Книга Каждый новый день - Дэвид Левитан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как же мне сейчас тяжело!
Я так привык к тому, как устроена моя жизнь.
У меня никогда не было желания задержаться в очередном теле. Я всегда готов к перемещению.
Но только не сегодня. Сегодня мне не дает покоя мысль, что завтра здесь будет он, а не я.
Я хочу остаться.
Я молюсь о том, чтобы остаться.
Я закрываю глаза, страстно желая остаться.Просыпаюсь с мыслями о прошедшем дне. Воспоминания о нем приносят радость, а понимание того, что это был все же вчерашний день, – боль. Меня там нет. Я не в постели Джастина, не в его теле.
Сегодня меня зовут Лесли Вонг. Лесли не услышала будильника, и ее мать очень сердится.
– Вставай! – кричит она. – У тебя двадцать минут – и Оуэн уезжает.
– Мам, уже встаю, – со стоном произношу я.
– Мам! Могу представить, что сказала бы твоя мать, будь она здесь!
Я быстро сканирую память Лесли. Так, это моя бабушка. Мама уже ушла на работу.
Пока я стою под душем, напоминая себе, что нужно поторапливаться, мои мысли обращаются к Рианнон. Я просто уверен – она мне снилась. Интересно: вот я в теле Джастина, мне начинает что-то сниться; продолжается ли сновидение после того, как я его покидаю? Проснется ли он, думая о ней с любовью? Или же это просто другая сторона моего собственного сна?
– Лесли! Давай вылезай!
Выхожу из-под душа, быстро вытираюсь и одеваюсь. Как я понимаю, Лесли не особенно популярная личность. Лица ее подруг на тех нескольких фотографиях, что я замечаю, выглядят кисло. А ее одежда скорее бы подошла тринадцатилетней, а не шестнадцатилетней девушке.
Захожу в кухню, натыкаясь на взгляд бабули.
– Смотри не забудь кларнет, – предупреждает она.
– Не забуду, – бормочу я.
Парнишка за столом глядит не слишком дружелюбно. Предполагаю, что это ее брат, затем память дает подтверждение. Оуэн. Старший. Возит меня в школу.
Я очень давно привык к тому, что, как правило, все утренние часы в большинстве домов, где я просыпаюсь, похожи друг на друга. Ты вылезаешь из постели. Ковыляешь в душ. Бормочешь что-то за завтраком. А если родители еще не проснулись, на цыпочках выбираешься из дома. Единственный способ не умереть от скуки – выискивать различия между ними.
Сегодняшнее отличие связано с Оуэном: как только мы садимся в машину, он моментально закуривает косячок. Я принимаю к сведению, что он следует своему обычному утреннему распорядку, и проверяю, не отражается ли на лице Лесли то удивление, что чувствую я.
Минуты через три, проведенные в молчании, он решает предупредить:
– Только вякнешь, поняла?
Я бездумно смотрю в окно. Еще через две минуты он говорит:
– Слушай, мне все равно, что ты думаешь.
К тому времени он уже докуривает, но повеселевшим не выглядит.
Я предпочитаю проснуться единственным ребенком в семье. Конечно, в длительной перспективе братья и сестры могут быть очень полезны: у вас с ними общие семейные тайны, всегда есть кто-то из твоего поколения, кто знает, правильно ли ты вспоминаешь тот или иной эпизод, кто видит тебя и в восемь, и в восемнадцать, и в сорок восемь и все воспринимает нормально. Это я понимаю. В более же короткой перспективе братья и сестры для меня в лучшем случае – всего лишь досадная помеха, в худшем – настоящий кошмар. Большую часть оскорблений, которые я вытерпел за свою не слишком, так сказать, обычную жизнь, мне нанесли мои братья и сестры, причем самыми злобными обидчиками чаще всего оказывались старшие. Сначала я по наивности считал, что они – мои друзья и союзники, а как же могло быть иначе. Да так оно и бывало порой. Например, во время семейных поездок или по выходным, когда единственное, чем мои братья и сестры могли развлечься, – это поиграть со мной. Но в обычные дни правилом становилось соперничество, а не сотрудничество. Временами мне приходила в голову мысль: а не чувствуют ли они, что с тем человеком, в теле которого я в данный момент обитаю, что-то не так, и поэтому стремятся воспользоваться этим в своих интересах. Был такой случай: мне восемь, моя старшая сестра сказала, что мы вместе убежим из дома; затем, когда мы пришли на станцию, это «вместе» исчезло, и она меня там бросила. Я бродил по станции несколько часов. Было страшно попросить о помощи: я боялся, что сестра это обнаружит и выругает меня за то, что я испортил всю игру. Когда я бывал мальчиком, все мои братья – что старшие, что младшие – дрались со мной, пихались, пинались, кусались и придумывали мне больше обидных прозвищ, чем я смогу когда-либо запомнить.
Лучшее, на что мне остается надеяться, – это заполучить брата или сестру со спокойным характером. Поначалу я отнес Оуэна именно к этой категории. В машине мне показалось, что я ошибаюсь. Но к тому моменту, когда мы подъехали к школе и вышли из машины, я снова решил, что верным было мое первое предположение. Оказавшись в толпе учеников, он весь как-то съеживается, идет с низко опущенной головой, оставив меня далеко позади. Никаких «до свидания» или «удачного дня». Просто глянул, запирая машину, плотно ли закрыта пассажирская дверь.
Я слежу за тем, как его одинокая фигура исчезает в дверях школы, и вдруг слышу за спиной чей-то голос:
– Куда ты смотришь?
Я оборачиваюсь, одновременно глубоко сканируя память.
Кэрри. Моя лучшая подруга с четвертого класса.
– На брата смотрю.
– А чего на него смотреть? Это ж, считай, пустое место.
Вот странное дело: если я думаю так сам – все нормально, а когда слышу такое от Кэрри, мне становится почему-то обидно.
– Ладно, пошли.
– Пошли? И это все, что ты можешь мне сказать?!
Стоп: она знает что-то, чего не знаю я. Лучше помолчать пока.
Кажется, она рада сменить тему.
– Что делала вчера? – спрашивает она.
В памяти мелькают образы Рианнон. Я пытаюсь загнать поглубже эти воспоминания, но это сделать не так-то просто. Когда испытываешь такие сильные чувства, любимые черты видятся повсюду, куда бы ты ни смотрел, и говорить хочется только о предмете своей любви.
– Ничего такого, – быстро отвечаю я, не утруждая себя проверкой памяти Лесли. Ответ на все случаи жизни, независимо от того, какой был вопрос. – А ты?
– Разве ты не получила мое сообщение?
Я что-то бормочу о сдохшем телефоне.
– Так вот почему ты еще не спросила! Прикинь! Кори написал мне в IM-чате! Мы болтали чуть ли не целый час!
– Да ну!
– Круто, да? – Она вздыхает с довольным видом. – И это после такого перерыва! Я и не думала, что он знает мой никнейм. Это ведь не ты ему сообщила?
Так. Залезем в память поглубже. Отвечая на вопросы вроде этого, легко попасться на вранье. Может, и не сразу, а через какое-то время. Допустим, Лесли заявляет, что это не она просветила Кори, а Кэрри потом проверит и узнает, что это была она. Или Лесли признается, а потом окажется, что она врет.