Книга Рождественский поезд - Джулиана Морис

Алекс приблизился к ней.

— Они отказались?

— Да. Поколения Скэнлонов выросли там, и они не из тех, кто поедет куда-нибудь без благословения Господня. — Последнее Шеннон произнесла с особенным ирландским акцентом, повторяя слова, которые часто слышала от своих далеких бабушки и дедушки.

— Я полагаю, родители твоей матери не одобрили ее переезд в Америку?

— Они не одобрили моего отца. То есть… — она сделала паузу, и Алекс заметил, как она смутилась, будто сболтнула лишнее. — Мой отец был сумасбродным мужланом, когда женился на маме, и потом он увез ее за тысячи миль… Конечно, им это не понравилось.

— Сумасбродным мужланом?

— Мой старший брат, Патрик, больше всего похож на папу. Конечно, Патрик сейчас остепенился. Он женился через пару месяцев после Кейна.

— Считаешь брак панацеей от всех проблем?

— Возможно. — Шеннон смахнула со щеки рыжий локон и пожала плечами. — Но, вероятно, не для меня.

И снова в ее зеленых глазах что-то мелькнуло и быстро исчезло.

— Почему?

— Полно причин, — начала она беспечно. — Я слишком независима и хочу, чтобы все было по-моему. К тому же я обожаю свою работу, которая меня полностью поглощает. Вот такие дела.

И опять, в который уже раз, у Алекса появилось странное ощущение, что она сказала ему не полную правду.

— Но ты так хорошо ладишь с детьми… Она подняла бровь.

— С чего ты взял, что я лажу с детьми? Может, я просто притворяюсь с Джереми.

Алекс засмеялся.

Шеннон улыбнулась и посмотрела на Джереми, играющего с поездом.

— Просто я понимаю, что ему приходится переживать. Понимаешь, мой отец погиб, когда мне было восемь лет. Я была счастливой, беззаботной девочкой, а в следующее мгновение…

Она быстро прищурилась, и он вздрогнул.

— Не надо, Шеннон.

Она потрясла головой.

— Нет, я хочу, чтобы ты понял. Я знаю, каково ребенку чувствовать, что мир вокруг него раскалывается на куски, и страдать так сильно, что хочется заползти в нору и спрятаться там… — она как будто вырвала эти слова из своей души.

Алекс уже чувствовал себя подлецом, вынуждающим Шеннон вспоминать и думать о столь болезненном. Впрочем, его мысли тут же приняли другой оборот. Возможно, это не так уж и страшно — попросить ее дать номер телефона в детский сад? Ведь Шеннон явно хотела помочь его сыну.

— А могу я попросить тебя об одном одолжении? — произнес он медленно.

Шеннон подняла одну бровь.

— Да?

— В детском саду просят предоставить контактный телефон на случай, если они не найдут меня. Ну, мало ли что может случиться… Я пойму, если ты откажешься.

И Алекс тут же мысленно вознес молитву, чтобы она отказалась и это удержало бы его от ошибки.

— Конечно, — охотно ответила Шеннон, потянувшись за своей сумочкой и вынимая визитную карточку. Она быстро и небрежно написала что-то на обратной стороне и передала ему. — Здесь мой номер в офисе, и я записала домашний и сотовый, а также номер моего помощника-референта. Она всегда может найти меня. В самом деле, если что-то нужно — звони.

Боже всевышний…

Она была так великодушна! Алекс бесконечно долго смотрел в ее зеленые глаза, затем опустил взгляд к губам. Он ощущал что-то похожее на панику. Шеннон так влекла его, а ведь он не хотел попадать в ее мир. Лучше, чтобы все оставалось так, как есть, чтобы все было на своем месте. Он нуждался в этом спокойном состоянии стабильности.

В дверь позвонили, и Алекс, сам того не осознавая, с облегчением вздохнул.

— Итак, как продвигаются занятия? — спросила Шеннон, когда они уселись за обеденным столом. От тайской еды шел пар, наполняющий воздух ароматами восточных пряностей.

Алекс вздохнул.

— Неплохо, но я не имел ни малейшего понятия, как трудно преподавать студентам.

— Я думала, что ты преподаешь уже давно.

— Нет, это мой первый год. Раньше я занимался проектами по всему миру. Но теперь, когда мы с Джереми остались вдвоем, я понял: переезды через каждые несколько месяцев — не совсем подходящая жизнь для ребенка.

— А когда вас было трое, ездить тебе было легче?

Он посмотрел на Джереми.

— Нет. Мне нравилось проводить время в отдаленных уголках мира, но Ким не испытывала подобных чувств, поэтому всегда оставалась в нашем доме в Миннесоте. Я прилетал домой так часто, как мог, но ей хотелось иметь надежный тыл, особенно после того, как появился Джереми. Так было лучше.

Лучше для кого? Хоть это и не дело Шеннон, но эти слова звучали ужасно. Семья должна быть вместе. Ее мать всегда ехала с мужем, Кинаном О'Рурком, куда было нужно.

— Может, тебе стоит подумать о работе с аспирантами? — предложила она. — Вдруг это понравится тебе больше?

— Мне дадут группу после начала года. И догадываюсь, что занятия с аспирантами пойдут у меня лучше, — сказал он задумчиво.

— А как насчет того, чтобы дополнительно давать консультации?

— Я думал об этом, но обустройство здесь заняло больше времени, чем я рассчитывал.

Шеннон отметила про себя, что надо поговорить с Кейном. Ее брат нанимал для своей компании самых лучших специалистов, и она не сомневалась, что Алекс Маккинзи подпадает под эту категорию. Конечно, Кейн тут же начнет задавать вопросы, на которые ей не хотелось бы отвечать…

Джереми сидел, наблюдая за ними, и Шеннон заметила, что его личико становится все более хмурым. Она положила перед ним гамбургер и картошку фри.

— Ты сказала, что я могу съесть немного, — заявил он неожиданно.

— Верно. Что ты хочешь попробовать сначала?

Он указал на ее тарелку.

— Ммм, хороший выбор. Это цыпленок в арахисовом масле, о котором я тебе говорила. Он сладкий, с орехами и кокосовым молоком. — Шеннон положила ему немного на тарелку.

Джереми разглядывал еду с выражением мышки, сидящей лицом к лицу со львом, затем аккуратно подхватил кусочек вилкой, прожевал и довольно улыбнулся.

— Я хочу еще чуть-чуть.

— Можно мне еще чуть-чуть? — автоматически подправил Алекс сына.

— Ладно. Можно папе тоже чуть-чуть? — спросил Джереми.

Шеннон чуть не поперхнулась, и Алекс заметил, что она пытается скрыть улыбку.

— Да, — серьезно ответила она, — твоему папе тоже можно чуть-чуть. Вы оба можете брать все, что хотите.

Алекс в этом сомневался. То, что он хотел, и то, что ему следовало иметь, — две абсолютно разные вещи. Его влечение к Шеннон было несвоевременным и совершенно невозможным. Ради Джереми, да и ради себя самого он должен хранить свои чувства в тайне.