Книга Правосудие с того света - Тиана Весняк

прост: она играет роль красивой женщины, которая больше всего на свете дорожит своей независимостью. Мужчины легко попадаются на эту уловку, наивно полагая, что здесь не будут требовать развода с женой и навязывать себя в качестве новой супруги.

Кирилл охотно согласился с Ликой.

— Но ведь Софья умная, она прекрасно понимает, что мода на нее пройдет… а что останется? С ее привычкой к шикарной жизни ей надо очень много денег. Поэтому сейчас она обольщает Вадима, его она не любит, как любила Виктора, но считает, что Вадим окажется более податливым, хотя я лично сомневаюсь. Если Виктору было жаль только недвижимости, то Вадиму будет жаль и жену и ребенка. Так что Сонька опять останется с носом, — в который раз подзывая официанта, развеселилась Лика.

— Лика! Вот ты где! — из-за спин стоявших показался встревоженный мужчина.

— Мой муж! — представила Лика Кириллу сильно лысеющего мужчину и, с трудом поднявшись, шепнула: — Неудачник!

— Лика, Лика! Ты опять перебрала, — запричитал он, поддерживая ее за плечи.

— Я запиваю горе…

— А третьего дня?

— А третьего дня я салютовала счастью!..

— Ах, Лика…

Софья в узком черном платье с газовым шарфом, переброшенным через обнаженные руки, беседовала вполголоса с Вадимом. Длинные медные волосы ее были с изысканной небрежностью уложены в высокую прическу, в ушах сверкали темно-рубиновые серьги, а на груди блестел большой рубиновый крест, оправленный бриллиантами:

Кирилл подошел к ним. Вадим хотел было представить Софью, но та с надменно-ироничной улыбкой опередила его:

— Не стоит утруждаться! Молодой человек уже имел удовольствие беседовать с нашей Ликой, поэтому представления излишни.

Метнув острый взгляд на Кирилла, она удалилась.

Вадим лишь развел руками.

— В самом деле, ты наверняка получил все наши характеристики.

— А кто она, эта Лика?

Теперь зло усмехнуться пришла очередь Вадима.

— Писательница, — бросил он с издевкой. — Знаешь, кто-то умный сказал: «Одни заслуживают похвал и прославления за то, что хорошо пишут, другие — за то, что вовсе не пишут», так вот она не заслуживает ни того, ни другого. Неудачница… Строчит что-то… Злая!..

— Я это успел заметить, — согласился с ним Кирилл.

— Если не ошибаюсь, несколько лет назад была издана какая-то ее брошюра, — с раздражением продолжал Вадим, вот она и возомнила себя Жорж Санд, обличительницей нравов. Ей, видите ли; претит наше общество обнаглевших богачей, людей без совести и чести… Только не понятно, какого черта она лезет к нам… не отдерешь…

— Она, видимо, поставила перед собой высокую цель быть вашей совестью, — пошутил Кирилл.

— Нет, уж лучше вообще без совести, чем с такой.

— Ее муж, по всей вероятности, тоже неудачник?

— Совершенно верно. Его все используют на побегушках, но он тщится что-то из себя представлять. Вообще, мерзкая парочка, — скривившись, добавил Вадим.

— Если ты не против, то я заехал бы к тебе на днях в офис, поговорить, — предложил Мелентьев.

— Да, пожалуйста! — с готовностью отозвался Вадим. По правде сказать, я буду очень рад, если тебе удастся пролить свет на причину гибели Виктора. Ленка на меня так косится… И за что? — пожал он плечами. — Ну, никакой вины не чувствую.… Разве только в том, что именно мне на глаза попался дурацкий рекламный проспект этой похоронно-туристической фирмы «Каскад».

— А как он тебе попался на глаза? — спросил Мелентьев, а сам подумал: «Антон прав: смерть Усова весьма негативно отразится на его фирме».

— Да никак… В офисе у себя на столе увидел… Наверное, секретарша положила. Сейчас масса таких проспектов по почте приходит…

— А что тебя в нем привлекло?

Вадим задумался.

— Знаешь, все сидишь на работе и порой начинаешь сомневаться, мужчина ты или крыса офисная. А тут — такие захватывающие пороги предлагают! Мне, вообще-то, уже давно хотелось попробовать. Даже думал отправиться в США, но там уж очень сложный маршрут, для новичков не годится. Вот я и решил сначала здесь себя испытать и для компании пригласил Виктора. А он взял и согласился, — вздохнул Вадим.

— Понятно, — задумчиво произнес Кирилл.

— Сейчас все уйдут, останутся самые близкие. Если хочешь, тоже можешь остаться, — предложил Вадим.

— Нет, я уже увидел все, что хотел. Значит — на днях я к тебе заеду, — пожимая ему руку, напомнил Кирилл.

— И кто же это? — глядя в спину уходившему Мелентьеву, пропела Софья, подойдя к Вадиму.

— Частный сыщик! — зло отрезал тот.

— Ты, что ли, нанял?

— Я!

— Лучшая защита — нападение, — прищурив глаза, прошептала она.

— Софья! — возмутился Вадим.

— Красивый мальчик… — со знанием дела томно выдохнула она и, помолчав, небрежно бросила Вадиму:

— Я, пожалуй, не стану оставаться на этот поминальный обед.

— Софья! Как же?.. — растерялся тот, пытаясь удержать ее за руку.

— Осторожно! — насмешливо сказала она. — Твоя утка идёт!

Вадим резко одернул руку, и Софья не замедлила удалиться.

— Вадим! Ну, где же ты? — захныкала его жена Анна. — Ах, какой ужас!.. Он взял ее под руку и повел в столовую. «И в самом деле: идет-переваливается, будто утка», — раздраженно подумал он.

Софья стремительным, легким шагом вышла из особняка. Черный шарф развевался за ней, словно пиратский парус.

«Интересная, неординарная женщина», — завидев ее, отметил Кирилл, неторопливо направлявшийся к своей машине.

Игриво и в то же время, надменно взглянув на него мимоходом, Софья легко вскочила в джип.

«A в этом что-то есть! — мысленно согласился Кирилл. Женщина с силуэтом лилии и — огромный автомобиль».

«Славный сыщик, — отметила про себя Софья. — Очень славный. Брюнет с синими глазами… прекрасные манеры… К тому же так надоели эти мужчины "чуть за сорок" со своими комплексами…» — брезгливо скривив губы, вздохнула она.

«Grand Cherokee» выехал на шоссе и помчался в сторону Москвы. Кирилл еще раз взглянул на особняк, завел мотор своего джипа и тоже поспешил в столицу.

Глава четвертая

— Ну что? — первым делом поинтересовался Антон, внося с собой в студию запах дорогих сигарет и дикой смеси духов, въевшихся в его пиджак, волосы, кожу.

— Думаю, ты неплохо провел время, — с улыбкой констатировал Кирилл, полулежа на диване.

— О! Еще бы! Столица! — дохнул коньяком Антон. — Знаешь, после моей глуши сибирской здесь столько воздуха!..