Книга Погоня за "ястребиным глазом". Судьба генерала Мажорова - Михаил Болтунов

Командовал учебной ротой старший лейтенант Золотарев. Воинскую часть возглавлял капитан Плошай, который недавно вернулся из Испании. На его гимнастерке красовался боевой орден Красной Звезды.

Впервые, вживую, молодые солдаты увидели своего командира части через месяц после призыва. И это было словно явление Христа народу, ибо и днем и ночью с ними занимались сержант Князев, старшина Казакевич да ротный старший лейтенант Золотарев. Никого другого из командиров они не знали.

Время, когда боец Мажоров начинал службу в армии, было весьма непростым. Только что бесславно закончилась война с белофиннами. Наступало отрезвление. Уцелевшие после жестоких репрессий 1937 — 1938 годов командиры и военачальники начинали осознавать, как далека наша армия от тех победных реалий, что воспевались в бравурных песнях, от идеализированных представлений о ней, которые внушали советскому народу.

Однако мало это понять, трудно перестроить армию. Новый нарком Тимошенко прежде всего взялся за укрепление дисциплины, в приказах стали звучать в общем-то правильные лозунги: «На учениях — как в бою», «Учить тому, что нужно на войне». Но их надо было подкреплять новой техникой, новой тактикой.

Что же происходило на самом деле? Боец Мажоров испытал это на собственной шкуре. Плотный учебный день, который длился с 8 часов утра до 22 часов вечера с перерывом на обед, заканчивался ночной тревогой и марш-броском. После десятикилометровой дистанции, прибыв в район учений, будущие радиоразведчики рыли окопы.

Здесь впервые Юрий узнал, что значит спать на ходу. К сожалению, как показала война, все эти истязания не многого стоили. На фронте требовалось совсем иное, особенно для подразделений ОСНАЗ. Но все это было, а слов, как известно, из песни не выбросишь.

В общем, первый месяц службы ушел на отработку курса молодого бойца — строевая подготовка, отход и подход к начальнику, приветствие, движение в строю.

В походе помогала строевая песня. Кажется, уже нет сил, бойцы бредут, едва волоча ноги, и вдруг звучит команда «Запевай!» Юрий, как ротный запевала, через силу начинает петь, подхватывает взвод, рота, шаг крепнет, спина выпрямляется. И над колонной уже летит задорная мелодия «По долинам и по взгорьям» или «Броня крепка, и танки наши быстры».

На исходе месяца они приняли присягу и получили оружие — винтовки 1898 года конструкции Мосина.

Начались тренировки по сборке и разборке оружия. Драили винтовку, что называется, до умопомрачения. Контроль жесточайший: утром оружие осматривает сержант, в обед — старшина, а вечером — ротный. Командиры не уставали повторять: «Винтовка любит ласку, чистоту и смазку».

Вскоре приступили к занятиям по специальности. Курсантов учили приему на слух. Они сидели в наушниках, а преподаватель передавал на ключе азбуку Морзе. Задача состояла в том, чтобы не считать точки-тире, а запоминать с ходу и записывать букву или цифру. Например «Б» звучала как «та-ти-ти-ти», а «О», как «та-та-та». Цифры по-другому. Семерка — «дай-дай-закурить», двойка — «я на горку шла».

Беда, если кто-то считал про себя точки-тире. Пока передача шла с малой скоростью, они еще могли записать текст. Как только скорость увеличивалась, курсанты уже не успевали вести счет и писать. Пытались, конечно, некоторые подглядывать в тетрадь соседа, но рано или поздно обман вскрывался. Начались отчисления. Отстающих переводили в хозвзвод, в шофера-мотористы, а то и отравляли в другие части.

У Мажорова прием на слух шел хорошо. Вскоре он без труда принимал 120 знаков в минуту. Дальше были занятия на ключе. Через пять месяцев службы он не только успешно принимал «морзянку» на слух, но и передавал на ключе 140, а иногда и 150 знаков в минуту.

В марте 1941 года Юрий ознакомился с новой по тем временам «радиостанцией скоростного бомбардировщика», сокращенно «РСБ». Скоростные бомбардировщики — «СБ» появились у нас в 1939 — 1940 годах, и на них стояли радиостанции. А это был наземный вариант станции. Он разворачивался в палатке.

Получив со склада станцию, боевой расчет курсантов во главе с Мажоровым, проверив комплектность, начал ее расконсервацию и сборку. Установили палатку, развернули антенну. Новый передатчик украшала большая разноцветная шкала. В центре — вращающаяся стрелка.

Станция была достаточно мощной, работала как с микрофоном, так и с передающим ключом Морзе. Она могла функционировать, получая питание и от бензоагрегата, и от аккумуляторных батарей.

Собрав станцию и установив заданную частоту, Мажоров включал ее. В соответствии с расписанием связи он отстучал на ключе позывные и вскоре получил ответ абонента, который находился в Ашхабаде.

Станция РСБ понравилась молодому радиоразведчику, правда, про себя он отметил два недостатка. Во-первых, она не могла работать в дуплескном режиме. То есть при отжатом ключе не было возможности слышать своего корреспондента. А это крайне важно.

Во-вторых, как уже было сказано, станция разворачивалась на земле, в палатке. По нормативу 20 минут на развертывание и 1.5 часа на сборы. В общей сложности считай 2 часа. О какой оперативности могла идти речь? Кроме того, звук от работающего бензоагрегата станции слышался в радиусе до 400 метров. В военное время серьезный демаскирующий признак.

За период обучения курсанты кроме приема и передачи на ключе, работы на РСБ изучили и другую технику. К примеру, пеленгаторы для ведения разведки.

В апреле в роте стали поговаривать о досрочном выпуске курсантов. Не дожидаясь особого приглашения Мажоров и еще несколько его товарищей подали рапорта о досрочной сдаче экзаменов и отправке их на боевую работу. Да, именно на боевую работу, ведь радиоразведка всегда ведет реальный поиск противника.

В конце месяца экзамены были сданы досрочно, и бойцу Юрию Мажорову присвоили звание младшего командира: в петлицах гимнастерки появились два треугольника. Его направили для дальнейшего прохождения службы на пункт радиоразведки, который дислоцировался в районе Троицких лагерей, что в тридцати километрах на восток от Ташкента.

Он собрал свое нехитрое имущество — противогаз, саперную лопатку в чехле, флягу, ранец, с пристегнутой к нему скаткой шинели, плащ-палатку, погрузился с сослуживцами в кузов машины и — прощай школа! Дорога их шла по Пушкинской улице, потом по шоссе Луначарского. За Троицкими лагерями свернули на проселок и через пару километров подъехали к огороженной колючей проволокой территории пункта. За оградой — кирпичный дом, казарма, еще два строения — кухня со столовой и баня.

Командовал пунктом радиотехнической разведки старший лейтенант Иван Иванин, человек весьма мрачного вида, с тяжелым характером.

Подразделением молодых младших командиров руководил лейтенант Бычков. Он был полной противоположностью своему начальнику — спокойный, уравновешенный офицер, сдержанный в чувствах. Он только что окончил военное училище и прибыл в войска.

Младших командиров разместили в казарме. Они сразу почувствовали разницу между службой на пункте и обучением в школе. Здесь все было спокойнее, размереннее, меньше солдафонства, больше терпимости и товарищеского отношения.