Книга Целоваться с дьяволом - Ирина Гончарова

Но справедливости ради надо признать, что все придирки Виктории по большей части диктовались ее заботой обо мне, и, возможно, в глубине души она винила себя в том, что случилось со мной, но выразить свою любовь лаской не могла — так уж она была устроена и воспитана…

Как раз в то время к нам на курсы пришел новый мальчик. Я влюбилась в него с первого взгляда. Он был не просто красив, в нем чувствовалась порода. Высокий рост, идеальная осанка, большие серые глаза с лукавым прищуром, четко очерченный рот и длинные золотисто-русые волосы, забранные в хвост, — греческий бог, да и только. К тому же он был очень талантлив. К несчастью, Рома — так звали небожителя — знал об этом, а потому вел себя заносчиво и самоуверенно. Конечно, все девочки начали строить ему глазки. Я же только вздыхала — все потому, что никогда не считала себя красавицей. С ощущением своей исключительности надо родиться, или это воспитывается в детстве, путем постоянного родительского восхищения ребенком. А я росла очень неуверенной в себе, постоянные придирки Виктории лишили меня сознания собственной привлекательности. Но в моей жизни появилась тайна — я полюбила и тщательно хранила этот секрет от всех. Теперь я буквально летела на курсы, зажав громоздкий этюдник под мышкой и придерживая другой рукой тубус, на занятиях всегда старалась сесть так, чтобы видеть предмет своего обожания в профиль, а по ночам долго ворочалась с боку на бок, представляя себе, как целуюсь с Романом. Виктория пока ни о чем не догадывалась, но отметила, что я стала более живой, перестала плакать по ночам. Тогда она решила, что я успокоилась, и снова вернулась к роли фрекен Бок — в тщетной надежде сотворить из меня «хорошую девочку». Я же стала часто срываться, теперь особенно нуждаясь в свободе.

— Я не надену эту юбку, она старомодная, а сейчас все ходят в джинсах! — объясняла я бабушке со слезами на глазах.

— Еще чего удумала, в рабочих портках щеголять, обтянутой задницей крутить, мало тебе было, да! — безапелляционно отрезала Виктория.

— Но все же носят!

— А мне плевать, моя внучка будет ходить прилично одетая, в юбке!

Конечно, ни о какой косметике и речи быть не могло, бижутерию бабушка тоже не признавала. У себя в классе я считалась серой мышкой, но там мне никто не нравился, поэтому за свой имидж в школе я не переживала. Иное дело курсы — здесь не было формы, и все девочки приходили одетые и накрашенные как на бал. Я подружилась там с одной такой красоткой, Златой. Очень эффектная девушка — точеный носик, большие голубые глаза, нежная улыбка и длинные красивые ноги, — она пользовалась большим успехом у мальчиков, но так как была умная, то абы с кем не водилась. А на Романа внимание обратила.

— Он далеко пойдет, — говорила она мне, поверяя свой секрет. Подозреваю, что и дружила она со мной исключительно потому, что я никак не могла составить ей конкуренцию в любовных делах.

Злата любила шить — она мечтала стать художником по костюмам — и иногда отдавала мне свои вещи, потому что они ей быстро надоедали.

— Я больше месяца ничего носить не могу, старо и глаз давит, а тебе отдать не жалко, потому что твои серые платья — это крик художника, раненного в сердце, — говорила она, принося мне очередную вещичку.

Я не обижалась — я была счастлива! Виктория об этом не знала — весь свой роскошный гардероб я хранила в физкультурной раздевалке в школе. Конечно, было страшно неудобно заезжать в школу за одеждой перед курсами, но результат стоил того — я чувствовала себя принцессой! Злата любила яркие вещи и обтягивающие фасоны, на мне все сидело идеально, и только на груди иногда не сходилось — грудь у меня была большая.

