Книга Врата Мёртвого Дома - Стивен Эриксон

— Но этот аптор?

Маппо ухмыльнулся так, что показались мощные клыки.

— Далековато забрался. Теперь служит Ша’ик.

Он доел кактус, вытер широченные ладони и поднялся. Потянулся, выгнул спину и поморщился. Прошлой ночью под его спальным мешком обнаружилось бессчётное множество скрытых в песке корней, и теперь мускулы по обе стороны хребта в точности повторяли узор этих костяных пальцев несуществующих деревьев. Маппо потёр глаза. Глянул на себя и обнаружил изорванную, покрытую коркой грязи одежду. Он вздохнул.

— Говорят, где-то здесь должен быть колодец…

— У которого разбила лагерь армия Ша’ик.

Маппо недовольно хмыкнул.

Икарий тоже выпрямился и в который раз отметил огромные размеры своего спутника — большого даже по меркам треллей — широкие, поросшие чёрным волосом плечи, мускулистые длинные руки. И тысячелетия, что проносились перед глазами Маппо с резвостью лани.

— Можешь его выследить?

— Если захочешь.

Икарий скривился.

— Как давно мы знакомы, друг мой?

Маппо ответил насторожённым взглядом, затем пожал плечами.

— Давно. А что?

— Я умею распознать нежелание в голосе. Тебя тревожит то, что может случиться?

— Любая возможная стычка с демонами меня тревожит, Икарий. Труслив, как заяц, этот трелль Маппо.

— Я спросил из любопытства.

— Я знаю.

Странная пара вернулась к крошечному лагерю, который разбила между двумя высокими, обтёсанными ветром скалами. Они не спешили. Икарий присел на плоский камень и продолжил натирать маслом свой длинный лук, чтобы роговая древесина не ссохлась. Закончив с этим, он взялся за палаш — вытащил старинное оружие из украшенных бронзовыми пластинами ножен и стал прохаживаться точилом по иззубренному лезвию.

Маппо толчком опрокинул палатку из шкур, небрежно свернул её и засунул в свой большой кожаный мешок. За палаткой последовали спальники и нехитрая посуда. Трелль затянул тесёмки, повесил мешок на плечо и взглянул на Икария, который уже завернул лук в ткань, забросил за спину и теперь дожидался друга.

Икарий кивнул, и оба — яггут-полукровка и чистокровный трелль — зашагали по тропинке, ведущей в долину.

На небе ярко светили звёзды, их сияния хватало, чтобы покрыть растрескавшуюся поверхность долины налётом серебра. Вместе с дневной жарой пропали и кровные слепни, уступив власть над ночью немногочисленным роям накидочников и похожим на летучих мышей ящерицам-ризанам, что ими питались.

Икарий и Маппо устроили привал на широком дворе посреди каких-то развалин. Стены из глинобитного кирпича почти рассыпались, остались лишь не доходившие до колена гребни, выложенные геометрически правильными узорами вокруг высохшего колодца. Плиты двора покрывал мелкий, принесённый ветром песок, который, как показалось Маппо, тускло мерцал. Жухлый скрэб цеплялся за трещины перекрученными корнями.

В Пан’потсуне и священной пустыне Рараку, которая примыкала к одану с запада, было немало таких памятников давно исчезнувших цивилизаций. По пути Икарий и Маппо натыкались на высокие телли — холмы с плоскими вершинами, образовавшиеся из многих слоёв древних городов, — расположенные один за другим лигах в пятидесяти между холмами и пустыней: явное свидетельство того, что когда-то богатый и процветающий народ жил на земле, которая стала теперь сухой, иссечённой ветрами пустошью. Из священной пустыни пришла и легенда о Дриджне — Апокалипсисе. Маппо подумал, насколько бедствие, постигшее жителей этих городов, повлияло на миф о суровой поре разрушений и смерти. За исключением немногих покинутых усадеб, вроде той, где путники сейчас устроили привал, развалины эти свидетельствовали о войне, грабежах и пожарах.

Маппо поморщился — его мысли двинулись по накатанной колее. Не все события прошлого можно разложить перед собой, и сейчас мы к ним не ближе, чем бывали раньше. И у меня нет причин не верить самому себе на слово. Как случалось и прежде, трелль отмахнулся от этих мыслей.

Неподалёку от центра двора возвышалась одинокая колонна из розового мрамора, покрытая выбоинами и подточенная там, где по ней неустанно хлестали ветры, что летели из Рараку к холмам Пан’потсун. На противоположной стороне колонны ещё сохранились спиральные ложбинки, вырезанные давно умершим каменщиком.

Как только путники вошли во двор, Икарий тотчас направился к шестифутовой колонне и стал рассматривать её со всех сторон. Он хмыкнул, и Маппо понял, что его друг нашёл то, что искал.

— И что на этой? — спросил трелль, сбрасывая с плеч кожаный мешок.

Икарий вернулся, отряхивая песок с рук.

— У самого основания — россыпь отпечатков, крошечные когтистые ладошки. Искатели на Тропе.

— Крысы? Больше одной пары?

— Д’иверс, — кивнул Икарий.

— И кто же это, хотел бы я знать?

— Вероятно, Гриллен.

— Хм-м, неприятно.

Икарий окинул взором плоскую равнину на западе.

— Придут и другие. Одиночники и д’иверсы. Те, кто уже близок к Восхождению, и те, кто от него далёк, но всё равно ищут Тропу.

Маппо вздохнул, глядя на своего старого друга. Призрачный ужас шевельнулся в его душе. Д’иверсы и одиночники, два проклятья оборотничества, неизлечимая хворь. Собираются… здесь. Идут сюда.

— Мудро ли это, Икарий? — мягко спросил трелль. — В поисках твоей вечной цели мы сейчас направляемся в самый центр пренеприятнейшего схождения. Если врата откроются, дорогу нам преградит армия кровожадных созданий, объединённых верой в то, что врата ведут к Восхождению.

— Если такой проход существует, — проговорил Икарий, не сводя глаз с горизонта, — возможно, я найду за ним ответы на свои вопросы.

Эти ответы не принесут тебе облегчения, друг. Поверь мне. Пожалуйста.

— Ты мне так и не объяснил, что собираешься делать, когда их получишь.

Икарий обернулся к другу и едва заметно улыбнулся.

— Я сам себе проклятье, Маппо. Я прожил сотни лет, но что я знаю о своём прошлом? Где мои воспоминания? Как я могу судить о собственной жизни без этого знания?

— Многие сочли бы твоё проклятье великим даром, — сказал Маппо, и по его лицу пробежала тень печали.

— Но только не я. Это схождение для меня — возможность. Оно способно дать мне ответы. Надеюсь, что сумею получить их, не прибегнув к оружию, но возьмусь за него, если придётся.

Трелль снова вздохнул — и поднялся.

— Боюсь, эту твою решимость скоро будут испытывать, друг. — Он взглянул на юго-запад. — По нашему следу идут шесть пустынных волков.

Икарий развернул роговой лук и одним текучим движением натянул тетиву.

— Пустынные волки не охотятся на людей.