Книга Француженки не терпят конкурентов - Лора Флоранд

Она имела дерзость заявиться смиренной просительницей в такую королевскую мастерскую. Однако ее замысел не предусматривал исполнения столь трогательной роли.

Готова ли она просить его о некоем благодеянии? Могущественного яркого господина обширных изысканных владений. С его басовитым, похожим на довольное урчание льва смехом, заполнившим веселой вибрацией целую лабораторию. От этой вибрации встрепенулись все волоски на ее руках. Дьявольски неудобная ситуация.

И опять Магали захотелось застегнуть молнию на куртке, спрятать под кожаным панцирем тонкую, опоясанную ремешком шелковую тунику, защитить уязвимое тело. Но опять-таки такое действие, такой выбор самозащиты в ущерб моде послужил бы признанием собственной беззащитности, и она, гордо вздернув подбородок, отказалась от него.

Как раз в этот момент он заметил ее. Смешок замер в его горле, синие глаза весело сверкнули, встретившись с ее взглядом. Брови Филиппа приподнялись, и он потянулся за полотенцем, чтобы стереть с рук абрикосовый крем. Пройдясь по ее фигуре, мужской взгляд вновь вернулся к ее лицу – став напряженно внимательным. Заинтересованным. Она знала такой взгляд. Так смотрели мужчины, раздумывая, удастся ли им соблазнить ее. Со времени переезда в Париж она, если сказать начистоту, встречала подобные взгляды весьма и весьма часто. Казалось, даже не имело особого значения то, что она родилась не уродиной и достигла брачного возраста.

Заметив его заинтересованность, все остальные, кто уже подумывал спросить, по какому делу она заявилась, постепенно разошлись. Они вернулись к своим делам, соблазняя ее последовать за ними в мир вкусовых поисков. Может быть, эти золотистые створки превратятся в облитые карамелью макаруны, или наполнятся начинкой из манго, или?..

– Чем я могу вам помочь? – Одним-единственным вопросом Филипп Лионне утвердил свое господство в этом мире, свое право допустить ее в свои владения или выгнать на улицу. Или позволить ей войти, а потом своевольно закрыть все выходы, чтобы никогда уже никуда не выпускать.

Ее владения остались далеко позади. Он даже не знал об их существовании. Он мог бы перелететь на своем белом коне через живую изгородь в ее скромный садик, даже не заметив, что убил ее любимую черную курицу.

Разумеется, он не захочет помочь ей. Ярость на него и на саму себя окатила Магали жаркой волной, когда она осознала, что ради пустой мечты пошла на такое унижение. Унижение перед ним. Его яркая индивидуальность породила всю эту великолепную кипучую жизнь. Порядок и усердие, завоевавшие признание в каждом уголке земного шара. Ей вспомнились те журнальные иллюстрации, где так старательно пытались преувеличить его привлекательность с помощью грима, освещения и выигрышных поз.

Все те журнальные фотографии были ничто в сравнении с реальностью. Бледные фальшивые и застывшие копии. И ни на одном снимке он не смеялся.

Она не чувствовала себя Магали Шодрон, колдуньей с острова Сен-Луи, владевшей магией сотворения волшебного шоколада. Она чувствовала себя Золушкой на балу, вдруг осознавшей, что ее прекрасное платье превратилось в испачканные сажей лохмотья, а сама она – несчастная обманщица, и ей уже хотелось только выскользнуть из зала до того, как принц заметил ее.

Как же она ненавидела это чувство.

Нет, какие бы чувства ее ни обуревали, она оставалась Магали Шодрон и поэтому вместо бегства заговорила. Уверенно. Спокойно. Немного суховато, чтобы наказать его за ощущение Золушки.

– Месье Лионне?

Он протянул ей руку. Это застало ее врасплох. Она никак не ожидала от него вежливости. Или столь дружелюбного приветствия. Тем более когда от его прикосновения по ее руке мгновенно пробежала теплая дрожь, мешая восстановлению оборонительной позиции. Трепетная волна разлилась по всему телу Магали, и защитные стены ее души начали рушиться, не обращая внимания на мысленные вопли, тщетно призывающие: «Держись, держись, держись!»

– Oui. Да, вы угадали. – Его рукопожатие оказалось крепким и мягким одновременно.

В чем дело, неужели она выглядит настолько ничтожной в его владениях, что он осознал необходимость быть с ней снисходительно мягким?

Она опустила взгляд на свою руку, выскользнувшую на свободу из его ладони. Разумеется, раньше рука служила ей надежной защитой. Почему же она прежде не ощущала ничего подобного? Ее пальцы еще трепетали от прикосновения его твердой мозолистой ладони. Ощущение тепла продолжало согревать ее до тех пор, пока холодная левая рука не сжалась в завистливый кулачок.

Предложив Магали пройти в глубину помещения, он завел ее в свой малюсенький – по сравнению с обширной лабораторией – кабинет. Там повсюду громоздились книги, их башенки возвышались на его письменном столе, ряды заполняли стенные книжные шкафы – подарочные издания большого формата с прекрасными иллюстрациями по архитектуре и крошечные книжки в бумажных переплетах, на обложках которых значились славные имена, вроде Превера и Аполлинера[13]. Лэптоп притулился на краю стола, а в центре лежала какая-то отпечатанная рукопись с небрежно брошенной сверху ручкой, видимо, оставившей на странице редкие корректирующие поправки. Здесь тоже царили доносившиеся из лаборатории ароматы: клубники, абрикоса, горячих сладостей и сдобы. Живот Магали подвело от голода, о съеденной шоколадной ведьмочке уже не осталось и воспоминаний.

Он повернулся, остановившись рядом с ней у стола, отчего кабинет стал казаться еще меньше. А сама Магали показалась себе чуть ли не дюймовочкой. Даже на своих четырехдюймовых каблуках она едва доставала ему до плеча.

До его широких плеч. Он был не просто высоким. Он был внушительным и крупным мужчиной. Крепкие руки, сильные запястья и большие квадратные ладони. Свободная поварская куртка скрывала торс, и Магали попыталась представить, что под ее полами скрывается брюшко. Хотя для мужчины с брюшком у него были слишком заостренные и четко очерченные скулы и подбородок.

Ей вдруг захотелось, чтобы он расстегнул куртку. Просто, чтобы точно узнать, что же скрывается под ней. Они стояли, едва не касаясь друг друга, и он ужасно пристально смотрел на нее.

Укрепив свой дух высокими каблуками, она расправила плечи и ответила ему гордым взглядом.

– Меня зовут Магали Шодрон.

Он улыбнулся в ответ. Сердечность этой улыбки превратила его глаза в небесную лазурь и словно пробежала по ней как кошачий язычок, слизнувший сметанку.

– Enchantй, Mademoiselle Chaudron[14], – проворковал он таким тоном, будто она действительно очаровала его.

– Из «Волшебной избушки», – добавила она.

С легкой заминкой он все же сложил два и два.

– Ах вот что! – Он вновь порывисто взял и пожал ее руку.