Книга Смерть у пирса - Владимир Шигин

Разумеется, отсутствие командира на проворачивании – это прямое нарушение всех инструкций. Однако кто из командиров не нарушал этих правил? Дело в том, что фактически проворачиванием оружия и механизмов руководят старшие помощники, а командиры при этом лишь надзирают за происходящим. При вечной нехватке времени да еще при опытном и подготовленном старпоме потеря целого часа на заурядное надзирание многим кажется весьма расточительным, ведь за это время можно решить массу служебных вопросов! Дело еще и в том, что к моменту начала проворачивания все штабные, флагманские чины и прямые начальники находятся в своем большинстве тут же, рядом, на причальной стенке, где их можно быстро поймать и переговорить на все важные для командиров темы. Потом такой возможности просто не будет. Поди ищи флагманских специалистов потом в течение всего служебного дня по всему соединению и штабным кабинетам! Именно поэтому командиры весьма часто и сходят на причальные стенки во время проворачивания, чтобы тут же, прямо у борта своих кораблей решать многие неотложные дела. Разумеется, все прекрасно понимают, что нарушают установленный порядок, но это нарушение, на которое во все времена весьма снисходительно смотрели и смотрят не только сами командиры, но и все их вышестоящие начальники. В свое время, решая те же вопросы, они поступали точно также. Так что выставлять Бегебу неким отъявленным нарушителем всех правил и устоев нет никаких оснований. Он действовал и поступал в полном соответствии с установившимися негласными традициями, будучи ничуть не хуже и не лучше, чем другие командиры лодок. То, что командир Б-37 находится не в центральном посту своей лодки, а на причале, прекрасно видели бывшие тут же на причале командир бригады, начальник штаба бригады и заместитель по политической части, и это их нисколько не удивило. Кстати, рядом с Бегебой находились и многие командиры соседних подводных лодок, каждый из которых решал какие-то свои вопросы. Что действительно можно поставить в вину командиру БЧ-5, так это отсутствие во время проворачивания на корабле командира электромеханической боевой части. Но, не случись в тот день трагедии, и об этом нарушении никто никогда не вспомнил бы, так как подобное происходило и происходит на нашем флоте весьма часто. Да и покинул лодку механик вовсе не по своей прихоти, а поставив в известность всех своих прямых начальников, помчался опять же решать неотложные служебные вопросы.

Спасательные работы на Б-37

Из объяснительной записки командира подводной лодки Б-57 капитана 2-го ранга Китаева Н.И.: «11 января 1962 года в 07 часов 55 минут я прибыл на свой корабль, стоявший на пятом причале, первым корпусом у плавбазы «Пинега». После подъема военно-морского флага дал указание старшему помощнику – капитан-лейтенанту Кузнецову работать согласно суточного плана. Примерно в 08 часов 05 минут я убыл с корабля в казарму 211-й бригады подводных лодок для подготовки к проведению занятий офицерским составом корабля, которые по плану должны состояться в 14 часов 00 минут 11.1.62 года…

Поднявшись в район казармы 211-й бригады подводных лодок и открыв дверь, я услышал по оперативной трансляции команду ОД 4-й эскадры подводных лодок СФ: «Боевая тревога. Пожар на подводной лодке Б-37». Обычно на переход в казарму я трачу 12–15 минут. После этого я бегом направился на корабль. В районе филиала кинотеатра «Север» увидел, а затем на бегу услышал взрыв, который произошел на подводной лодке Б-37. На моих ручных часах в момент взрыва было 08 часов 25 минут. Пробегая между филиалом кинотеатра и верхней проходной береговой базы, в районе 3-го причала увидел значительное пламя над кормовой надстройкой подводной лодки Б-37 высотой 2–3 метра. В отсветах его угадывались характерные очертания рубки подводной лодки проекта 629. Подбежав в район здания МТЧ береговой базы, в темноте увидел лежащего младшего офицера без головного убора, забрызганного грязью и кровью. И человек пять лежавших на земле, кроме офицера. Точно не рассмотрел ввиду темноты. Приказал подбежавшим матросам доставить пострадавших в лазарет эскадры, а сам побежал в район 3-го причала. На 3-й причал прибыл в 08 часов 35–37 минут. На бегу получил приказание от НШ 211-й бригады капитана 2-го ранга Журавеля находящегося на причале, доставить с корабля аварийную партию для спасательных работ на Б-37.

