Книга Макиавелли - Пол Стретерн

Но худшее было еще впереди. Четыре месяца спустя, в феврале 1513 г., во Флоренции раскрыли заговор с целью убийства Джулиано Медичи. У одного из заговорщиков нашли список из двадцати известных горожан, на которых можно было бы опереться после успешного осуществления плана. В списке фигурировала фамилия Макиавелли, и городские власти распорядились его арестовать.

Узнав об этом, Макиавелли немедленно явился к властям и заявил о своей невиновности. Его поместили в Барджелло, печально известную городскую тюрьму. Сидя в камере, он слышал молитвы священников, под звуки которых стенающие заговорщики шли на казнь. Дрожа всем телом, покрытый холодным потом, Макиавелли ждал, когда придут за ним. Но сначала его пытали на дыбе. Запястья жертвы связывали за спиной и привязывали к веревке, перекинутой через колоду. Затем несчастного поднимали над землей, так что вес тела приходился на вздернутые и связанные за спиной руки. Затем веревку резко отпускали, и человек падал почти до самой земли. Боль была невыносимой, к тому же нередко это приводило к вывиху плечевых суставов.

Макиавелли пытали четыре раза – это считалось обычным делом, необходимой частью системы наказания. Не очень молодой и не обладавший богатырским сложением Макиавелли тем не менее держался достойно и впоследствии с гордостью говорил, что стойко перенес пытки и уважает себя за это. Однако перенесенные мучения никак не повлияли на его образ мыслей. В своей политической теории он отводил важную роль пыткам. «Государь должен внушать страх»[7], «страх же заключается в боязни наказания».

Боль и страх перед ней – вот что лежит в основе моральных оснований, законов и даже мирных договоров. Макиавелли знал, о чем говорит, – ему был знаком подобный страх. Он испытал на себе, что такое действие в его крайнем проявлении.

Макиавелли провел в Барджелло два месяца, после чего вернулся в свое поместье. Там он жил в ветхом доме среди прекрасных тосканских холмов, ухаживал за оливами и виноградом, пас небольшое стадо овец и коз. А после долгого и трудного дня, когда солнце садилось за горизонт, отправлялся в ближайшую таверну, чтобы выпить вина, поболтать с местным мясником или мельником, поиграть в карты. Однако такая жизнь была ему ненавистна. Он жаждал вернуться в высшее общество, в государственные комитеты, быть при королевских дворах, в средоточии власти и интриг. Прежде он был влиятельным человеком, а теперь стал никем.

Но как завоевать доверие Медичи? Как доказать, что он всегда действовал исключительно в интересах Флоренции, а не в интересах какой-либо политической фракции или во вред Медичи? Макиавелли был патриотом и не стремился к личной выгоде. Он сочинял жалобные письма, льстивые стихи, вежливые и бесстрастные советы относительно текущего положения дел. Все они оставались без ответа – вероятно, Макиавелли особенно и не надеялся, но это нисколько не смягчало горького разочарования.

Тем не менее у Макиавелли оставался один козырь. Он был человеком, искушенным в международных делах: возглавлял дипломатические миссии в разных городах Италии, во Франции и в Германии, его принимали папа, короли и императоры. От его искусства зависела судьба Флоренции. Он знал, что такое политика. Теперь пришло время упорядочить свои знания, привести их в систему. Пришло время открыть науку, которая, по его убеждению, лежала в основе повседневной политики. Макиавелли изложит неизменные законы этой науки в книге. А когда книга попадет в руки подходящего человека, ее могущественный читатель непременно поймет, как выгодно будет ему пригласить автора к себе на службу.

Каждый вечер Макиавелли возвращался из таверны в темноте и тишине под скрип своих стоптанных кожаных башмаков. Над черным силуэтом его дома в конце дороги в ночном небе блестели звезды. Вот что он сам писал в одном из писем: «С наступлением вечера я возвращаюсь домой и иду в свою рабочую комнату. У двери я сбрасываю крестьянское платье, все в грязи и слякоти, облачаюсь в царственную придворную одежду и, переодетый достойным образом, иду к античным дворам людей древности. Там, любезно ими принятый, я насыщаюсь пищей, единственно пригодной мне и для которой я рожден. Там я не стесняюсь разговаривать с ними и спрашивать о смысле их деяний, и они, по свойственной им человечности, отвечают мне. И на протяжении четырех часов я не чувствую никакой тоски, забываю все тревоги, не боюсь бедности, меня не пугает смерть, и я весь переношусь к ним».

