Книга Спасение во лжи - Наталья Рощина

– Доброе утро, – она пристально посмотрела на него, но Белов выдержал ее взгляд, аккуратно запахнул халат и застыл в ожидании. – Завтрак готов, дорогие мои, прошу к столу.

Димка забежал на кухню первым. Он сразу потянул носом приятный аромат свежеприготовленных оладий, а в маленькой баночке стоял его любимый клубничный джем. Потирая руки, малыш занял свое место. Завтрак проходил в молчании. Валя едва притронулась к еде, отпивая из чашки горячий зеленый чай с лимоном – начался очередной этап борьбы с лишними килограммами. Вадим из уважения к хозяйке съел один оладушек и, откинувшись на спинку стула, наблюдал, как Димка с аппетитом ест.

– Я готов, пап! – улыбнулся малыш.

– Интересно, к чему? – спросила Валя, переводя взгляд с мужа на сына.

– Первый день десятидневного отпуска я пообещал Димке провести исключительно с пользой для здоровья. Мы хотим покататься на санках с горок в пригороде. Ты не против?

– Нет, отпускаю вас спокойно в надежде, что из вас двоих все-таки один – взрослый мужчина.

– Поехали с нами, мама, – попросил Димка, но Валя отрицательно покачала головой.

– Я уберу и порисую в тишине – это мечта каждого дня.

– Вот и хорошо. Только не оставь нас без обеда, – улыбнулся Вадим, поблагодарил за завтрак и поднялся из-за стола.

– Петрович!

– Что, Сергеевна?

– У тебя все в порядке? – Валя почувствовала, как возникло неприятное ощущение, что она разговаривает сама с собой. Голубые глаза Вадима были пустыми, отрешенными. Улыбались только его губы.

– Лучше не бывает. Я в заслуженном отпуске и полностью принадлежу вам, родные.

Валя проводила его взглядом, пока силуэт мужа не скрылся из виду. Димка побежал за ним. Вскоре из гостиной раздавался его задорный, заразительный смех вперемежку с громкими возгласами отца. Принявшись за посуду, Валя не могла отделаться от мысли, что с Вадимом снова что-то не так. Он отгораживается своими извечными шутками, но старается быть внимательным и к ней, и к Димке. Задерживается на работе, возвращается подавленный, вымученный, немногословный и не может зачастую сбросить с себя груз прожитого дня. Раньше они любили посидеть на кухне, обсуждая все, что происходило с ними, а теперь любые разговоры, кроме обсуждения блюд на обед или ужин, заходят в тупик.

После того как весной прошлого года Валя оставила работу и стала называться модным словом «домохозяйка», ее жизнь изменилась. К одним переменам женщина была готова, другие ее не вдохновляли. Она не ожидала, что распрощается с больницей настолько легко. Куда-то ушла мечта продолжить учебу, она даже не напоминала о себе, оставшись словно в другом измерении. На первый план вышло желание уделять внимание сыну и мужу, а потом – своему увлечению, которое становилось все более значимым. Валя решила, что у нее теперь будет больше времени для рисования. Она представляла себе, что не нужно бежать по утрам в садик, потом на работу, а вечером в обратном порядке, плюс почти каждодневный поход в магазин и финишная черта у кухонной плиты. Это не тяготило ее, но с некоторых пор Валя поняла, что такой ритм не дает ей возможности уделять внимание себе. Особенно после того, как она почувствовала до сих пор не дававший о себе знать интерес к фотографии и живописи. Наверное, наставления Вероники Сергеевны все-таки возымели свое действие. Бабушка по-родственному наставляла ее на путь истинный, часто говорила, что Валя растворилась в семейных хлопотах, а это не ведет ни к чему хорошему для такой молодой, талантливой женщины. Маковецкая предостерегала внучку от самопожертвования, которое рано или поздно станет противно ей самой и перерастет в обычную депрессию.

