Книга Пятая Печать. Дом с привидениями - Галина Львовна Романова

Так Анна Рита думала до сегодняшнего дня, когда всего одно сказанное слово разбудило в ней воспоминания.

– Ты вспомнила?

– Да. Вы уже один раз приезжали. Мы гуляли на лугу, потом зашли в одну деревню, пили молоко и…

– Вот видите! – Маргарита Дебрич смотрела победительницей. – Девочка меня узнала!

Городовой был сражен.

– Иди и собирай вещи, – распорядилась тетя. – Возьми ровно столько, сколько можешь унести. Мы не задержимся в этом доме ни на минуту.

– Но это ее дом! – попробовала вступить в разговор кухарка.

– Ей нельзя тут оставаться. – Новоявленная тетушка стукнула тростью по полу. – Дом, где произошло убийство, – неподходящее место для ребенка! Она должна уехать отсюда, и как можно скорее…

– И куда вы ее увезете?

– К себе домой. В Дебричев, откуда, кстати, родом ее мать… Ну что ты сидишь? – внезапно напустилась тетя на Анну Риту. – Ты поедешь со мной? Или тоже хочешь умереть, как твои родители?

Девочка тихо сползла со стула. Ей и в голову не пришло заупрямиться. Умереть… Это слово начисто лишило ее воли к сопротивлению.

За ее спиной тетушка начала о чем-то пререкаться с городовым. Зазвучали слова «опека», «суд», «заявление», «права ребенка». Анна Рита не прислушивалась. Одной рукой держась за перила, а другой прижимая к себе подаренного мамой медведя, она поднималась по ступенькам на второй этаж, где помещались их спальни…

И слышала, как кто-то невидимый, но большой и тяжелый, крадется за нею по пятам. Крадется – и ждет ночи. И может быть, хорошо, что она уезжает отсюда – уезжает от того, кто убил ее родителей и мог бы убить ее саму.

Всю дорогу новоявленная тетя молчала, лишь изредка бросая короткие отрывистые фразы: «Не зевай!» или: «Иди за мной!» Девочка спешила за нею изо всех сил и почему-то ее не боялась. Этот день вообще принес ей много неприятностей – жуткая ночь, смерть родителей, появление дальней родственницы и предстоящая поездка, – чтобы в душе осталось хоть немного страха.

Все совершилось очень быстро. Нужные вещи – то, что Анна Рита хотела и могла взять – почему-то оказались на видном месте, словно их выложила сюда невидимая рука. Не пришлось даже ломать голову, что взять, а что бросить. Когда они вышли из дома, к калитке подкатил свободный извозчик, сам помог забраться пассажиркам и закрепил вещи на задке пролетки. Знакомые улочки городка промелькнули мимо, как сон, – и вот они уже на вокзале. Едва тетя купила билеты, как к парадному входу, грохоча колесами, подкатилась почтовая карета, где для путешественниц нашлось свободное место.

Только вид почтовой кареты и осознание того, что она все-таки поедет на ней, одновременно обрадовали и растормошили девочку. Ее родители ни разу не покидали городка, ни разу не возили дочку куда-нибудь за его пределы. О том, что на свете существуют другие города и страны, она узнавала из книг и разговоров. Например, ее родители были родом из разных городов и встретились совершенно случайно – мама пришла на прием к папе, который работал помощником зубного врача в земской больнице. Так они познакомились, стали встречаться, а потом поженились и пару лет то и дело переезжали, пока не родилась дочка и им не пришло в голову осесть в первом попавшемся городке. Им довольно быстро удалось снять двухэтажный дом, где вся семья жила до недавнего времени.

