Книга Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного - Елена Арсеньева

В это мгновение чья-то крепкая рука подхватила девушку и с силой встряхнула.

Гелиодора! Она знала обо всех тайных страхах подруги и сейчас угадала, что именно ей почудилось.

— Успокойся, — шепнула она. — Это всего лишь Галактион. Наш добряк Галактион!

По традиции, неведомо почему установленной еще первой Никаретой, хранителем подземных хранилищ обязательно должен быть евнух. Херея ведал также присмотром за рабами и наказаниями, и вот эту последнюю обязанность Херея исполнял с особенным наслаждением!

Галактион, которого взяли в храм после гибели Хереи, оказался совсем другим. Он не тяготился своим положением полумужа, что, к примеру, для Хереи являлось источником постоянной зависти и ненависти ко всем, кому доступны плотские наслаждения. Галактион относился к аулетридам с братской заботливостью и всегда был готов прикрыть их мелкие провинности.

Но, как немедленно выяснилось, не все и не всегда!

Девушки с изумлением разглядели, что Галактион тащит за собой Мауру, которая держала в руках целую охапку… лоури! И как ни были все напряжены и встревожены, они не могли не расхохотаться.

Лоури у коринфских гетер то же самое, что у афинских — олисб. Это искусственный фаллос, изготовленный из обожженной глины, или деревянный, золотой или серебряный, иногда обтянутый тканью или самой мягкой кожей. Это непременная принадлежность всякой гетеры, которой иногда приходится удовлетворять своих посетителей и посетительниц самыми причудливыми способами. После того, как гетеры умирали или, постарев, прощались со своим ремеслом, их лоури — весьма поношенные, стертые от частого употребления, заслуженные и почтенные, — отправлялись в подземное хранилище коринфского храма Афродиты.

— Теперь понимаю, что делала здесь эта рыжая лгунья, — сказала Кирилла, указывая на Клитию. — Вовсе ей не было жарко на ложе! Она караулила Мауру, очевидно, ревнуя, что милая сердцу трибада слишком уж задержалась, разными мощными лоури свой передок услаждая! А ведь тебе, фессалийка, баубон скорей пригодится, ежели вспомнить о страсти твоей обрабатывать девок, — грубо пошутила Кирилла, и все вокруг так и зашлись хохотом.

Баубон использовала в своих любовных игрищах именно та трибада-лесбиянка, которая изображала мужчину. В отличие от лоури или олисба, которые держали в руке, баубон привязывали тонкими кожаными полосами к бедрам, чтобы он торчал на передке и чтобы извращенное воображение могло принять его за настоящий фаллос.

— Да я и искала баубон, — огрызнулась Маура, которая нимало не была смущена тем, что ее застигли за воровством из священного хранилища.

— Неужели?! — возмущенно воскликнула Никарета. — Какая наглость! И ты в этом так спокойно признаешься?!

— Но ведь мне нужен баубон, чтобы пройти выпускное испытание! — гордо заявила Маура, и все мигом притихли.

Успешно пройденные всеми гетерами выпускные испытания — дело настолько серьезное и важное для репутации храма, что наставницы обычно закрывают глаза на некоторые нарушения правил и всячески помогают аулетридам советами.

Скажем, еще месяц назад аулетридам было строжайше запрещено выходить из храма днем без сопровождения наставниц. Но теперь самых красивых девушек стали приглашать на симпосии наравне с опытными гетерами, и пребывание вне храма днем или вечером до полуночи вполне дозволялось, тем более если это могло помочь девушке найти способ пройти выпускное испытание. Правда, отправляться на симпосий и возвращаться оттуда они должны были только в сопровождении Галактиона и ни в коем случае не могли задерживаться на всю ночь.

Все знали, что Мауре выпал жребий совершить одно из самых трудных дел, какое только доступно гетере: совратить любителя мужской любви, кинеда. Для этого, что называется, все средства были хороши, и Никарета, которая это прекрасно понимала, произнесла уже спокойней:

— Баубонов ты не найдешь ни в одном из наших хранилищ. Мы считаем их вредными игрушками. Женщина не должна пытаться изменить свою природу и изображать из себя мужчину! Единственный баубон, который заслуживал бы чести оказаться в нашем хранилище, — тот, которым некогда поигрывала великая Сафо. Однако ее почитательницы сбросили этот баубон с той же Левкадской скалы, с которой кинулась и она сама. Они хотели, чтобы он служил Сафо на полях асфоделей так же верно, как служил на родном Лесбосе. К тому же любой мужчина, к которому ты явишься с привязанным баубоном, изображая Эфеба, или со смеху умрет, или убьет тебя на месте. Так что тебе придется придумать что-то другое. Ну, довольно. Все отправляйтесь спать!

Никарета направилась к своим покоям.

Девушки послушно начали расходиться, чтобы успеть поспать до рассвета, который был уже не за горами.

Но Маура не спешила в свой доматио. Она подошла к Клитии и злобно прошипела:

— Чего ты орала? Всех всполошила! Дура! Ты мне надоела своей глупостью, больше не жди, что я буду играть с тобой в прежние игры!

— Маура, прости! — всхлипнула Клития. — Я закричала от боли, потому что меня кто-то неожиданно пнул! Кажется, в темноте о меня кто-то споткнулся!

— Споткнулся? — насторожилась Маура. — Ты хочешь сказать, что кто-то бродил в темноте по коридорам школы? А ведь это запрещено… Кто бы это мог быть?

И она повернула голову в сторону Лаис и Гелиодоры.

Что и говорить, в сообразительности вредной Мауре нельзя было отказать!

Гелиодора мигом шмыгнула в свой доматио, Лаис ринулась за ней, однако ей вдруг показалось, что кто-то тронул ее за плечо.

Она резко обернулась, не сомневаясь, что это Маура, и готовясь дать отпор, но за спиной никого не было. Вредная фессалийка уже вошла в свой доматио. Лишь в другом конце коридора стояла Кирилла и пристально смотрела на Лаис.

«Ох и наплачешься ты из-за этого когтя!» — прозвучал в голове голос бывшей пифии, и холодок пробежал по обнаженной спине.

«Какого когтя?!» — чуть не спросила Лаис, однако Кирилла уже повернулась — и меленькими старческими шажками устремилась к своим покоям.

Лаис вошла в темный доматио, ощупью нашла свою постель и села на нее, прижав руки к тревожно колотившемуся сердцу.

Померещились ей слова Кириллы? В прошлый раз предупреждение старой колдуньи оказалось пророческим — Лаис чуть не погибла в святилище Кибелы…

Коготь? Кирилла говорила о когте?

Но ведь коготь — это данкана! Накладной ноготь!

Лаис ощупала пальцы — да так и ахнула.

На указательном пальце правой руки данканы не было! Лаис ее потеряла!

Она не могла в это поверить.

Надо же было умудриться потерять данкану! Вот жалость-то! На свои данканы Лаис потратила целое состояние — двенадцать драхм. Рачительный хозяин мог козу купить за эти деньги!

Выросшая в нищете и ставшая богатой лишь благодаря баснословной щедрости своего бывшего любовника, знаменитого художника Апеллеса, который и отправил ее в Коринфскую школу гетер, Лаис не была жадной, но все же умела считать деньги. Обучение в школе стоило дорого, но еще дороже обходились все те мелочи, без которых невозможно сделаться истинной гетерой, ухоженной красавицей. Взять хотя бы данканы… Они совершенно преображали пальцы женщины, но то ломались, то терялись, а ведь каждый был плодом долгих трудов!