотрел, покачал головой.

– Нисколько! Я уже делал им оценку. И не по фотографиям, а по оригиналам. Это статуэтка буддистской богини Тары, ориентировочно, второй-третий век нашей эры. А про кинжал известно больше: шестой-седьмой век, предположительно, принадлежал охраннику из личной стражи сельджукского султана Ахмада Санджара…

Романов потерял свою обычную невозмутимость.

– Подождите… Как так? Когда вы видели эти вещи? Где?

Куницын вздохнул.

– Года полтора назад я был во Владикавказе, на научной конференции по артефактам древности… А там живет мой давний ученик… Очень толковый, он уже сам доцент, кандидат наук. У него как раз были на экспертизе и Тара, и кинжал. Он попросил меня дать официальное заключение о подлинности, происхождении, ценности… Все-таки у меня и опыта больше, и имя известней. Это был частный заказ, деньги хорошие платили, я и согласился…

– А кто заказывал? – жадно спросил майор.

– Ювелир из Моздока. Нариманом звали, фамилии не знаю…

– И что потом?

– Потом, как обычно! В архивах копался, в Москву ездил, в Ленинград, по музеям ходил, со специалистами разговаривал. Вот таким образом!

– Ясно… Что еще можете сказать?

– Исторически они между собой никак не связаны. Но это лишь на первый взгляд!

Куницын сложил снимки и, не вкладывая в конверт, вернул Романову. Сверху лежало фото кинжала.

– На обоих предметах, – профессор коснулся указательным пальцем фотографии, – одинаковое клеймо: роза и сабля. Это знак ордена ассасинов, которые так метили свои трофеи. С кинжалом мне все понятно, а как оказалась в паре с ним статуэтка второго века – загадка. Хотя ассасины собирали дань с богачей всего мира…

– Про кинжал, пожалуйста, подробнее, – попросил Романов. – Чтобы и мне понятно было.

– О нем написано в рукописи историка Энно Франциуса. Кинжал принадлежал начальнику личной стражи сельджукского султана Ахмада Санджара – последнего представителя ветви Великих Сельджуков. Санджар отправился в поход для уничтожения секты Аламутских ассасинов. Однако, однажды утром, он обнаружил в своем тщательно охраняемом походном шатре записку с предложением мира. Она была приколота к изголовью кровати этим самым кинжалом. Который мог перерезать ему горло! Представляете?

– Конечно, конечно! – закивал майор, хотя Борз интересовал его гораздо больше всех султанов и ассасинов вместе взятых. Но перебивать увлеченного собеседника нельзя, иначе он замкнется. Или просто не скажет того, что может сказать. – И что же было дальше?

– Потрясенный, Санджар послал послов к главарю ассасинов Хасану ибн Саббаху, и они договорились не вмешиваться в дела друг друга… А кинжал Санджар подарил своему главному телохранителю, как знак укора и требование более бдительно нести службу…

Профессор замолчал и задумался. Прошла минута, или две…

– А дальше? – вернул его в реальность Романов. – Может, это другой кинжал?

Куницын улыбнулся:

– Имеется подробное описание этого кинжала, известно имя мастера… Подобных образцов в то время было не много, и каждый из них является штучным произведением искусства, ценившимся очень дорого даже тогда. Я посвятил изучению холодного оружия средних веков всю свою сознательную жизнь и могу с уверенностью констатировать – это именно тот кинжал. О чем, собственно, я и написал в выводах экспертизы.

– И отдали этому… ювелиру?

– Конечно, он же заказчик. Но история этим не окончилась…

«Это точно! – подумал майор. – Иначе я бы не терял времени, выслушивая эти байки!»

А вслух сказал:

– Как интересно! И каково же ее продолжение?

– Оно печально. Через несколько месяцев этого Наримана убили. Мои заключения нашли на полу возле открытого сейфа. А кинжал и статуэтка исчезли. Так что я давал свидетельские показания, хотя следователи смотрели на меня с подозрением… И сейчас я третий раз возвращаюсь к этому антиквариату. Надеюсь, вы меня не подозреваете?

Профессор взглянул в глаза майору.

– Что вы, что вы! – замахал руками Романов. – Никому и в голову не придет… А кстати, сколько они стоят, эти цацки?

Куницын задумался.

– Сколько стоит дождь в засуху? – наконец спросил он. – Или Солнце? Или хорошая погода? Они бесценны!

– Бесценный от очень дорогого отличается только количеством нулей, – прагматично сказал майор. – Антикварные вещи продают и покупают, вопрос только в цене…

– Ну… На аукционе Сотби за Тару дали бы не меньше миллиона долларов, за кинжал немногим меньше… Сколько заплатят у нас не знаю…

– Большое спасибо, Сталинслав Андреевич! Не смею вас больше задерживать, – сказал Романов, поднимаясь и пряча фотографии в конверт. – Спасибо за ценную консультацию. Вы позволите в случае необходимости побеспокоить вас еще раз?