Книга Землекопы - Терри Пратчетт

— А я считаю, что это всего-навсего совпадение, — с присущей ему самоуверенностью заявил Ангало. — Здесь говорится об обыкновенном человеке, вроде тех, о которых пишут в книгах.

— Интересно, много ли сыщется обыкновенных людей, которые ходят вокруг лампы, не говоря уже о том, чтобы совершать вокруг нее вояж? — не без ехидства полюбопытствовал Гердер.

— Ну ладно, — сказал Ангало. — Что в таком случае нам следует предпринять?

Гердер несколько раз открывал рот, намереваясь что-то сказать, и наконец решился.

— По-моему, это очевидно, — неуверенно сказал он.

— Тогда объясни нам, — кисло проговорил Ангало.

— Ну, вообще говоря… Вообще говоря, это очевидно. Мы должны отправиться туда… гм… туда, где находится этот оранжевый сок…

— А дальше?

— А дальше… гм… разыскать Тридцатидевятилетнего Внука, что не составит труда, поскольку у нас есть этот снимок…

— Так, а потом? — не отступал Ангало. Гердер смерил его надменным взглядом.

— Вспомните заповедь, висевшую в Магазине, — сказал он. — Разве она не гласила: «Если вы не можете найти то, что вам требуется, спрашивайте»?

Номы оживленно закивали. Многие из них помнили эту заповедь, равно как и другие, ну, хотя бы ту, которая висела перед эскалатором: «Не ставить на ступени собак и детские коляски». Эти слова принадлежали самому Арнольду Лимитеду (осн. 1905). В их истинности невозможно было усомниться… Но, с другой стороны, то был Магазин, а здесь совсем иное дело.

— А дальше-то что? — снова спросил Ангало.

Гердер покрылся испариной.

— А дальше мы… гм… попросим его сделать так, чтобы люди оставили нас в покое.

Наступила неловкая тишина.

— Довольно-таки глупая затея, — сказал Ангало.

— А что означает «вылетает»? — поинтересовалась Гримма. — Это как-то связано с самолетом?

— Если что-то и летает, то, безусловно, самолет, — ответил Ангало, недаром же он слыл докой по части всяких машин.

— Стало быть, «вылетать» означает лететь со скоростью самолета? Или все-таки на самолете? — спросила Гримма.

Все повернулись к Масклину, чье пристрастие к самолетам было общеизвестным.

Но Масклина нигде поблизости не оказалось.

Масклин вытащил из отверстия в стене черный кубик и отправился с ним наружу. Талисман не требовалось подключать к проводам, достаточно было просто поднести к ним.

В старом здании, где когда-то помещалась контора, имелась электрическая проводка. Масклин быстро преодолел расстояние между двумя развалюхами и протиснулся в щель под покосившейся дверью.

Он поставил кубик на пол и стал ждать.

Обычно требовалось некоторое время, чтобы Талисман проснулся. При этом лампочки на нем начинали беспорядочно мигать, и кубик издавал какие-то отрывистые гудки. Масклин считал, что это заменяет у него зевоту и невнятное бормотание, которое издает всякий ном, когда приходит время вставать и вылезать из постели.

Наконец Талисман заговорил:

— Кто здесь?

— Это я, Масклин. Послушай, мне необходимо узнать, что такое «спутник связи». Я помню, однажды ты упомянул слово «спутник». Ты сказал, что Луна — это спутник, верно?

— Да. Только спутники связи — это искусственные луны. Они служат для связи. Под связью понимают передачу информации. В данном случае с помощью радио и телевидения.

— Что такое «телевидение»? — спросил Масклин.

— Способ передачи изображения на расстоянии.

— И часто они передаются, эти изображения?

— Постоянно.

«Надо будет посмотреть, не пролетает ли в воздухе каких-либо изображений», — подумал Масклин.

— Ясно, — соврал он. — А эти спутники, где они находятся?

— В небе.

— Странно, — с сомнением проговорил Масклин. — Я ни одного не видал.

В голове у него мелькнула догадка. Он еще не мог ее сформулировать. Отрывочные сведения, почерпнутые из прочитанного или услышанного когда-то, начинали складываться в некую целостную картину. Важно было не торопить их, не спугнуть ненароком.

— Они двигаются по орбите, на расстоянии многих миль от Земли. Над этой планетой их великое множество, — объяснил Талисман.

— Откуда ты знаешь?

— Я умею их обнаруживать.

— Вот это да! — Масклин уставился на мигающие лампочки. — Раз эти спутники называются искусственными, значит, они ненастоящие?

— Это — машины. Их создают на планете и запускают в космическое пространство.

Догадка Масклина обретала уже вполне конкретный смысл, еще немного, и все окончательно прояснится.

— Космическое пространство… Ты говорил, там находится наш корабль.

— Совершенно верно.

В голове у Масклина родилась идея, это случилось так же легко и стремительно, как слетает пух с одуванчика.

— Если знать, где именно произойдет запуск этой штуковины, — торопливо, пока слова не успели улетучиться из головы, затараторил Масклин, — если суметь каким-то образом к ней прицепиться или даже пробраться туда, откуда ею управляют, как мы сделали в Грузовике, наконец, если взять тебя с собой, то, поднявшись в космос, мы могли бы спрыгнуть в нужном месте и отправиться на поиски нашего корабля. Правильно я рассуждаю?

Лампочки на поверхности кубика замигали, образуя странные фигуры, каких Масклин никогда прежде не видел. Прошло немало времени, прежде чем Талисман заговорил снова. В голосе его можно было уловить печальную ноту.

— Представляешь ли ты себе, как велик космос?

— Нет, — признался Масклин и вежливо добавил: — Наверное, он очень большой, да?

— Да. И все же, если меня поднимут за пределы атмосферы, я, наверное, смогу обнаружить и вызвать корабль. Но есть одна сложность. Тебе известен смысл понятия «запас кислорода»?

— Нет.

— А «скафандр»?

— Нет.

— В космосе очень холодно.

— Мы могли бы попрыгать, чтобы согреться, разве нет?

— Ты не представляешь себе, что такое открытый космос.

— Что же это такое?

— Космос — это ничто. И в то же время — все. Но последнего куда меньше, а первого — куда больше, чем ты способен себе представить.

— И все же попытка — не пытка.

— То, что ты предлагаешь, совершенно бессмысленно, — отрезал Талисман.

— Послушай, — решительно заявил Масклин, — если ничего не предпринять, мы превратимся в вечных скитальцев. Едва освоившись на одном месте, мы будем вынуждены опять пускаться в путь, чтобы найти новое пристанище. Рано или поздно мы все равно должны отыскать такое место, где сможем жить спокойно, никого не боясь. Доркас прав: здесь нигде невозможно укрыться от людей. Постой, ты ведь сам говорил, что наш дом… там, в вышине.