— Ну и что! — покровительственно улыбалась Злата. — Так даже лучше, сексуальнее, сейчас модно, когда белье слегка выглядывает…

Меня это страшно смущало, но я заметила, что некоторые мальчики стали ухаживать за мной и даже моя мечта — Роман — как-то попросил у меня ластик. Это был самый счастливый миг моей жизни. Втайне я грезила, что Роман заметит мои чувства и тоже полюбит меня. Но все хорошее когда-нибудь кончается. Кто-то из школы донес бабушке, что я ношу чужую одежду. Та не поленилась зайти туда и застала меня прямо у шкафчика в раздевалке. Разразился жуткий скандал. Я не могла объяснить, откуда у меня эти вещи, — это означало подставить Злату, а я очень дорожила нашими отношениями. И так как я молчала, Виктория решила, что одежда краденая…

— Видит Бог, Светлана, я долго боролась с тобой, но ты не желаешь жить так, как надо, поэтому пеняй на себя! — сурово сказала бабка и уже через неделю определила меня в специнтернат для трудных подростков. Вот так и закончилась моя вольная жизнь.

Глава 3

Светлана тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и потянулась к трубке телефона:

— Марин, я через час буду в галерее. Ты как?

— Уже лечу, — бодро, как всегда, ответила подруга.

Марина была для Светы верным товарищем во всех ее делах. В галерее на ней лежала вся административно-организационная деятельность, ведь Светлана художник и заниматься разного рода организацией очень не любила. Ей больше по душе запереться на неделю в своей мастерской и творить, но галерея требовала художественного руководства, поэтому часто приходилось жертвовать творчеством в пользу общего дела. Вот и сейчас Светлана готовила тематическую выставку «Зимние мотивы», в которой принимали участие не только маститые художники, но и молодые, талантливые студенты художественных училищ. Это была идея Светланы — внести свежую струю и показать работы молодых. Коллеги осуждали ее за это, считая, что так размывается чистое искусство, но Светлана знала по себе, как трудно молодым пробить дорогу и сколько талантов остается нераскрытыми только потому, что «старики» боятся потерять свое место. Ее учитель, благодетель и первый владелец галереи Алексей Николаевич Новиков, умирая, завещал ей свое дело и просил дать возможность молодым выставляться здесь. И Светлана трепетно исполняла последнюю волю учителя. В связи с этим ее галерея была чрезвычайно популярна среди иностранцев. Известно, как падки они на все новое, авангардное. А Светлана редко кому отказывала из художников, и поэтому у нее можно было встретить работы самых разных художественных направлений. Так, она открыла для Запада имя талантливого, молодого художника Михаила Шевелева, чьими живописными работами заинтересовался даже Лувр, купивший вскоре один городской пейзаж. Потом была выставка акварелей латышской студентки Художественной академии — Илоны Дзинтаре. И снова успех. И теперь уже Илона успешно выставляется за рубежом. Выставки часто заканчивались распродажей. И Светлана понимала, как важно выгодно представить хорошую картину и как необходимы молодым дарованиям деньги. Иногда она даже отказывала маститым художникам, понимая, что те и так заработают себе на кусок хлеба с маслом, предпочитая работы неизвестных. А Марина развила бешеную деятельность среди московского бомонда, рекламируя галерею и, собственно, имя модной художницы Ланы Светловой — таков был псевдоним Светланы.

Ее картины были не всякому понятны — порой слишком мрачные, они отражали состояние ее души. Странные городские пейзажи, написанные в мрачных тонах, наводняли ломаные фигуры людей… Во всех картинах присутствовала тема дьявольского, чего-то страшного, непонятного и пугающего. Художественная тусовка столицы поначалу не приняла творчества Светловой, но ее друг, Алексей Николаевич Новиков, поверил в нее и показал первую ее картину в своей галерее. На картину сразу нашлось два покупателя, и ее выставили на аукцион. Владельцем стал французский предприниматель Пьер Голуа, который не только занимался бизнесом в России, строя автомобильный завод в Тольятти, но и собирал коллекцию русского авангарда. Картина Светланы настолько ему понравилась, что за нее была выложена огромная сумма — порядка пятисот тысяч франков при начальной цене лота пятьдесят тысяч. Пьер на этом не остановился, а приехал в Москву снова и познакомился со Светланой. Как водится, он оказался сражен шармом русской женщины и предложил ей свою дружбу и сотрудничество. Они часто переписывались, Пьер настаивал на более близком знакомстве. Добродушный толстяк с пухлыми, маленькими ручками, он был очень трогателен в своих ухаживаниях, но каждый раз Светлану что-то останавливало. И за восемь лет их отношения плавно перешли в дружеские.