Книга Первая оборона Севастополя 1854–1855 гг. "Русская Троя" - Николай Дубровин

Другим предводителем Черноморского флота и представителем его славы был вице-адмирал Нахимов.

Павел Степанович Нахимов был вполне лихой моряк. Это был человек на удивление храбрый, необыкновенно деятельный, неограниченно преданный своему делу, любивший своих подчиненных как родных братьев и детей и, в свою очередь, обожаемый ими.

Совершив в молодости кругосветное путешествие под начальством М. П. Лазарева, Павел Степанович приобрел опыт в морском деле и, едва только возвратившись в Россию, принял участие в Наваринском сражении, за которое получил чин и орден Св. Георгия. Скоро опытность в управлении кораблем, храбрость в сражении и преданность морской службе обратили на себя внимание, и Павел Степанович, имея от роду только 24 года, был уже штаб-офицером. Человек высоких душевных качеств, прямой, откровенный и любящий, он с первых же дней командования отдельными судами приобрел себе любовь и уважение своих подчиненных.

Одной из самых достойных черт Павла Степановича была простота, доступность и терпение, с которым он выслушивал нужды своих подчиненных. Каждый матрос шел к нему смело, говорил откровенно, случалось, просил и помощи. Павел Степанович никогда не отказывал. Получая довольно значительное содержание, но не имея семейства и живя очень скромно, Нахимов почти никогда не имел денег, потому что раздавал их бедным, и в особенности на пособие матросам и их семействам. Эта заботливость о матросе не укрылась от внимания тех, о которых всю свою жизнь хлопотал Нахимов.

– Ребята! Вот отец матросов идет, – говорили солдаты, завидя издали Нахимова.

Высокое уважение к личности каждого и строгое исполнение служебных обязанностей ставили Павла Степановича образцом для всех его подчиненных.

Сам служа примером неутомимой деятельности, он, как знаток дела, требовал того же и от вверенной ему команды. Подчиненные, видя, что Павел Степанович трудится более их, исполняли тяжелую работу без ропота, вполне уверенные, что, если можно в чем сделать облегчение, командиром не будет забыто. Эта любовь к делу и умение внушить его своей команде сделали Нахимова одним из лучших командиров Черноморского флота.

Суда, которыми командовал Нахимов, считались образцовыми; многие офицеры приезжали посмотреть на них и поучиться чистоте, порядку и вооружению. Как примерный командир и знаток дела, Нахимов приобрел такое уважение со стороны своих сослуживцев, что каждый старался заслужить его похвалу или одобрение – так велико было нравственное влияние этого человека.

Плавая по всем морям двадцать два года, Павел Степанович изучил морское дело в совершенстве; он перенес на море все роды службы от простого плавания до громадных битв, решавших судьбу народов. Понятно, что при подобной деятельности Нахимов был опытным наставником и отличным вожатым Черноморского флота. Каждый моряк, будь то офицер или матрос, плавая под флагом Нахимова, знал, что начальник сам зорко следит за всем, что он взвешивает каждое обстоятельство и если решится на что-либо, то с несомненной надеждой на успех. Вот причины, почему подчиненные Павла Степановича готовы были идти с ним в огонь и воду. Нахимов сознавал свое сильное влияние и слепую преданность к нему сослуживцев от капитана до матроса, и, когда встретилась нужда, он, как сейчас увидим, воспользовался ею самым блестящим образом.

В октябре 1853 года вице-адмирал Нахимов получил приказание со своей эскадрой выйти в море для наблюдения за неприятелем на всем пространстве между Крымом и Анатолией. Перед выступлением в поход Нахимов отдал приказ, в котором писал, что при встрече с турецкими судами первый неприязненный выстрел должен быть сделан неприятелем, но зато если турки на это решатся, то должны быть уничтожены.

Чуть свет 11 октября эскадра наша тихо и торжественно снялась с севастопольского рейда. Как рано ни было, но жители Севастополя толпились на возвышениях, напутствуя уходящих желанием славы и победы.

