Книга Мишень - Максим Суховей

Олег, засунув большие пальцы за широкий кожаный пояс, постоял немного, вглядываясь в полумрак коридоров. Честно говоря, подмывало его переключиться в режим «танца», пройтись невидимкой по этому замку, наведаться в северное крыло и навести там шороху. Оно, конечно, дело увлекательное, в самый раз для пацана-стажера, сплошная, чтоб ее, романтика… Только вот в реале за такие вещи чаще всего крайне дорого расплачиваешься — при условии, что жив остался. Так что — никакого «танца» и прочего ниндзюцу с ужимками и прыжками. Пойдем мы не тишком-молчком, «снайпер», а открыто, буквально напоказ, если понадобится — со скандалом.

Вот скандал-то и может оказаться весьма кстати. Процентов восемьдесят, что маги к исчезновению Макса отношения не имеют, стало быть, морду кирпичом, и заявляемся к ним — дескать, что за дела, ребята?! Вообще, всеми силами провоцируем выяснение отношений между ними и людьми Колдуна, а ежели срастется, под шумок проворачиваем что-нибудь свое. Как там у классиков — «Вы крокодилы, господа? Так вы у меня будете жрать друг друга!»…

Вот только насчет того, что именно проворачивать — туман и голяк, никакого плана. Ни индийского, значит, ни чуйского… Придется ориентироваться на ходу, исключительно полагаясь на инстинкты. Ох, не люблю импровизации…

Вообще-то Олег в одиночку поперся не только по причинам, которые ребятам изложил. Опять же, на уровне инстинктов, подкорки, ливера — на уровне того самого чувства мишени — он чуял: что бы ни случилось этой ночью, оно прежде всего будет иметь отношение не к группе и не к пресловутому Договору, а лично к Панину О. Н. Вот, значит, лично и будем разбираться. Откуда такая уверенность взялась, Олег даже себе внятно объяснить не смог бы — но в таких ситуациях чутью лучше доверять.

А ведь знаю я, господа, что у вас наперекосяк пошло, подумал он про участников Договора. Ну, не все, конечно, но кой о чем догадываюсь. Смерть Бабули по большому счету роль спускового механизма сыграть не могла. Не того уровня игра, чтобы вы от подобного форс-мажора не заложились, у каждого из шести участников по-любому имелись дублеры. А вот для данного конкретного «снайпера» на данном конкретном участке дистанции вы дублера не предусмотрели. И не приняли — не могли принять — в расчет того, что оный «снайпер», ваш стойкий оловянный солдатик, как ни крути, в какой-то момент изменился. К добру ли, к худу, в какой именно момент — сейчас думать некогда, да это и неважно.

Ну, к добру-то, конечно, вряд ли, «снайпер» — да и где ты в этой игре добро увидел? Поумнел малость?.. Пожалуй, есть такая буква, только это отчего-то вовсе не радует. А самое поганое, что потихоньку начинаешь уже думать, как они, на том же уровне тотальной паранойи. Забыл, как своих сегодня прикидывал? Верно Руди говорил, провожая меня — гнием, исподляемся… Только внешние для этого причины искать бессмысленно, а копаться в себе — глупо и не ко времени. Работаем, Олег Николаевич!

Как и обычно на операциях, он ощутил странное облегчение — все, поздно рефлектировать, поздно что-то переигрывать и менять приоритеты. Стрела сорвалась с тетивы, и ей остается только лететь…

Далеко, положим, лететь не понадобилось. Брат Амос поджидал уже за следующим поворотом, у входа на ведущую в донжон галерею. Один. И без этой своей вечной дурацкой улыбочки. А ведь волнуется, мгновенно понял Олег. И эмоциональное состояние читается, и «слышать» я его могу сейчас, хоть и плохо, как через толстую стену. По сути, только ритм, но и по нему видно — здорово наш особист нервничает. Стало быть, уже в курсе того, что Макс исчез?

И опять же, боится толстяк. Вот эта эмоция почему-то в моих последних контактах преобладает, вздохнул про себя Олег. Это я, что ли, страшный такой?.. Сомнительно как-то. А вот сама ситуевина, пожалуй, действительно страшненькая.

Он хмуро поглядел на брата Амоса и осведомился нарочито неприятным голосом:

— Итак? Вам не кажется, любезный, что я вправе требовать объяснений?

Тот испытующе глянул на Олега — вероятно, убедиться лишний раз, что некультурный пришелец в драку не полезет (впрочем, насчет исхода гипотетической драки у Олега имелись серьезнейшие сомнения):

— О да, безусловно вправе, но, к превеликому сожалению, я не тот человек, который способен вам предоставить те объяснения, которые бы вас удовлетворили, если вы понимаете, о чем я.

— Не понимаю, — отрезал Олег. — Дражайший брат Амос, при всем моем к вам персонально уважении, в здешней иерархии вы не более чем пешка, рядовой исполнитель. Так что, полагаю, мне бы следовало попросить вас препроводить меня к тому чину, на коего я мог бы возложить персональную ответственность за исчезновение моего сотрудника.

— Исчезновение?.. — Круглые глазенки брата Амоса моргнули раз, другой… Олег чувствовал, что тот не просто удивлен, а сбит с толку, ошарашен. Такую перебивку в ритме звучания, знаете ли, не подделаешь.

Впрочем, надо отдать ему должное: много времени он на удивление тратить не стал. Буквально в следующую секунду брат Амос словно преобразился: пухлая физиономия отвердела, взгляд заледенел:

— Вы позволите говорить с вами без обиняков, как с коллегой?

— Я бы сказал, настаиваю на этом, — буркнул Олег.

— Что ж, прежде всего, боюсь, я ввел вас в заблуждение относительно моего статуса. Уверяю, все необходимые полномочия — и даже сверх того — у меня имеются. Так что, боюсь, за какие-либо… исчезновения ответственность именно на мне — если, конечно, тут применимо слово «ответственность». Могу я полюбопытствовать, о ком идет речь?

— Пропал один из тех, к кому вы проявляли довольно пристальное — и согласитесь, навязчивое — внимание. Наталкивает на определенные мысли, верно?

— Вот как… Кажется, я догадываюсь, о ком идет речь — но не могу понять, каким образом этот человек ускользнул из-под нашего наблюдения. Ведь он, кажется, обделен вашими… способностями?

— О чем вы прекрасно знаете, — жестко улыбнулся Олег. — Есть основания полагать, что ему помогли. А также подозрения, что исчезновение было не вполне добровольным. Извините, но ваше наблюдение три дня действовало мне на нервы, а когда в нем действительно возникла нужда…

Кажется, ему удалось всерьез уколоть брата Амоса — в эмоциональном фоне Олег явственно почувствовал досаду и злость. Но внешне это никак не проявилось, и брат Амос смиренно наклонил голову:

— Увы, ваши упреки совершенно справедливы. Но если не ошибаюсь, вы, кажется, склонны приписывать это исчезновение нашим общим знакомым из северного крыла?

— У вас другие предположения?

— Признаться, у меня вообще пока нет каких-либо предположений. Однако должен заверить, что об их причастности к инциденту я бы узнал немедленно.

Похоже, у брата Амоса имелись основания для подобной уверенности — во всяком случае, на легкомысленные заявления и самоуспокоение он настроен не был. Судя по пульсирующему ритму, глухо долетающему до Олега, он был просто взбешен — и озадачен, очень сильно озадачен.