Книга Ф. Г. Раневская. Женщины, конечно, умнее - Андрей Шляхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Во время последних гастролей в малаховском Летнем театре в 1920 году Федор Иванович Шаляпин оставил автограф прямо на стене одной из театральных артистических уборных. К сожалению, до наших дней театр не дожил — сгорел, подобно своему предшественнику, в 1999 году.
Многие читатели вспомнят здание с колоннами в старом парке и черную мемориальную доску с надписью: «Памятник культуры Серебряного века. На сцене театра играли Садовская, Петипа, Радин, Певцов, Раневская».
Здесь все было изысканно и восхитительно, начиная с афиш, этих подлинных шедевров, созданных талантливыми художниками Иваном и Георгием Пашковыми! Разве можно было равнодушно пройти мимо красочной афиши, соблазнявшей битвой конфетти и пестрого серпантина среди моря живых цветов и обещавшей на десерт великолепный спектакль, после которого зрителей ждали живые картины с восхитительным фейерверком?
Театр появился в Малаховке не случайно — уникальный местный климат, «виновником» которого был чудесный сосновый лес, манил к себе летом множество москвичей. Кроме того, Малаховка стала своеобразной богемной меккой того времени. Началось все с писателей. Первым в Малаховке обосновался на лето либеральный писатель Николай Телешов, основатель знаменитых «Телешовских сред», литературных вечеров, участником которых стал весь цвет литературной Москвы начала XX века: Андреев, Бальмонт, Брюсов, Куприн, Бунин, Вересаев, Гиппиус, Серафимович, Горький и многие другие.
Дом под номером 18/15, в котором проходили «Телешовские среды», стоит и поныне на углу Покровского бульвара и Подколокольного переулка. На доме даже установлена мемориальная доска с профилем Телешова. Будете рядом — можете полюбоваться.
За Телешовым потянулись другие писатели, увлекая за собой актеров, художников, музыкантов. Так началась «оккупация» этого райского места творческой публикой. Бывали здесь и Есенин с Маяковским, последний именно здесь летом того же 1915 года и познакомился с Лилей Брик.
На сцене малаховского Летнего театра пели Шаляпин, Собинов, Нежданова, Вертинский, выступали такие драматические актеры, как Яблочкина, Садовская, Коонен, Остужев, Тарханов.
По рекомендации Екатерины Васильевны Раневскую приняли в Летний театр, предложив ей играть «на выходах». Представляя Фаину антрепризе театра, Гельцер сказала: «Знакомьтесь, это моя закадычная подруга Фанни из провинции». Денег начинающей актрисе положили совсем немного, но это не отпугнуло Фаину. Главным преимуществом служения в Летнем театре для Раневской была возможность набраться опыта, научиться ремеслу у корифеев русской сцены, с которыми ей предстояло играть вместе. И это после того, как совсем недавно ей заявляли, что «в артистки она не годится».
Важную роль в судьбе актрисы Раневской сыграла великая Ольга Осиповна Садовская, заслуженная артистка Императорских театров. Кстати говоря, этого почетного звания за все время с 1896 по 1918 год было удостоено всего двадцать восемь человек!
Садовская, которой в ту пору было больше шестидесяти лет, не могла передвигаться по сцене и вынуждена была играть, сидя в кресле, но и в нем Ольга Осиповна играла так, что у зрителей захватывало дух от восхищения!
Зрители на всю жизнь запоминали ее Кукушкину в «Доходном месте», Аполлинарию Антоновну в «Красавце-мужчине», Галчиху в «Без вины виноватых» или Домну Пантелеевну в «Талантах и поклонниках».
Только в Малаховке можно было случайно оказаться на одной садовой скамейке с Садовской, Раневская вспоминала об этих чудесных днях с трогательной непосредственностью. В один летний солнечный день она уселась на садовую скамейку подле театра, возле дремавшей на свежем воздухе старушки.