Состояние подводной лодки Б-37: находилась в полупогруженном состоянии. Дифферент 12–15 градусов. На положение С-350 не обратил внимания.

Прибежал на плавбазу «Пинега», с борта последней отдал приказ: «Старшему помощнику подводной лодки Б-57 выделить аварийную партию с аппаратами ИДА-51 и аварийными фонарями, построить ее на 5-м причале». Согласно вахтенного журнала подводной лодки Б-57, это было в 08.45. В 09.10 прибыл с аварийной партией в количестве 9 человек на 3-й причал в район катастрофы подводной лодки Б-37.

Обстановка: Б-37 находилась в полупогруженном состоянии с дифферентом 12–15 градусов на нос Люк 7-го отсека в полуприкрытом состоянии. На подводной лодке происходили слабые спорадические взрывы с выхлопом темно-серого дыма через шахту РДП.

На причале находились, как я заметил, командир эскадры контрадмирал Ямщиков, командир 211-й бригады, НШ 211-й бригады капитан 2-го ранга Журавель, Ф-5 211-й бригады подводных лодок капитан 2-го ранга Сверчков и другие офицеры. На подводную лодку был подана сходня. Меня крайне удивило, что на подводную лодку никто не спускается и решительное спасение личного состава не предпринимается. Сбросив шинель, кинулся на подводную лодку Б-37, за мной последовал Ф-5 211-й бригады подводных лодок.

Открыв полностью люк 7-го отсека, я хотел спуститься для обследования последнего, но получил приказание, точно не помню, но, по-моему, от командира эскадры, без аппарата ИДА-51 в отсек не спускаться. В это время убедился, что в люке 7-го отсека отсутствует трап. Попросил доставить трап на подводную лодку и внимательно следить за осадкой и дифферентом подводной лодки Б-37, так как в этот период внутри продолжались незначительные взрывы. С доставкой трапа опустили его в 7-й отсек, но он уперся в тело человека из экипажа Б-37. Приказал вынуть этот трап и вооружить штормтрап. На подводной лодке Б-37 к этому моменту находились я, инженер-капитан 3-го ранга Сверчков и 5 матросов из спасательных партий. Остальной личный состав находился на причале.

Попросив доставить стальной швартовый надежный трос для швартовки пл, приступил к обследованию 7-го отсека Б-37. Приказал старшине 2-й статьи Козявкину (командиру отделения торпедистов подводной лодки Б-57) обследовать 7-й отсек. Спустившись в 7-й отсек Б-37, старшина 2-й статьи Козявкин доложил, что отсек сильно задымлен, переборку из 7-го в 6-й отсек задраить нельзя, так как на комингсе находились имущество, кабель и, предположительно, тело человека.

Параллельно с докладом обстановки на причал приступил к эвакуации людей аварийной пл. Привязав человека пеньковым спасательным тросом, старшина 2-й статьи Козявкин после извлечения человека вышел наверх, с моего разрешения, так как плохо себя чувствовал.

В это время у меня попросил разрешения на спуск в отсек инженер-капитан 2-го ранга Сверчков в аппарате ИДА-51, но я не разрешил, так как он свободно не прошел бы в люк с аппаратом ИДА-51 из-за своей грузности. Выделением людей из спасательных партий в мое распоряжение руководили на причале. Последующим прибыл старший лейтенант Орлов (командир БЧ-5 подводной лодки Б-38) в противогазе. Последнему я велел уточнить возможность задраивания переборки 7-го отсека. Спустившись в отсек, Орлов почти сразу же вышел наверх, доложив, что переборку задраить невозможно».