Стояла бурная осень, когда Нахимов оставил Севастополь и вышел в море. Непрестанные порывистые ветры, туманы, штормы и шквалы составляют особенность Черного моря в это время года. Нахимов, несмотря на бури, постоянно держался в море, испытывал со своей эскадрой все невзгоды от сильной качки, дождя и холода и неутомимо сторожил турецкий флот, который, по сведениям, должен был выйти с десантом[2]из Босфора, для того чтобы овладеть нашим городком Сухумом, высадить там свои войска, привезти боевые припасы на кавказский берег к непокорным горцам и возмутить их против России.

Не получая манифеста с объявлением войны, Нахимов находился в лихорадочном состоянии, не зная что делать в случае встречи с неприятельским флотом. Наконец 1 ноября он поднял эскадре радостный и короткий сигнал: «Война объявлена! Турецкий флот вышел в море; отслужить молебствие и поздравить команду!» На следующий день, 2 ноября вечером, Нахимов отдал замечательный приказ.

«Не имея возможности, – писал он, – за крепким ветром и большим волнением два дня передать на суда вверенного мне отряда копию с манифеста объявления войны с Турцией, я передаю их теперь и предлагаю гг. командирам приказать священникам прочесть их при собрании всей команды. Имею известие, что турецкий флот вышел в море с намерением занять принадлежащий нам порт Сухум-Кале и что для отыскания неприятельского флота отправлен из Севастополя с шестью кораблями генерал-адъютант Корнилов. Неприятель не иначе может исполнить свое намерение, как пройти мимо нас или дав нам сражение. В первом случае я надеюсь на бдительный надзор гг. командиров и офицеров; во втором, с Божией помощью и уверенностью в своих офицерах и командах, я надеюсь с честью принять сражение. Уведомляю, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело».

Прошло три дня. Часов в 11 утра 5 ноября издали были слышны выстрелы с некоторыми промежутками. Предполагая, что адмирал Корнилов, встретив турецкий флот, имеет с ним дело, Нахимов со своей эскадрой двинулся по направлению слышанных выстрелов. В десятом часу вечера вдали показались сначала огни, а за ними ясно обозначилась эскадра вице-адмирала Корнилова, который, обойдя весь турецкий берег и не встретив неприятеля, пересел на пароход «Владимир», чтобы навестить эскадру Нахимова. На пути «Владимир» встретил турецко-египетский пароход «Перваз-Бахри» и пустился его преследовать. После трехчасового упорного боя противник, потеряв начальника, спустил свой флаг и сдался военнопленным.

Взяв свой победный трофей, Корнилов отправился с ним в Севастополь, а Нахимов по-прежнему оставался в море для наблюдения за неприятелем.

Выдержав сильнейший шторм 8 ноября, Нахимов принужден был отправить два корабля в Севастополь для исправления повреждений. В его распоряжении осталось только три корабля, когда получено было сведение, что на синопском рейде под защитой шести береговых батарей стоит отряд турецких судов из семи фрегатов, двух корветов, одного шлюпа и двух транспортов.

В ожидании подкреплений Нахимов подошел весьма близко к берегу с той целью, чтобы, постоянно наблюдая за неприятелем, не пропустить его выйти из порта и бежать обратно в Константинополь. Несмотря на весьма дурную погоду, на беспрестанный дождь с сильным ветром, эскадра держалась в море до тех пор, пока не присоединились к Нахимову еще три корабля и два фрегата под начальством контр-адмирала Новосильского. Сознавая, что с такими силами можно с успехом атаковать неприятеля, Павел Степанович 16 ноября пригласил к себе всех командиров судов, сообщил им план действий и отдал по эскадре приказ, в котором заранее было все предусмотрено и соображено. В десяти небольших пунктах адмирал сказал все, что следовало делать при различных обстоятельствах боя. Он предписал не стрелять даром по судам, которые признают себя побежденными, и не вредить консульским домам, на которых будут подняты национальные флаги. Не желая, однако же, стеснять своими правилами командиров судов, особенно при перемене обстоятельств боя, которые предвидеть заранее нет возможности, Павел Степанович предоставил каждому действовать по своему усмотрению, но непременно исполнить долг свой. «Государь Император и Россия, – прибавил он в заключение своего приказа, – ожидают славных подвигов от Черноморского флота; от вас зависит оправдать ожидания».