И вдруг кто-то, здороваясь с соседкой Фаины, сказал: «Здравствуйте, наша дорогая Ольга Осиповна». Только тогда Раневская поняла, рядом с кем она сидит. Рядом с самой Садовской!
Фаина вскочила словно ошпаренная и запрыгала на месте от восторга. Садовская обратила на нее внимание и спросила: «Что это с вами? Почему вы прыгаете?» Заикаясь, что к тому времени случалось лишь при сильном волнении, Фаина ответила, что прыгает от счастья, оттого, что сидела на одной скамейке рядом с великой Садовской и что сейчас побежит хвастаться к подругам.
Ольга Осиповна засмеялась и сказала: «Успеете еще, сидите смирно и больше не прыгайте». Раневская заявила, что сидеть рядом с ней уже не сможет, но просит разрешения постоять! Со словами «Смешная какая вы, барышня. Расскажите, чем вы занимаетесь?» Ольга Осиповна взяла Фаину за руку и усадила рядом с собой. «Ольга Осиповна, прошу вас, дайте мне опомниться от того, что сижу рядом с вами!» — взмолилась Раневская. Затем она рассказала Садовской, что хочет быть актрисой, а сейчас в этом театре служит на выходах. Ольга Осиповна все смеялась, а потом спросила, где Раневская училась. Та созналась, что в театральную школу ее не приняли, потому что сочли некрасивой и лишенной таланта.
Раневская всю жизнь гордилась тем, что насмешила до слез саму Ольгу Осиповну Садовскую. Надо сказать, что она многому научилась у Садовской, но главным учителем «малаховской поры» стал для нее Илларион Николаевич Певцов, о котором Фаина Георгиевна писала, что считает его первым своим учителем.
Илларион Николаевич очень любил молодежь. После спектакля часто звал молодых актеров и актрис с собой гулять. Он учил их любить природу, внушал, что настоящий артист обязан быть образованным человеком, должен хорошо разбираться в литературе, живописи, музыке. Раневская в точности передавала его слова, обращенные к молодым актерам: «Друзья мои, милые юноши, в свободное время путешествуйте, а в кармане у вас должна быть только зубная щетка. Смотрите, наблюдайте, учитесь».
Певцов пытался убить в молодежи все обывательское, мещанское. Он часто повторял им: «Друзья мои, прошу вас — не обзаводитесь вещами, не давайте им лишить вас свободы, бегайте от вещей». Илларион Николаевич вообще был очень искренним, открытым, бескорыстным человеком. Всей душой ненавидел он стяжательство, жадность, пошлость. Верность его заветам Фаина Раневская пронесла сквозь всю свою долгую жизнь.
Его слова она вспоминала до последнего дня. Он для нее был не просто Певцов, а «милый, дорогой, любимый Илларион Николаевич Певцов». «Я любила и люблю его», — признавалась актриса. И тут же вспоминала чеховские слова: «Какое наслаждение — уважать людей».
Играл Певцов бесподобно — всякий раз, выходя на сцену, он проживал жизнь своих героев от начала до конца, он не представлял зрительному залу персонаж, он становился этим персонажем.
В пьесе «Вера Мирцева» героиня застрелила изменившего ей возлюбленного, а подозрение в убийстве пало на друга убитого, которого играл Певцов. На всю жизнь запомнилось Раневской лицо Певцова, залитое слезами, его дрожащий, срывающийся голос, голос, каким он умолял снять с него подозрение в убийстве, потому что убитый был ему добрым и единственным другом. Даже по прошествии многих лет, говоря об этом одаренном актере, Фаина Георгиевна испытывала сильное волнение, обусловленное тем, что Певцов не играл на сцене, он вообще не умел играть. Он жил, он был своим героем, он сам терзался муками утраты дорогого ему человека… Гейне сказал, что актер умирает дважды, но Раневская не была согласна с этим утверждением. Ведь с той поры прошли десятилетия, а Илларион Николаевич Певцов словно живой все стоял у нее перед глазами, продолжая жить там, где время было над ним не властно, — в сердце его ученицы.