Книга Уроки Камасутры - Лилия Подгайская

– Вадим Алексеевич, – решительно начала секретарша, – там какая-то женщина вам звонит. Говорит, срочно очень. А у вас мобильный не отвечает. Возьмите трубку городского, пожалуйста.

– Хорошо, я в приемной возьму, – ответил шеф и вышел вслед за женщиной.

Через несколько минут Евгения Илларионовна снова появилась в кабинете, подошла к первому заместителю и тихонько сказала ему, что босс велел закончить совещание без него, он не вернётся уже сегодня.

А босс нёсся в это время в машине к больнице скорой помощи, велев Евгению Семёновичу подрезать всех подряд и плевать на все знаки и указатели. С его огромным танкообразным джипом немудрено было расчистить себе дорогу – машины шарахались от него в разные стороны, и не одно злое слово полетело вслед. Но ему было всё равно. Позвонила Агата и сказала, что случилась беда – Матрёну Евграфовну свалил с ног инсульт, врачи не знают, удастся ли её спасти, потому что нужно какое-то очень дорогое лекарство – она произнесла незнакомое название, – а где его взять, она не знает. Он успокоил её, как мог, и обещал немедленно приехать. А сам по дороге не выпускал из рук телефон – решал вопросы быстро и решительно, нажав на все известные ему рычаги.

Когда он примчался в больницу, его тут же провели в палату интенсивной терапии, где крутились дежурный врач и две медсестры. В углу, совершенно потерянная, сидела Агата, огромными перепуганными глазами наблюдая всю эту суету. А Матрёна Евграфовна, бледная до синевы, лежала на больничной койке с закрытыми глазами, вся утыканная иголками и запутанная в трубках и проводах. Дежурный врач кинулся ему навстречу.

– Как? – спросил Вадим Алексеевич, тревожно глядя на лежавшую на койке женщину.

– Если в течение часа не дадим нужного препарата, боюсь, будет очень плохо, – честно ответил врач. – Мы с минуты на минуту ожидаем профессора. Его только недавно нашли, он в другой больнице был.

– Лекарство уже едет сюда, – заверил Вадим Алексеевич. – Вот-вот будет.

И только после этого шагнул к Агате, взял её холодную, почти неживую руку и крепко сжал в своей большой тёплой ладони.

– Всё будет хорошо, Агата Витальевна, – сказал уверенно, пытаясь её успокоить.

Такой Агаты он себе и представить не мог – растерянная, перепуганная, она ухватилась за его руку, как за якорь спасения. Глаза смотрели на него с надеждой. Сердце мужчины дрогнуло. Ему страстно хотелось оправдать её доверие, чтобы она поняла, как он нужен ей.

В этот момент дверь палаты распахнулась, и стремительно вошёл пожилой, очень уверенный мужчина, и сразу же направился к больной. Он вопросительно взглянул на врача, и тот принялся тихо ему что-то объяснять. Профессор нахмурился и потемнел лицом – видно, дела пациентки были совсем плохи. Агата замерла. И снова распахнулась дверь, девушка в белом халате поискала глазами Вадима Алексеевича и показала ему пакет, который держала в руках. Он быстро подошёл к ней, взял пакет и вытащил маленькую, скромную на вид коробочку – неужели в этой малютке может заключаться спасение человеческой жизни?

– Это? – спросил, подойдя к докторам.

Оба обернулись одновременно, и на лицах обоих появилось огромное облегчение.

– Да, – сказал профессор, – давайте скорей.

Он выхватил коробочку из рук Вадима Алексеевича, быстро вытащил из неё крошечную бутылочку, ловко вскрыл её и тут же наклонился над больной, закапывая лекарство ей в нос.

– Кажется, успели, – облегчённо пробормотал он. – Теперь каждый час, пожалуйста, строго по часам. Этого хватит до завтрашнего дня.

Медсестра усиленно закивала головой и приняла лекарство из рук профессора. Теперь спасение больной перешло в её руки.

– Ещё достать сможете? – обернулся профессор к Вадиму Алексеевичу. – Надо как минимум две упаковки, а лучше три. Тогда будет надёжно.

– Да, – уверенно ответил он. – Сейчас позвоню. Завтра будет.

Доктора устало переглянулись. Волнение отпустило.