В порыве вдохновения Макиавелли написал «Государя» за весну, лето и осень 1513 г. Все приобретенные им знания – из книг и на службе Флорентийской республики – были объединены в простую, но необыкновенно практичную философию. Горечь и отчаяние наконец избавили Макиавелли от всех иллюзий, и он впервые увидел безжалостную истину, лежащую в основе всей политической жизни. Его взгляд был ясным и бескомпромиссным: мир таков, каков он есть, и всегда был таким.

Книга «Государь» обращена к правителю и содержит советы, как наиболее эффективным способом сохранить власть. Эта эффективность и есть политическая наука Макиавелли. Сам Макиавелли прекрасно понимал, что в подобной науке нет места ни этике, ни состраданию. Она либо работает, либо не работает. Теперь он описывал механизм.

Макиавелли начинает с анализа разных типов государства и соответствующих им «способов управления». Он также советует, как правителю завоевать государство и как удержать власть над ним. Например, когда государь присоединяет владения в землях, где говорят на другом языке, он должен перенести туда свою столицу. Именно так Османская империя удержала под своей властью византийскую Грецию. Еще один способ – основать колонии, связующие новые земли с государством завоевателя. Так римляне укреплялись в различных провинциях своей империи.

Далее Макиавелли переходит к сравнению «способов управления». В качестве примера он берет Турцию и Францию той эпохи. Турецкой империей правит единоличный властелин, а все остальные являются его слугами. «Все царство разделено на санджаки, куда султан назначает управляющих и заменяет их, когда и как он того пожелает. Французский же король исстари окружен множеством господ, которые пользуются властью над своими подданными и их любовью; у них есть свои привилегии, на которые королю посягать небезопасно». Если сравнить эти два государства, то можно прийти к следующему выводу: Османскую империю трудно завоевать, но при завоевании легко удержать. И наоборот, французское королевство завоевать проще, но удержать завоеванное сложнее.

В главе под названием «О тех, кто добился власти злодеяниями» Макиавелли без колебаний советует прибегать к жестокости и объясняет, как это следует делать. «Жестокость применена хорошо в тех случаях – если позволительно дурное называть хорошим, – когда ее проявляют сразу и по соображениям безопасности». Обратите внимание на оговорку: Макиавелли придерживается определенных нравственных норм, хотя его совет абсолютно аморален. Это любопытное противоречие сохранить не проще, чем англичанам удержать французские земли, которые они часто завоевывали. Однако следует подчеркнуть одно обстоятельство, свидетельствующее в пользу Макиавелли, – очевидное, но часто незамечаемое (особенно заблуждающимися руководителями, которые пытаются найти в «Государе» советы, как преуспеть в бизнесе). Книга Макиавелли – рекомендации властителю по управлению государством. Это не руководство по соблюдению норм морали. Книга предназначена для узкого круга лиц и применима в определенных обстоятельствах. Нет нужды говорить, что на протяжении всех прошедших лет ее воспринимали иначе. Возможно, честолюбивые руководители, молодые офицеры и политики неверно поняли послание Макиавелли, но зато хорошо усвоили выводы из него (которые автор в гневе и отчаянии мог упустить). Макиавелли описывает качества руководителя. Да, качества настоящего руководителя могут быть именно такими, как указывает Макиавелли. Другой вопрос, применимы ли они на иных уровнях и в иных обстоятельствах. Неужели современные последователи Макиавелли хотят управлять структурой, похожей на город-государство эпохи Возрождения? Бертран Рассел был абсолютно прав, когда назвал «Государя» «руководством для гангстеров». И действительно, семьи мафии напоминают города-государства эпохи Возрождения – такими же примитивными политическими методами, но, увы, не высокой культурой или утонченным вкусом.