От этих далеко нерадостных перспектив Валю спас переезд на новую квартиру. Очевидное охлаждение между нею и Вадимом на время отодвинулось и ушло на второй план. Теперь Валя делала покупки, погрузившись в приятную суету. Она снова ощутила чувство праздника, когда открываешь глаза в просторной, чистой, обставленной по твоему вкусу спальне, а в соседней комнате спит Димка и в его детской все устроено именно так, как хотелось им, взрослым, но, кажется, пришлось по душе и малышу. Теперь у них была светлая, позволяющая спокойно, никому не мешая смотреть телевизор и видео, гостиная. Вспоминая свою скромную жизнь в Смирновке, Валя не могла поверить, что теперь она – хозяйка этого великолепия и, кажется, это только начало.

Валя полностью взяла на себя организацию ремонта и покупку мебели. Она подбирала обои, шторы, гардины, всякие мелочи, которые придают уют обстановке. Вадим внес свой вклад по-мужски, купив музыкальный центр, новый телевизор и снабдив новую кухню разными приспособлениями и техникой, о которой Валя и мечтать не могла. Началась совсем другая, красивая, словно театральная жизнь. Хозяйкой молодая женщина почувствовала себя с первых дней переезда, а Вадим с трудом вписывался в приобретенные декорации. Так он иногда говорил о квартире, прохаживаясь по вечерам из комнаты в комнату, пытаясь почувствовать себя владельцем этого великолепия. Казалось, он скучал по одинарке, доставшейся ему от деда. Его согревали воспоминания о первом появлении в ней Вали, потом Димки. Вторую свою жену, Марьям, на время ставшую там хозяйкой, он безоглядно вычеркнул из своей памяти. Оказывается, иногда он умел это неплохо делать.

С каждым днем Валя убеждалась в том, что, по сути, хозяйничает в новой квартире одна. Сюда переехали она и Димка, а Вадим присутствует только физически: он замкнут, приходит поздно, ведет себя так, словно нашкодил и не находит в себе сил сознаться в содеянном. Он засиживался до глубокой ночи за компьютером или листал бесконечные деловые бумаги, которые имел обыкновение приносить домой. Часто Валя замечала, что он слишком долго останавливается на одной и той же странице: ему было не до отчетов и проектов. Его мысли витали где-то вдали от всего, что не касалось его бурной личной жизни. Белову казалось, что он ведет себя как обычно, но Валя была напряжена. Женская интуиция подсказывала ей, что у мужа появилась другая женщина. Это так не вязалось с тем образом, который крепко-накрепко Валентина связала с Вадимом. У нее не было доказательства своим догадкам, но сердце тревожно сжималось, когда в очередной раз на столе оставался холодный нетронутый ужин – тот, для кого он предназначался, снова задерживался.

То, что о ее красивом муже мечтала не она одна, Валя смогла убедиться почти сразу после свадьбы. Она ловила на себе свирепые или недоуменные женские взгляды, одни откровенно уничтожали, другие – посмеивались. Однако поведение Вадима не настораживало ее, напротив, он мало говорил о любви, но всеми своими поступками давал понять, что в его жизни она – единственная женщина. Даже два предыдущих брака Белов преподносил, как необходимый опыт, плату за обладание такой совершенной, идеальной женщиной, как она. Он говорил, что получил все, о чем может мечтать нормальный мужчина. Особенно он распрямил плечи, когда родился Димка. Тогда мысли обоих родителей были обращены только к этому крошечному, беззащитному существу, с каждым днем все больше походившему на своего отца. Тонкие рыжие волосики сменили темно-русые, а потом черные, прозрачные голубые глаза стали васильково-синими, как у Вадима. Со временем Димка перенял его походку, обожал садиться за компьютер в гостиной и нажимать на клавиши. Наверняка он был очень горд, что делает все, как папа. Они подолгу рассматривали журналы о новинках техники, обсуждая что-то. Говорил, конечно, Вадим, а Димка внимательно рассматривал фотографии новых автомобилей, самолетов и старательно запоминал названия, термины. Вадим считал, что малыш очень рано проявил интерес к этому, и с удовольствием поощрял такое чисто мужское пристрастие к технике. Ему нравилось похвастать перед друзьями и родителями, что в возрасте полутора лет Димка на своем ломаном языке с горящими глазами рассказывает о машинах. Едва научившись составлять короткие фразы, малыш сразу же принялся рассуждать о цвете, форме, модели автомобилей, увиденных то ли на прогулке, то ли в очередном журнале. На эту тему он мог общаться столь долго, сколь позволяло желание взрослых его слушать и время.