– А теперь вам лучше покинуть палату, – мягко добавил дежурный врач. – Медсестра будет при ней неотлучно. А завтра проведаете больную вновь. И лекарство принесёте.

Вадим Алексеевич кивнул головой и повернулся к Агате.

– Пойдёмте, Агата Витальевна, – сказал тихо, – большего мы сейчас сделать не сможем. А вам надо отдохнуть. И расскажете мне, как это случилось.

Он протянул ей руку, и она послушно её приняла, встала и пошла за ним.

Отпускать её одну домой в таком состоянии было, ясное дело, никак нельзя. И потом она, скорее всего, голодная, не до того ей было, чтобы поесть. Поэтому, выйдя из больничного холла, Вадим Алексеевич повёл Агату к машине, усадил на заднее сидение, устроился рядом и стал тихонько и осторожно выяснять обстановку – женщина-то всё ещё в шоке, давить на неё не годится.

– Вы когда последний раз ели, Агата Витальевна, сказать можете?

Агата растерянно моргнула, подумала немного, но ответила вполне адекватно:

– Не знаю я, Вадим Алексеевич. Мне дядя Егор позвонил в полшестого утра, весь взъерошенный, голос дрожит. Сказал, что Матрёна Евграфовна проснулась рано, встала с постели и тут же упала. И не разговаривает совсем. Только дышит тяжело. Он перепугался до смерти, вызвал скорую. Приехали на удивление быстро, он едва успел шлагбаум отпереть. Врач глянул на неё только и велел самым срочным образом в больницу везти. Сказал, там всё ясно будет. А сейчас видно только, что дело плохо.

Она замолчала на минуту, потом встрепенулась.

– И очень просил дядя Егор, чтобы я в больницу поехала и всё там выяснила. Он сам никак уехать не может, права не имеет, пока ему замена не придёт. А какая замена сейчас? Да и я ведь здесь, в городе. Я бы и сама всё сделала, без всякой просьбы. Она мне дорога так же, как и дядюшка мой. Хорошая женщина, и мы столько лет знаем друг друга.

– С этим ясно, – заключил Вадим Алексеевич, – значит сегодня вы ещё не ели. Поэтому сейчас первым делом поедем пообедаем, или уже поужинаем, скорее всего, а потом всё остальное выяснять будем.

И велел Евгению Семёновичу отвезти их в приличный ресторан, где потише. Меньше всего машин было перед самым дорогим рестораном, что естественно. Среднего уровня народ гулял в средней руки ресторанах, а кто повыше, тех, понятное дело, не так и много бродил по ресторанам в обычные вечера, они свои дела за ленчем порешали. Умница у него водитель всё-таки, подумалось Вадиму Алексеевичу.

Агата, войдя в фешенебельное заведение, засмущалась было. Но Вадим Алексеевич быстро втолковал ей, что только здесь они и смогут посидеть спокойно, поговорить, важные планы составить. Ведь ей же не нужны сейчас развесёлые песни и пляски, верно? Ей они были и, правда, ни к чему, и вопрос закрылся. Он заказал нормальный обед (успели всё-таки) себе и ей, не забыл отправить поесть и Евгению Семеновичу – кто знает, сколько водителю ждать придётся.

А Агата тем временем рассказывала, что было дальше. Принеслась она в больницу эту ни свет ни заря. Её поначалу и пускать не хотели. Потом вышел дежурный врач, поговорил с ней и понял, что никого кроме неё здесь больше не будет, и вопросы придётся решать именно с ней. После этого её пропустили. Дождались прихода другого доктора, в руки которого перешли и больная, и сопровождающее лицо. Сразу решили вопросы оплаты. Агата всё взяла на себя, разумеется, потом с дядюшкой разбираться будут. Ей пришлось быстренько смотаться на такси домой и привезти деньги. О том, что пришлось взять отложенные на диссертацию (она съедает, ох, как много денег!), Агата, конечно, промолчала, но Вадим Алексеевич догадался и сам, не первый день на свете живёт. А дальше встал вопрос о лекарствах. Часть из них Агата купила тут же, в аптеке при больнице. Но когда врач заговорил о том дорогущем и мало доступном, но очень нужном лекарстве, она решилась и позвонила ему, Вадиму Алексеевичу. Больше просить помощи ей было просто не у кого.