Раньше мама иногда ходила с нею гулять на вокзал. Они прохаживались по улице, сидели в закусочной, кивая знакомым, которые тоже пришли сюда – точно так же прогуляться и провести время за чашкой горячего шоколада. А если прибывала почтовая карета, местные кумушки, как мухи на мед, слетались на приезжих в надежде узнать первыми, кого ветром занесло в маленький захолустный Реченск и нет ли кого знакомого. Конечно, можно было дождаться выхода газеты, где подробно перечислялись имена прибывших, но первыми узнавать новости так приятно! На боках карет попадались надписи – откуда и куда следует карета. И мама рассказывала девочке про те места. Но никогда не заговаривала о том, чтобы им самим куда-нибудь отправиться.

И вот Анна Рита оказалась внутри обитой старой вытертой кожей кареты и уселась на свободное место у окна. Здесь было тепло, пахло деревом, железом и еще чем-то, чем пахнут только почтовые кареты. Анна Рита удивленно озиралась по сторонам, рассматривая пассажиров и спеша набраться впечатлений. Народа было немного – пожилая пара, какой-то господин, с презрением смотревший в другую сторону и ни разу не проронивший ни звука, и испуганная молодая женщина в темном платье и шляпке с большими полями. Скорее всего, гувернантка, едущая наниматься на работу.

Носильщик забросил на крышу кареты и закрепил там большой чемодан и коробку, в которые сложили вещи девочки. При ней остался только плюшевый медведь и сумка с книжками и тетрадями – на новом месте ей тоже предстояло ходить в гимназию.

Едва усевшись, девочка прилипла носом к стеклу, рассматривая вокзал и улицу с другой стороны и с неожиданной тоской понимая, что больше никогда не увидит этот маленький городок. Здесь ее жизнь закончилась. А что будет впереди? Было страшно и интересно.

Раздался звон колокола. Щелчок кнута, протяжное: «Тро-огай!» – и почтовая карета, дернувшись, поехала, постепенно набирая ход. Рессор не было, она подпрыгивала и дрожала на выбоинах и ухабах. Провожающие замахали платками. Путешественники почти не отвечали им – только пожилая пара, улыбаясь светло и радостно, помахивала платочками. Девочка вспомнила, что когда-то она точно так же вместе с мамой махала вслед отъезжающим, и неожиданно поняла, что она уезжает. Что все кончилось и никогда больше не повторится. Радость от предстоящей поездки сразу куда-то исчезла. В носу предательски защипало.

– Не плачь, – промолвила тетя. – Что случилось – то случилось, и поправить ничего нельзя. Ты живая, а они – мертвые. Живым надо жить.

– Моя мама. – Глаза сами собой наполнились слезами. Горло перехватило, и девочка только сдавленно всхлипнула.

– Она сама ступила на эту дорогу и прошла свой путь до конца. Что случилось – то случилось, – повторила родственница. – Теперь у тебя все будет по-другому. У тебя есть я, и я о тебе позабочусь. Ничего не бойся. Напомни еще раз, как тебя зовут?

– Анна Рита, – судорожно вздохнув, ответила девочка.

– Неправильно. Мы же с тобой договаривались, что я буду звать тебя просто Анной, – напомнила тетушка.

– Но это имя выбрала для меня мама. – Сейчас, когда родителей не стало, это показалось важным. – Она настояла…

– Не понимаю, почему? У тебя случайно не было сестры?

– Сестры? – От удивления слезы высохли моментально.

– Да. Сестры-близнеца, умершей во время рождения?

– Не знаю, – испугалась девочка. – Мама ничего такого не говорила.

Вернее, как-то странно отшучивалась, когда единственная дочка заговаривала о том, как бы ей хотелось маленькую сестренку или братика. У всех детей на их улице и даже на соседних имелись братья и сестры – кроме придурковатого сына кухарки – и только Анна Рита была одна-одинешенька. Но мама либо осаживала дочку: «Мне некогда!» – либо отшучивалась: «Ты у меня самая лучшая, второй такой никогда бы не получилось!» Лет до девяти девочка просила родителей о братике или сестренке, а потом смирилась, но теперь задумалась. Мысль о том, что у нее могла быть сестренка, которая умерла во младенчестве и в память о ней родители не собираются заводить больше детей, просто не приходила в голову.