Книга Молодость - Паоло Соррентино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сидящий за одним из столиков двадцатилетний паренек не выдерживает и тайком поднимает айфон, чтобы сфотографировать латиноамериканца. Тот его замечает. Кивком устало показывает жене на парня, та мгновенно все понимает. Она встает и направляется к стоящей у колонны ширме. Отгораживает ширмой мужа от остальных и сама исчезает за ней.
Джимми Три ужинает в одиночестве. Он чрезвычайно внимательно наблюдал за разыгравшейся сценой.
Среди ужинающих есть и мужчина лет пятидесяти – настоящий гигант с густой бородой, взлохмаченными волосами, в костюме альпиниста. Он выглядит как состарившийся хиппи. Мужчина ест бульон, засунув тканевую салфетку за ворот рубашки.
Тучный латиноамериканец закончил ужин, теперь он проходит через зал, опираясь на трость, его поддерживает спутница. Заметно, что ему очень трудно идти. Когда он проходит, все опять украдкой глядят на него. Однако внимание Джимми вновь сосредоточено на трости.
За другим столиком сидят Фред и Мик. Как завороженные, не отрывая глаз, они наблюдают за супружеской парой. Мужчине и женщине лет под шестьдесят, вид у них весьма достойный. По лицам понятно, что это немцы. Они одеты в тон друг другу, в коричневое и беж, и это явно не случайно. По глазам видно, что они скучают, смотрят в пустоту, между собой они вообще не разговаривают.
Фред и Мик беседуют, не выпуская из виду молчаливую пару.
– Куда ты сегодня запропастился? – спрашивает Мик.
– Слушал звуки природы и потерялся.
– Но ведь ты не терялся в музыке?
– “Музыка – это все, что мы слышим”. Штокхаузен. А ты чем занимался?
– Никак не мог найти тебя, пошел поболтать с приятелем-доктором. Вот увидишь, сегодня они заговорят.
Молчаливые супруги сидят совсем рядом, им все слышно.
– Ставлю тридцать франков, что они за ужин не обменяются ни словом, – говорит Фред.
– А я настолько уверен, что они заговорят, что ставлю пятьдесят.
– По рукам.
Супруги собираются встать, он вежливо отодвигает жене кресло. Она берет его под руку. Они уходят. Фред и Мик провожают их глазами до дверей. Супруги так и не раскрыли рта.
– Учитывая все, что ты проиграл мне за последние дни, получается двести пятьдесят франков. – Фред высмаркивается, четырежды вытирает нос платком, убирает платок в карман.
Мик Бойл приглаживает волосы рукой.
Джимми Три внимательно следит за их действиями.
На летней сцене парка оркестр играет свинг. Музыканты пытаются внести оживление, исполняя веселую музыку, но она вызывает только умиление. Старички в инвалидных креслах с моторчиком, сидящие за одним из столиков, с умным видом играют в карты.
Горстка энтузиастов неловко танцует под музыку. Русский с женой кружатся в танце. Они взмокли, словно участвуют в соревновании. Выполняя поддержку, он опускает ее почти до земли. Она смеется.
Джимми Три, зачем-то надевший солнечные очки, сидит в уголке и болтает с приятелями, среди которых фолк-исполнитель Марк Козелек.
– Ты когда пришел на ужин? – спрашивает Марк. – Совсем рано, – отвечает Джимми.
– Почему не позвонил? Я бы пошел с тобой.
– Нет, так лучше. Я за ужином не только ужинал. – А чем ты еще занимался?
– Я работал.
Мик и Фред, сидя за столиком, следят за невеселыми вечерними развлечениями.
Песенка заканчивается, оркестр начинает играть медленный танец. Появляются пары.
На танцплощадку выходят молчаливые немцы. Они танцуют уверенно, но не обмениваются ни словом, ни взглядом. Она без всякого выражения смотрит на Джимми Три. Тот замечает ее взгляд, сдвигает вниз солнечные очки и вежливо ей улыбается. Она в ответ не улыбается и вообще никак не реагирует. Суровый, ревнивый муж следит за сценой от начала до конца.
Печальный и одинокий хиппи-альпинист смотрит на танцующих, отхлебывая горячий травяной чай. Чай обжигает ему губу, альпинист издает короткий, громкий, никем не услышанный стон.
Мик и Фред быстро, с мрачным видом обмениваются репликами.
– А сегодня?
– Сегодня ни разу. А ты?
– Ни разу.
– Авось завтра пописаем.
С нечеловеческим усилием латиноамериканец, опираясь на трость, выходит в центр танцплощадки. Он улыбается и протягивает руку: приглашает спутницу потанцевать. Просияв, она бегом бежит к нему. Они танцуют десять секунд, все это время он пытается справиться с тучным телом и ногами, уставшими носить такую ношу. Потом останавливается: он страшно устал. Подруга заботливо глядит на него. По ее знаку двое официантов приносят в центр танцплощадки стул. Мужчина падает на него с таким видом, словно только сейчас к нему вернулась способность дышать.
Все внимательно следят за сценой.
Среди зрителей Фред и Мик. Фред ритуальным жестом высмаркивается. Мик говорит о латиноамериканце:
– Этот человек – последняя на Земле настоящая легенда. Как в Древней Греции. Будь на его месте другой, после этой сцены того бы осмеяли. А его нет. Никто не засмеялся. Знаешь почему?
– Нет, почему?
– Потому что в легенде нет места смешному.
Фред идет по коридору отеля. Он возвращается к себе в номер. Его обгоняет старичок в коляске с моторчиком. Старичок доезжает до пересечения с другим коридором и налетает на выскочившую справа другую инвалидную коляску. Происходит настоящая маленькая авария. Инвалиды принимаются спорить о том, кому положено уступать дорогу и кто неосторожно водит.
Фред бесстрастно наблюдает эту сцену, вставляя ключ в замочную скважину, затем исчезает за дверью своего номера.
Фред у себя. Он раздевается. Снимает рубашку, в это мгновение его внимание привлекает доносящийся из ванной неясный глухой стон. Он подходит, открывает дверь и видит, что на краю ванны сидит, заливаясь слезами и стеная, его дочь Лена. Фред удивлен, он не находит, что сказать.
– Что ты здесь делаешь?
Лена рыдает и ничего не отвечает.
– Разве ты не должна сейчас лететь в Полинезию?
Рыдания усиливаются.
– А где Джулиан?
Лена что-то отвечает, но кажется, что звук издает какое-то неведомое животное. Понять ничего нельзя. Она опять заливается слезами.
– Ну так что, отвечай!
Но она не отвечает. Не может. Ей надо выплакаться.
Мик Бойл лежит на постели одетый, вокруг него компьютеры и бумаги, он весело болтает по телефону, хотя уже ночь.
