Книга Путин. Кадровая политика. Не стреляйте в пианиста. Он предлагает вам лучшее из возможного - Владимир Кузнечевский

Наверное, не все согласятся с таким подходом к исторической оценке 10-летнего ельцинского правления Россией. И тем не менее я все же склонен считать три названных выше решения Бориса Ельцина подлинными подвигами, в конечном итоге совершенными во благо России и ее народа. Именно политическими подвигами, которые, на мой взгляд, перевешивают своим значением многие ельцинские ошибки.

Остается, однако, вопрос, который вот уже пятнадцать лет старательно обходят вниманием средства массовой информации, – почему именно Владимир Путин стал преемником Ельцина? Что это было на самом деле: случайность? Расчетливый шаг? Или же Борис Ельцин в очередной раз инстинктивно уловил, что называется, поймал за хвост, закономерность исторического развития России и сознательно выдвинул после себя на вершину исполнительной власти фигуру, которая только и могла обеспечить продолжение глубинной сути тех радикальных изменений советского строя, на которые пошел российский народ в 1989–1991 годах, очистив их (эти изменения) от либерально-демократической шелухи?

В политическом классе современной России до сегодняшнего дня актуальна нашумевшая в 2006 году книга Александра Смоленского и Эдуарда Краснянского «Заложник»[17]. Авторы сего опуса высказали мысль о том, что совсем не Ельцин, а российские олигархи, выступившие в тесном союзе с международным капиталом, поставили у власти В. Путина, якобы связав при этом Владимира Владимировича жесткими обязательствами, в случае нарушения которых Путин мог быть принужден оставить должность главы государства. Не верю ни на минуту этим басням, но знаю, что в неких московских «тусовках» книга эта обсуждается и сегодня. И хоть большой тайны об обстоятельствах прихода Путина к власти в России в общем-то не было, но еще остающиеся сегодня около власти остатки либерально-демократических сил нередко пытаются создать на этот счет видимость существования какой-то тайны. И потому есть смысл хотя бы вкратце изложить обстоятельства того процесса, которые на сегодня можно считать достоверными и в которых Борис Ельцин сыграл решающую роль, не поддавшись давлению американских партнеров, рекомендации которых до этого момента он чаще всего принимал как руководство к действию.

Степашин или Путин?

После августовского дефолта 1998 года в российском обществе только у совсем уж наивных людей оставалась вера в то, что Борис Ельцин может выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах 2000 года. По опросам социологов, таких наивных граждан в стране оставалось 3–4 %. Преемника Ельцину активно искало даже ближайшее окружение Бориса Николаевича, включая его дочь Татьяну Дьяченко и фактического зятя Валентина Юмашева, который занимал в то время должность главы администрации президента (с 10.03.97 по 07.12.98). В среде политического класса столицы считалось, что кандидатов в преемники наличествует два – вице-премьер Н. Аксененко, которого Ельцин в мае 1999 даже назвал своим преемником, и С. В. Степашин, занимавший пост премьер-министра с 19.05.99 по 09.08.99[18].

Вся борьба за политическое наследство Ельцина в 1999 году в ближайшем окружении Ельцина фактически развернулась вокруг этих двух кандидатур. Сам Ельцин сознательно постарался ситуацию до предела запутать, скрывая свои действительные мысли даже от Татьяны Борисовны.

По воспоминаниям спикера Госдумы Г. Селезнева, утром 12 мая 1999 года ему позвонил президент и сообщил, что он только что уволил в отставку с поста премьер-министра Е. Примакова и вносит на рассмотрение депутатов нижней палаты кандидатуру первого вице-премьера Н. Аксененко и что в соответствии с этим решением он немедленно направит в Госдуму официальное письмо. Рассказывают, что при этом разговоре в кабинете отца присутствовала Татьяна Дьяченко и что это именно она предложила кандидатуру Аксененко. Отец не возражал ей. Выйдя из кабинета, Татьяна Борисовна тут же сообщила об этом решении президента А. Волошину, который всего месяц назад был назначен новым главой администрации и вместе с дочерью президента оказывал мощную протекцию Николаю Емельяновичу Аксененко в глазах Ельцина.

Однако, как выяснилось уже к вечеру того же дня, у президента в отношении его преемника были свои собственные соображения, о которых он никому, даже жене и дочери, сообщать не торопился. Письмо в Госдуму действительно пришло, но фамилия в нем была другая – С. Степашина.

В своей книге «Президентский марафон» Б. Ельцин позже вспоминал, что уже тогда, в мае 1999 года, своим преемником он считал Владимира Путина, но хотел дать стране «передышку». А потому рассматривал запасные варианты – Аксененко и Степашина. «Итак, кто у меня в списке сейчас? Николай Аксененко, министр путей сообщения, – пишет Ельцин. – Тоже хороший запасной игрок. Опять он в моей «премьерской картотеке». Аксененко вроде бы по всем статьям подходит. Решительный, твердый, обаятельный, знает, как с людьми говорить, прошел долгий трудовой путь, поднялся, что называется, от земли. Сильный руководитель. Однако Дума относится к нему неприязненно, встречает в штыки. Это хороший вариант, чтобы заранее разозлить, раздразнить Думу. Подготовить ее к конфронтации. А потом выдать ей совсем другую кандидатуру». И далее: «Итак, решено. Вношу кандидатуру Степашина. Но мне нравится, как я завернул интригу с Аксененко. Этакая загогулина. Думцы ждут именно его, готовятся к бою. А я в этот момент дам им другую кандидатуру».

Между тем Сергей Вадимович Степашин действительно, на полном серьезе, в июле-августе 1999 года примерял на себя «корону» главы государства. В. Б. Юмашев (руководитель администрации президента с марта 1997 по декабрь 1998 года) позже рассказывал: перед отставкой с поста премьера в августе 1999 года С. Степашин на 100 % был уверен, что именно он и будет преемником Ельцина. «Сергей считал, что он очень сильный политик, что, будучи в роли премьера, он сможет убедить Бориса Николаевича, что лучшего кандидата на президентский пост в 2000 году у страны нет. Он был уверен, что сможет удержать ситуацию, сможет продолжить тот же курс, который проводил Борис Николаевич: демократическая Россия, экономические реформы. Он считал, что единственный, кто ему мешает, – это Аксененко. А все остальные члены его команды – это люди, которые продолжают, и будут продолжать, реформы, начатые в девяностые годы, и эту команду он сохранит, став президентом».[19]