Книга Маленький секрет - Сара Харрис

Стоя на пешеходном переходе в ожидании зеленого света, она продолжала раздумывать о своей проблеме. Что бы это могло быть? У нее такая уйма проблем, разве тут разберешься! Работа. ОН. Джастин. Секущиеся концы волос, хотя в этом, разумеется, виноват ее парикмахер. Мирна. И, само собой, ее мать. Деньги. Мужчины.

Даже то, что зеленый свет слишком долго не загорается. Она уже подумывала: а не рискнуть ли ей жизнью и перейти дорогу на красный свет?

Ее родители — это, несомненно, проблема. Лиз. Ее машина. Вообще машины. Выхлопные газы. Финчли-роуд.

Наконец-то зажегся зеленый сигнал светофора, и Анна перешла дорогу, продолжая размышлять о том, что Финчли-роуд никогда не станет Ноттинг-Хилл-Террас. Анна уже слишком долго жила в этом грязном бетонном уголке города. Здесь, на единственной улице, машины с трудом могли разъехаться, и поэтому они стремились покинуть это место как можно скорее. Свисс-Коттедж — это заманчивое название никого не могло обмануть. Анна шагала дальше; по мере того как она удалялась от главной магистрали, нумерация домов становилась все более запутанной. ОН сразу заметил это, когда она в первый раз пригласила его к себе домой. Той ночью они впервые занимались любовью. Тогда он никак не мог найти дом Анны. А знает ли Анна, что это место как раз попадает на сгиб карты в путеводителе «Лондон от А до Я»? Ее дом вообще стоял в стороне от дороги. ЕМУ пришлось расспрашивать прохожих. Когда той ночью они лежали в постели, ОН спросил: «Какого дьявола ты поселилась в таком месте?» Да, Анна понимала, что ей не надо было тогда соглашаться на квартиру в доме № 113 «Б», хотя вообще она во всем винила Мирну. Именно Мирна выбрала эту квартиру. Она сказала, что в квартире есть гостиная, а перед этим Мирна отсмотрела несколько квартир, в которых гостиной не было. Кроме того, в этом районе не было проблем с общественным транспортом. Мать Анны, несмотря на свое желание, чтобы ее дочь переехала жить в родительский дом, сказала, что Свисс-Коттедж, конечно же, далеко не Белсайз-Парк, который находился на другом конце все той же Финчли-роуд. Тем не менее эта часть города имеет собственную индивидуальность, и Анна с Мирной в данной ситуации должны согласиться на эту квартиру, рассматривая ее как временное жилье. Но ситуация Анны в корне изменилась. Сейчас ей казалось, что она видит свой дом впервые. Дом № 113 «Б» был старый и безобразный, выкрашенный только наполовину, и до сих пор стоял в строительных лесах. Анна решила, что она обязательно поговорит с хозяином дома. Спросит, когда он планирует закончить этот косметический ремонт. Анна сунула руку за ключами в карман, но нашла там только измятую пустую пачку из-под сигарет. Всеми проблемами, связанными с их жильем, обычно занималась Мирна. Она вела все домашнее хозяйство. Анна же выполняла традиционно мужскую роль: ходила на работу и зарабатывала деньги. Мирна пока что была безработной. Когда в июне хозяин дома начал объяснять Анне, что собирается за свой счет сделать косметический ремонт здания, она направила его с этим вопросом к своей соседке. Тогда хозяин, на свою беду, обратился к Мирне: возможно, это и вызовет некоторые неудобства, но пришла пора «выгнать эмигрантов-пакисташек из этого дома и начать его ремонт — покрасить и подновить». И он сильно пожалел, потому что Мирна тут же набросилась на него. Слово «пакисташка» слишком уничижительно… она не потерпит расистских высказываний… именно такие люди, как он, и обеспечили приход к власти нацистов в Германии… такие люди, как он, стояли и спокойно наблюдали, как людей тысячами сжигают в газовых камерах, младенцев размазывали по стенам, а стариков заставляют рыть свои собственные могилы! И не мог бы он — немедленно — покинуть их квартиру? Сию же секунду!

В июле, с наступлением самой жаркой поры английского лета, явились маляры. В окно спальни к Анне заглянул мужчина в робе. На подоконниках появились чашки чая с молоком. Оставленные кисти плавились под горячими лучами солнца, и через пару-тройку недель дом Анны умилял взор свежевыкрашенными кремовыми боками. Наконец-то и в ее жизнь пришли долгожданные перемены. Но наступил август — и ремонтные работы прекратились. У хозяина дома закончились «средства», и вот уже месяц как ничего не происходило. Пошел уже сентябрь, а половина дома так и стояла вся в трещинах и облупившейся старой краске. Свежевыкрашенная часть стен только подчеркивала безобразный вид недоделанной половины, и нелепое соседство старого с новым производило удручающее впечатление.

Анна принялась искать ключи в сумке. Пока она там рылась, сзади к ней подошел какой-то мужчина. Он пропустил ее первой в подъезд. Интересно, из какой он квартиры? Может, он живет на верхнем этаже? Вообще в доме Анны редко кто задерживался больше, чем на пять недель. В этом доме все квартиры сдавались, потом незаконно пересдавались, а затем перепересдавались беженцам. Анна была знакома только с пожилой женщиной с первого этажа. Однажды, после того как она пригласила пожилую соседку на чашечку чая, они, можно сказать, почти подружились. Анна сочувствовала бедной женщине: в прошлом году у той умерла дочь.

— Дети не должны умирать раньше родителей, — с болью в голосе сказала соседка. — Это противоестественно.

— Мне так жаль, — проговорила Анна и протянула ей печенье «Рич Тэй».

— Не надо, не стоит. — Соседка взяла ее за руку. — Я и так очень благодарна тебе за то, что ты поговорила со мной. В наши дни редко кто общается со своими соседями, верно?

Анна проводила соседку до двери ее квартиры. Ей приятно было сознавать, что она помогла кому-то. Неожиданно она почувствовала себя частичкой общества. Давно она не испытывала такого чувства внутреннего единения с другими людьми — со времен последнего Кубка Мира, смерти принцессы Дианы и демонстраций протеста против введения местных налогов. То самое чувство сплоченности, которое поддерживало людей во время войны. Несмотря ни на что Анна все еще верила в Дух Единения, который обязательно возродится, стоит только закрыть все эти пригородные гипермаркеты.

— Знаешь, Мирна, мне кажется, ты тоже должна с ней подружиться, — заметила Анна.

— Зачем? — фыркнула Мирна, склонившись над биографией американского серийного убийцы и поедая пирожные.

— Затем что она интересный человек. И вообще, человек — существо общественное.

— Ага, только я такой вид общественного животного, который предпочитает сидеть дома и смотреть Джерри Спрингера[6].

Отвечая на гостеприимство, старушка с первого этажа пригласила Анну к себе. Помещение было почти что полуподвальным. И опять женщина рассказывала о своей дочери. О том, как она играла за Англию в чемпионате по лакроссу[7]. Как любила всякую иноземную экзотику в еде, например чеснок. А знает ли Анна, что ее дочь умерла год назад?

— Да, знаю. Мне очень жаль, — ответила Анна.

— А чего это тебе так жаль? — вдруг огрызнулась старушка. — Ты же ее не убивала.